Богдан Сушинский - Секретный рейд адмирала Брэда Страница 40

— Да, действительно, вы обошлись без использования нашего знакомства. Назовем это «коварством с проблесками порядочности».

— До чего же вы любезны, мой адмирал! Вот что происходит с джентльменами Арктики, когда они попадают в трясину американской флотской жизни. — Произнеся это, Фройнштаг тотчас же примирительно коснулась руки командующего, предлагая перемирие, во время которого поиски источников ее информации становились бестактными.

Возможно, они еще какое-то время поиграли бы в эту игру воспоминаний и кокетства, если бы не крутой вираж самолета, после которого салон наполнил встревоженный, хотя и мужественный, голос первого пилота:

— Господин адмирал, нас преследуют два самолета противника! Причем я понятия не имею, откуда они появились.

25

Декабрь 1944 года. Антарктида.

Борт разведывательного самолета «Кобра».

— Что за чушь вы несете, капитан Элфин? — включил обратную связь на своем настольном пульте командующий эскадрой. — Какие еще «самолеты противника»?! Откуда и какого именно противника?

— Я специально заложил вираж, чтобы осмотреться. По-моему, это два «мессершмитта-115». В начале сорок пятого мне приходилось с такими сражаться. Во всяком случае, кресты на фюзеляжах мне хорошо знакомы.

Взгляды адмирала и Фройнштаг встретились.

— Такое вполне может быть, — подтвердила бывший гауптштурмфюрер СС. — Это то, о чем мы с вами говорили: существует ли в Антарктиде «База-211» или ее нет? Появление двух «мессершмиттов» у нас на хвосте — достаточный аргумент?

— Издеваетесь, Фройнштаг?

— С чего бы? Лежать-то нам придется под одними и теми же обломками. Но прежде чем это произойдет, хочу, чтобы вы знали: к появлению здесь «мессершмиттов» я никакого отношения не имею.

— Хотелось бы верить. Они уже выходили на связь? — обратился адмирал к пилоту.

— Пока нет. Но один из них ушел в высоту, а другой подползает мне под брюхо. Очевидно, попытаются какое-то время вести нашу «Кобру», чтобы затем посадить.

— Куда… посадить, капитан?! — прорычал командующий эскадрой с такой яростью, словно гитлеровские асы появились здесь исключительно по вине Элфина.

Тем не менее ответил командир «Кобры» спокойно и рассудительно:

— Самому хотелось бы знать, сэр. Хотя бы исходя из профессионального любопытства.

— И какое у нас соотношение скоростей?

— Если только они не успели усовершенствовать свой «мессер», то у меня незначительное преимущество и в скорости, и в потолке. Но вряд ли это заставит германцев оставить нас в покое, скорее всего, так и будут тащиться вслед за нами. К тому же это истребители, а это преимущество в маневренности. У нас, правда, тоже два пулемета, один из которых в хвосте, и орудие, но…

— Связь с эскадрой у нас есть?

— Так точно.

— Срочно сообщите о преследовании на авианосец «Флорида» и в «Адмирал-Форт». Передайте курс и координаты.

— Если германцы решат нападать, подкрепление с авианосца не успеет, — напомнил командующему первый пилот. — Развернуться так, чтобы идти к эскадре, не пересекаясь с противником, мы тоже не сумеем.

— Именно поэтому следуйте своим курсом, не меняя ни скорости, ни потолка. Скорее всего, их интересуют наши намерения. Если германцам хочется составить нам эскорт, предоставим им такую возможность.

— Храбрый вы человек, мой адмирал, — заметила Фройнштаг.

— Если вы, мэм, еще раз выразитесь о моей храбрости с таким сарказмом, я посажу самолет и предложу вас германским пилотам в виде выкупа. Думаю, они будут счастливы.

— Храбрый, но «справедливый», — не унималась Фройнштаг.

— Германцы на связь все еще не вышли? — спросил адмирал капитана Элфина, оставляя ее в покое.

— Нет, сэр, следуют за нами, как привидения. Мой радист пытался выйти на связь с ними, отмалчиваются.

— Главное, чтобы не проявляли агрессии.

— Создается впечатление, что они выжидают, сэр.

— Скорее всего, ждут дальнейших указаний со своей базы.

— Что наиболее реально, сэр. На авианосец я сообщил. Кэптен Вордан поднимает в воздух четыре истребителя.

— Не вздумайте открывать огонь по преследующим нас самолетам, — на всякий случай предупредил адмирал первого пилота.

— Есть не открывать огонь первыми, — откорректировал его приказ капитан. — Вы самый миролюбивый адмирал из когда-либо служивших во флоте США, сэр.

