П. Полян - Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: Воспоминания и документы Страница 44

Судьба, или Между жизнью и смертью [13]

Виктор (Самуил) Ефимович Кацперовский родился 3 января 1923 г. в Мелитополе. В 1940 г. он окончил десятилетку и поступил в Институт механизации сельского хозяйства, где проучился около года. 21 августа 1941 г. он был призван в армию, а 20 мая 1942 г. закончил 6-месячные курсы Краснодарского артиллерийско-минометного училища и был направлен на Юго-Западный фронт командиром минометного взвода при кавалерийском полку (Изюм-Барвенковское направление).

Летом 1942 г. в окружение попали части 6-й, 9-й и 56-й армий, сотни тысяч человек. Одним из них был и Кацперовский. Как чистокровный и обрезанный еврей, к тому же не скрывавший своей национальности в своей части, шансы на собственное выживание он оценивал не слишком высоко, но тем не менее он твердо решил побороться за жизнь. И, проведя в плену 1041 день, – он уцелел и тем самым победил.

Непосредственно перед пленением он успел сорвать кубики с петлиц и присыпать в окопе документы землей: но документы, видимо, нашли, потому что на перекличке выкрикнули и его подлинное имя. Он вздрогнул, но лежавший рядом с ним старшина Попов надавил своей рукой на его руку, и он не отозвался. Он скрыл не только национальность и офицерство, но и имя, назвав себя Виктором Андреевичем Карасевым из Ижевска.

Впрочем, об этом он рассказывает и сам в своих воспоминаниях.

Мне остается добавить, что в апреле 1951 г. он женился, а в самом конце 1961 г. ему удалось вернуться в родной город, устроившись на Мелитопольский завод холодильного машиностроения. Здесь он проработал 32 года(!) – вплоть до осени 1993 г., когда он вышел на пенсию и переехал к дочери, эмигрировавшей к этому времени в Германию, в Ганновер. В мае 2005 г. он участвовал в серии юбилейных мероприятий в Берлине, устроенных берлинским объединением «Контакты» в память погибших советских советских военнопленных и в честь оставшихся в живых.

Павел Полян

В начале лета 1941 г. в мире уже полным ходом полыхало пламя

2-й мировой войны. Чувствовалось, что вот-вот в эту мировую бойню будет втянут и Советский Союз. И долго ждать не пришлось. 22 июня 1941 г., в 11 часов утра радиостанция им. Коминтерна сообщила, что с важным сообщением выступит нарком иностранных дел В.М. Молотов. Все, кто мог, собрались к этому времени возле репродукторов и ждали этого выступления. Из него мы узнали, что 22 июня в 4 часа утра фашистская Германия внезапно напала на Советский Союз.

Война

После окончания выступления Молотова все соседи вышли наружу и собрались посредине двора. Все были в каком-то оцепенении, притихшие. Но постепенно разговорились, подбадривая себя тем, чем нас всегда кормила советская пропаганда – непобедимостью Красной Армии, нерушимостью советских границ и т. д. Да и само выступление Молотова заканчивалось словами: «Враг будет разбит, победа будет за нами».

Но время шло, и фашистские полчища все дальше углублялись на территорию СССР, и в частности на Украину, захватывая новые города и территории. По всем дорогам двигался поток беженцев, на лошадях или пешком стремясь уйти как можно дальше в тыл. В печати и по радио сообщалось о небывалой жестокости фашистов, которые на своем пути уничтожали все еврейское население, цыган, коммунистов и комиссаров. Уже с первых дней войны население Мелитополя, по решению местных властей, начало рыть во дворах траншеи-бомбоубежища.

Экзамены за 1-й курс были уже позади, и я остался не у дел. Но, к счастью, в это время Лазарь Шапиро предложил мне взяться с ним вместе за ремонт автомашины ГАЗ-АА, принадлежавшей мельнице, расположенной рядом с нашим двором. Предложение я принял, и у меня появилась возможность избежать безделья, да к тому же еще и подзаработать. Стоимость ремонта оценивалась в 1200 рублей, из которых Шапиро мне предложил 400. Я согласился, и мы приступили к ремонту. В то время мы и не предполагали, что фашистская армия будет так быстро наступать. В конце июля ремонт был закончен. В это время вблизи города иногда начали появляться одиночные вражеские самолеты, а в городе объявлялась воздушная тревога. В то время за городом располагался военный аэродром, на котором до 1940 г. базировались соединения истребителей, а с 1940 г. – соединения бомбардировщиков, так что немцам было что у нас искать и бомбить.

