Анатолий Чехов - У самой границы Страница 40

А что? Славка учит… Если негру преклонные годы не мешают, так что же он, Славка, не выучит? Зимой у него, как диктант, так восемь ошибок, а весной на экзамене — только три.

Славка вздохнул и потер коврик пальнем. Прямо над головой висели портреты матери и сестренки, а рядом старинная гитара с перламутровыми кольцами на ладах и потемневшими струнами. Последние дни отец совсем не берет гитару, а бывало тронет струны, пройдет перебором по всем ладам и начнет негромко петь густым таким, низким голосом. Споет «Бродягу», «Священный Байкал» или «Замучен тяжелой неволей», а мама и Оля подпевают ему Славка все свои дела бросает и садится слушать, а отец дернет его за челку и скажет: «Что невесел — нос повесил?» Это значит, что можно налетать на него бороться. Славка отчаянный, ничего, что всегда его на лопатки кладут, а борется здорово — отец сам говорил. Да… С отцом или с дядей Андреем всегда можно поладить Совсем другое дело женщины…

Как-то принес Славка двойку по арифметике. Отец только и сказал, чтоб он все задачи на простые дроби из задачника перерешал, старшина Лавров даже фотокарточки проявлять пригласил, а мама целую неделю смотрела на него такими жалостливыми глазами, как будто он, Славка, человек конченый, и нет у него ни стыда, ни совести. Славка даже эти карточки — будь они неладны — не пошел проявлять и в шахматы перестал играть с Лавровым… Или вот вчера, например, когда они со стрельбища пришли: шлепает Нюра Альку, а сама целует его и плачет. Алька хитрый: ревел, чтоб не так попало, а Нюра на самом деле плакала. Ну, а если дерется, так зачем тогда целовать?

С мужчинами, конечно, все гораздо понятнее. И ничего, что вчера вместо наряда отец заставил его штаны чистить. Правду сказать, обидно было таким глупым делом заниматься, когда Саша с Шакирзяновым дрова пилил. Шакирзянов, наверное, рассказывал про щуку, что весной острогой в протоке заколол, а он, Славка, в это время, как каторжный, штаны свои щеткой тер. Сколько ни просил отца, никакого наряда не получил.

— Ну и пусть! А я могу и сегодня их почистить,- решил Славка.

— Что пыхтишь?- откинувшись на спинку стула, спросил капитан.- Вставай, Аграфена Петровна ягод тебе принесла.

— Я, пап, штаны не дочистил, я дочищу,- сказал Славка и, как был в трусах, схватил брюки в охапку и выскочил на крыльцо.

Когда он открывал дверь, на полу что-то зашуршало. Славка оглянулся: из-под двери выглядывал сложенный вчетверо листок бумажки. Сверху было написано: «Кто посмотрит, у того глаз лопнет». Славка сейчас же развернул бумажку, решив, что, на худой конец, можно и без глаза прожить.

На бумажке, вырванной из какой-то тетрадки, был нарисован тощий головастик с голубыми глазами, торчащей, как веник, челкой и оттопыренными локтями, «чтоб не мешали мускулы». Но это было еще не все. Уши у головастика топорщились, точь-в-точь как у Славки, а высунутый на два метра язык был зверски приколочен гвоздем к дереву. Внизу красовалась надпись: «Это Славка — барон Врунгель и Мюнхаузен».

Уж, конечно, было ясно, кто это нарисовал. Славка скомкал бумажку и оглянулся. Как будто никто еще не видел его позора. Распалившись, он решил сейчас же найти Сашку и хорошенько с ним подраться. Но потом подумал: «А что, если сделать вид, что никто ничего и не находил? Раз написано: «не смотреть» — никто и не смотрел». Но что-то внутри Славки, в том месте, где, по всей вероятности, была печенка, неприятно пощипывало.

Славка надел в сенцах штаны и взбежал на крыльцо квартиры старшего лейтенанта Лузгина. Из открытой двери доносился громкий голос Нюры и тихий, успокаивающий — Аграфены Петровны:

— …Все-таки вы не должны вмешиваться в эти дела,- раздраженно говорила Нюра.

— Анечка, ну ведь ему же хочется побегать. Вы же сами говорили, цветы сажать, я ему и загадала…

— Аграфена Петровна, как вы не понимаете, что вся ответственность…- Тут Нюра подошла к двери и увидела Славку

— Что тебе, Слава? — спросила она строго.

— Як Саше,- внезапно оробев, пробормотал Славка.

— Тоже за торфом?

— Ну да,- неуверенно подтвердил Славка.

— Ничего я не знаю и знать не хочу! Идите, куда хотите, делайте, что хотите! С вашим мужским воспитанием у меня уже голова кругом идет. А ты куда собрался?..- и совсем было готовый в путь-дорогу Алька задним ходом въехал обратно в комнату.

Славка поспешил выскочить во двор. «Не по-товарищески это,- подумал он,- куда-то собрался идти, а мне не сказал». И тут же в глубине двора за березками увидел самого Сашу. Славка перебежал открытое пространство и выглянул из-за смородинного куста.