— База германских ВВС — в глубине Антарктиды! Воздушные бои американских пилотов с германскими асами в небе Антарктиды! — проворчал адмирал. — Мир свихнется от таких сообщений.

— Не свихнется, — возразил капитал Элфин, — потому что не поверит в их правдивость.

Он умолк и в пассажирском салоне самолета тоже воцарилось напряженное молчание. Не нарушая его, Фройнштаг наложила свои теплые, слегка влажноватые руки на руки Роберта Брэда, возможно, таким образом пытаясь успокоить и его, и себя.

Адмирал прекрасно понимал, что любая попытка удариться сейчас в какие-либо воспоминания будет приравнена к попытке трусливо уйти от действительности. Но именно так он множество раз спасал свою нервную систему, оказываясь в самых немыслимых, Арктикой порождаемых ситуациях. Только теперь, ощущая тепло женских рук, он понял, каких прекрасных минут лишила его судьба, не соизволив свести их в стенах Полярного Замка.

Первая жена, полуфранцуженка-полуегиптянка Раис, микробиолог по профессии, ушла от него, продержавшись всего лишь две экспедиции. Когда Брэд вернулся с полуострова Сьюард, в доме — они жили тогда в городке Батон-Руж, неподалеку от Нового Орлеана, на самом берегу Миссисипи, — ее уже не было. Зато к услугам Роберта был ее адвокат, специализирующийся по бракоразводным процессам.

Свое знакомство с доктором Брэдом этот приземистый, сутулый, с прыщеватым и словно бы обожженным лицом человек начал с молчаливого, но бесцеремонного осмотра его фигуры, после чего изрек:

«Оставить такого мужчину?! Она не права! Она решительно не права!».

«Приступайте к делу, — одернул его полярник, но затем смягчил тон и как можно вежливее поинтересовался: — Каковы причины ее бегства из дома. У него другой мужчина?».

«Прошу прощения, мистер Брэд, но ей не так уж просто будет найти этого, другого мужчину».

Они оба понимали, о чем идет речь: Раис Кетак была из тех женщин, на которых понятия «красивая», «смазливая» или «хорошенькая» не распространялись даже в виде снисходительного комплимента. Тоже самое касалось и ее мужеподобной фигуры. Однажды Брэд подобрал эту тридцатилетнюю женщину в виде попутчицы в каком-то городке у шоссе между Бомонтом и Батон-Ружем. Дорога была дальней, а женщина показалась ему предельно простой и общительной. Так оно и оказалось на самом деле. Причем к сексу она относилась с такой же непосредственностью, как и к своей неухоженной внешности.

Когда под вечер он неосторожно засмотрелся на ее оголившиеся ноги, Раис велела ему свернуть к видневшемуся неподалеку озерцу и, выйдя из машины, поманила за собой в рощицу. «Я понимаю, что вы готовы были удовлетворять свою страсть прямо в машине, но мне этот способ не очень нравится. Хотя, в общем-то, я его и не отвергаю. Но и наблюдать, как вы исходите спермой, мне тоже не хочется».

В первый раз у него все это произошло быстро и как-то слишком уж неуклюже. Уловив это, Раис рассмеялась своим хрипловато-гортанным смехом, голосом спортивного рефери объявила, что эта попытка не засчитывается, и не отпустила его, пока он вновь не возбудился.

«Когда вы с женщиной, никогда не торопитесь и не стесняйтесь, — наставляла его Раис, ласкательным прикосновением губ пытаясь возбудить в третий раз. — Секс — это намного серьезнее, нежели вам кажется. Это я говорю вам как биолог».

Истинный смысл ее слов и ее отношение к сексу Брэд понял уже через сутки, когда Раис переехала к нему со своим микроскопом и двумя сумками книг. Это была настоящая машина для секса, не поддающаяся ни чувственности, ни азарту, но в то же время убийственно неутомимая.

«Если у нее действительно не появилось другого мужчины, тогда почему она сбежала от меня? — спросил тогда Брэд у адвоката Раис. — Тем более что к ревнивцам я никогда не принадлежал, а квартира, которую мы снимаем, в течение нескольких месяцев была в ее полном распоряжении».

«У нее нет доказательств вашей супружеской измены — в этом вы правы, — признал адвокат, — зато существуют другие, не менее убедительные доводы».

«Какие именно?»

Адвокат долго, внимательно рассматривал великое множество «полярных» фотографий — с айсбергами, тюленями, моржами и палатками посреди отколовшихся льдин, — которыми были увешаны стены его пристанища, а затем изрек фразу которую Брэд не сможет забыть никогда в жизни, и которая через два года после развода с Раис помогла ему значительно легче пережить расставание со второй женой.