Немцы захватывали все большую территорию Украины и стремительно продвигались вперед по всей европейской части

Советского Союза. В нашей семье встал вопрос: если хотим остаться в живых, нам необходимо эвакуироваться. Многие горожане к тому времени уже эвакуировались, многие заводы начали отправлять на Восток свое оборудование вместе с семьями своих работников. Отец достал в своей организации лошадь с повозкой. Примерно 15 августа он пригнал ее к нам во двор и сказал, что надо собираться и ехать. Но мне невольно пришлось охладить его пыл, сообщив ему, что я военнообязанный и что со дня на день жду повестку из военкомата. И если я уеду, то меня могут посчитать дезертиром. Папа меня понял, и мы стали ждать, что будет дальше. Я чувствовал себя виноватым перед родителями и своим братом, что из-за меня они не могут сделать то, что решили, то есть как можно скорее уехать подальше от приближающегося врага.

Наконец, 21 августа утром я получил повестку, согласно которой к 18.00 вечера я должен был явиться на сборный пункт военкомата. Начались сборы. У меня не было вещмешка, куда нужно было уложить пожитки на дорогу. Пришла моя тетя Маруся – жена маминого родного брата Изи, семья которой жила от нас через дорогу, на два двора дальше. Пока тетя Маруся шила вещмешок, мама готовила мне на дорогу кое-что из продуктов и одежды.

Вместе со мной повестку получил и Шурка Моисеенко, мой сосед через двор. Пока родители собирали нас в дорогу, мы с Шуркой купили чекушку, и я впервые в своей жизни выпил водку, хотя и в небольшом количестве. Теперь мне было все дозволено, ведь я шел на ВОЙНУ, из которой мог и не вернуться. Зная, что у отца в столе имеются папиросы и табак, я попросил его дать мне немного на дорогу. Этим я впервые как бы признался отцу, что курю. Папа посмотрел на меня (а что он мог еще сказать?), достал из ящика пять пачек папирос «Броненосец „Потемкин“» и несколько пачек табака.

Я был готов к отправке.

С этого момента кончилось мое детство, а мне было только 18 лет. Начиналась моя юность. Но какая она будет и будет ли вообще, никто не знал. Попрощавшись со всеми соседями двора, я отправился на сборный пункт. Меня провожали родители, которые находились там до тех пор, пока наша сформированная колонна не двинулась в путь в направлении города Бердянска. Конечным пунктом, куда мы должны были прибыть, было село Борисовка под Бердянском. По дороге мы двигались нестройной колонной, ночевали в степи под скирдами соломы. Время-то было летнее. Поля, сады и огороды были полны овощами, фруктами, поэтому мы не испытывали в них недостатка, заглядывая на привалах на колхозные и совхозные поля.

Шли не спеша и 120 км прошли почти за четыре дня. Утром 25 августа мы были уже в Бердянске и успели сфотографироваться на базаре на пятиминутке и получить фото на память. На этой фотографии запечатлены ребята из моей 3-й школы, которую они закончили только 2 месяца назад. Мы хорошо знали друг друга. К вечеру мы прибыли в село Борисовку, где в качестве казарм нам предоставили животноводческие постройки, полы которых были застелены свежей соломой.

Зачислили нас в 7-й запасной артиллерийский полк. Обмундирования, по причине его полного отсутствия, нам не выдали. Занятия проводились только строевые и политические. Какая-либо техника отсутствовала. Складывалось впечатление, что никто и не знал, что с нами делать. Вероятно, перед военкоматами стояла задача увести молодежь призывного возраста как можно дальше в тыл, чтобы она не попала в руки врага.

В селе Борисовка мы пробыли около двух недель, после чего вышли маршем на город Ростов. Это был трудный марш. Нам предстояло пройти пешком более 550 км. На марше у нас была своя полевая кухня, так что о пище нам думать не приходилось. Это расстояние мы преодолели за девять ночей. Шли только по ночам. Выходили часов в 8–9 вечера и приходили к месту, где проводили день, часам к 9-10 утра. В отдельные ночи мы проходили до 70 км. Многие засыпали на ходу и падали из-за сильной усталости. Днем же не всегда удавалось поспать. На походную кухню в течение дня надо было трижды выделять людей для подноски воды, чистки картошки и других овощей, а также заготовки и рубки дров. Для того чтобы три раза поесть, сон прерывали трижды в течение дня.

Идя по степным дорогам, мы видели, сколько людей на лошадях или пешком с ручными повозками отправлялись подальше в тыл. Колхозники и работники совхозов гнали табуны лошадей, стада коров и овец. Бедные коровы ревели от боли, так как некому было их вовремя подоить.

Некоторые ребята с трудом переносили марш. Особенно трудно было тем, кто страдал куриной слепотой. Их приходилось вести за руку: в ночное время они ничего не видели. Я был худой и легкий и поэтому переносил марш сравнительно легко. Да и занятия спортом сказались: я, как и другие, очень сильно уставал, мне так же, как и всем, хотелось спать, но трудности этого марша я преодолел без особых усилий.