Саша вынес из сарая круг веревки, фонарь «летучая мышь», кирку и маленькую пехотинскую лопатку. Больше Славка не мог выдержать. Он перелез через изгородь и побежал к сараю, сбивая с высокой травы прохладную, щекочущую босые ноги утреннюю росу.

Не обращая на него внимания, Саша закрыл сарай и все свое снаряжение сложил в вещевой мешок.

— Ты куда? — крикнул Славка.- Я сейчас домой к тебе ходил, знаешь, что там? Ой-ой-ой! Нюра с Аграфеной Петровной поссорились, Альке попало, мне тоже! И тебе попадет! Не ходи!..

— А это дело мое, куда идти,- пробурчал Саша.

— Да? — оторопело спросил Славка.- А куда пойдем? — добавил он совсем другим тоном.

— Никуда не пойдем.

— Саш!..- сказал Славка.- Я ведь просто так! Я про наряд просто так, и наврал я тебе зря… Если бы знал, лучше б и не врал… Хочешь, все тебе на заставе покажу, а, Саш?..

— Что про меня Нюра говорила?

— Ничего не говорила… Сказала: «Идите, куда хотите, делайте, что хотите», а у нее от нашего воспитания голова кругом идет.

Саша на какое-то мгновенье заколебался: идти ли ему к наволоку, но, подумав, все-таки решил идти. Был бы на заставе дядя Андрей, он бы помог. А к Славкиному отцу разве пойдешь? Из-за Славки он и его, Сашку, не пустит, и Саша решил на собственный страх и риск разведать наволок и Большие бугры.

— Ладно,- со вздохом сказал Саша,- пойдем… Бери кирку.

— А мешок зачем? — ковырнув землю киркой, спросил Славка.

— Для торфа. Потом узнаешь, зачем.

Было совершенно ясно, что дело вовсе не в торфе: веревка, фонарь, кирка,- при чем тут торф?

Ребята спустились к озеру, прошли кустарником до изгороди, подлезли под проволоку и зашагали по тропинке вдоль дороги, идущей к наволоку. Впереди бодрой трусцой бежал Тобик.

Дорога шла по берегу озера. За прибрежной зеленью возвышался серый бок гранитной скалы, на гребне которой раскинула свои могучие ветви старая сосна.

Ребята подошли к мосту через ручей. Нагретые солнцем бревна пахли смолой, под мостом, прыгая с камня на камень, сбегал к озеру мелкий и быстрый ручей. Темно-коричневая от торфа прозрачная вода прокладывала себе путь в дернистых берегах, журчала в корягах, разбрызгивалась каскадами на мелководье, растекалась по плоской поверхности упавших в воду каменных плит. Славка лег грудью на край моста, свесил голову и крикнул.

— О-о-ой! — гулко, как в трубе, отозвалось под мостом. Славка крикнул еще раз и посмотрел на Сашу. Саша как ни в чем не бывало подрезал лопаткой рыхлый, немного влажный пласт торфа и осторожно положил его в мешок.

— Иди сюда, здесь самый хороший торф! — крикнул Славка.- Вот подожди, я тебе принесу! — Он спрыгнул к ручью и прямо руками отодрал целый кусок рыхлой темно-коричневой земли.

В пять минут вещевой мешок был набит до отказа. Теперь должно было начаться самое интересное. Славка решил выдержать характер до конца и ни о чем не спрашивать.

— Обещай мне,- сказал Саша,- что никому не скажешь то, что сейчас узнаешь.

— Честное слово не скажу! — с готовностью выпалил Славка.

— Вот читай здесь,- и Саша передал ему свой дневник.

«С завтрашнего дня собирать семена»,- прочитал Славка, не понимая, зачем это надо было читать.

— Это я обещал для лесопосадок семян привезти,- пояснил Саша — Ты дальше читай!

«Все-таки проныра Сашка,- подумал Славка. — Неделю на заставе, а уже и на границу ходил, и наряд ему дали, и дневник пишет. Если бы он, Славка, захотел, и он бы завел дневник…»

— Ого-го-го-го!..- завопил Славка и, как ужаленный, вскочил на ноги.- Тоже мне «правильный человек»! Меня рисовал, а сам?! Ага! Сам наврал?! А еще сын Героя! Ска-жи-те!

Славка ликовал Отпереться было невозможно. В дневнике Сашиным почерком было написано: «Дядя Андрей, я наврал Славке про барабан, и теперь надо идти со Славкой…»

— Не ори! — сказал Саша.

— Ну да, «не ори»!..- заартачился Славка, но, глянув на Сашу, замолчал. Вид у Сашки был самый отчаянный: тронь его,- так за «здорово живешь» и шею намнет.

— Ничего я тебе не скажу, а сам — вот посмотришь!- не буду врать.

— Все равно не получится,- примирительно сказал Славка.- Я уже двадцать раз и себе и другим обещал,- оно само врется…

— У меня получится. Настоящий человек не боится правды.