Джордж Паттон - Война, какой я ее знал Страница 45

После того как было определено, что Третья армия переходит в наступление, Эйзенхауэр, Диверс, Брэдли и я провели совещание относительно передислокации фронтов. В конечном итоге решили, что части Седьмой армии, которой отводилась пассивная роль, займут определенный участок фронта Третьей армии от самой восточной точки своих расположений у Рейна до определенного пункта к югу от Саарлаутерна. Ожидая завершения перестроений, мы не могли ввести в бой 6–ю бронетанковую.

Маршал авиации Теддер подбивал меня отделаться от 20–го корпуса, чтобы ограничить фронт наступления одним участком. Я же не спешил отпускать 20 корпус, поскольку хотел сохранить его в резерве. Как стало очевидным гораздо позднее, это решение оказалось едва ли не самым удачным, которое мне приходилось принимать, поскольку наличие этого подразделения позволило мне взять Трир, что сделало возможным решающий бросок через Палатинат.[171]

Как только все эти решения были приняты, я связался с Гэем и велел ему распорядиться о выступлении 26–й дивизии и 4–й бронетанковой на Арлон через Лонви, а 80–й дивизии на Люксембург через Тионвилль. Фактически 4–я бронетанковая уже находилась на марше с предыдущего вечера, 18 декабря. 80–я выступила утром 19–го и только 26–я — по получении приказа.

Если мы возьмем сводку потерь на 21 декабря — день завершения Саарского сражения — и вычтем оттуда данные на 8 декабря, то увидим, сколь тяжелой и кровопролитной стала битва на Сааре. Также мы получим исходную точку отсчета потерь в операции «Балдж», которая в тот момент должна была вот—вот начаться.

Сводка понесенных потерь в живой силе на 21 декабря:

Третья армия

Убитыми — 10264

Ранеными — 49 703

Пропавшими без вести — 9149

Всего — 69 116

Небоевые потери — 9844

Общий итог — 118 960

Противник

Убитыми — 63 800

Ранеными — 180200

Пленными — 140 000

Всего — 384 000

За минусом общих боевых и небоевых потерь на 8 ноября 64 956. Общие потери за период с 8 ноября по 21 декабря включительно 53 904.

Материальные потери на 21 декабря:

Третья армия

Легкие танки — 198

Средние танки — 507

Артиллерийские орудия — 116

Противник

Средние танки — 946

Танки «Пантера» и «Тигр» — 485

Артиллерийские орудия — 2216

«Балдж» Бастонь — Сен—Витская кампания

С 19 декабря 1944 по 28 января 1945 г.

19 декабря 1944 г. генерал Эйзенхауэр созвал совещание в Вердене, чтобы обсудить обстоятельства, сложившиеся в результате прорыва частей фон Рундштедта — события, получившего название «Балдж».[172] Не далее как 12 декабря генерал Паттон обсуждал возможность прорыва немцев с левого фланга своей армии в секторе Первой армии, в результате чего был разработан план на случаи подобной акции противника. То, что произошло в те дни, и то, каковы были последствия случившегося, превосходно изложено в его записках, освещавших ход кампании.

Операция «Балдж» — один из самых острых моментов в истории Второй мировой войны. Полная драматизма, изнурительная, выматывающая кампания, требовавшая постоянной готовности личного состава к подвигу, заставила американских солдат и офицеров достичь предельного напряжения как физических, так и моральных сил. К 28 января цепь сражений, вошедшая в историю самой кровопролитной войны в истории человечества под названием «Балдж», закончилась, и американские войска прочно укрепились на границе Германии, готовые в любой момент ринуться в сердце рейха под звездно—полосатым знаменем. Новое полномасштабное наступление началось 29 января.

В этот период генерал Монтгомери принял командование Первой американской армией, находившейся к северу от пробившего фронт союзников «Клина». Монтгомери атаковал противника в правый фланг: продвигаясь на юг, части его армии вошли в соприкосновение с подразделениями Третьей армии в предместьях Гуффализа. Затем как 21–я, так и 12–я группы армий объединили свои усилия, тесня противника на восток к линии Зигфрида. 6–я группа армий, согласно планам командования, взявшая на вооружение оборонительную тактику для того, чтобы обеспечить частям Третьей армии возможность наступать, заняла один из участков фронта Третьей армии и укрепила оборонительные позиции в Вогезских горах. В Италии ничего нового не происходило.

На Филиппинах генерал Макартур[173] высадился на Лузоне и к моменту завершения операции «Балдж» в Европе находился в предместьях Манилы.

Русские войска, стремительно продвигаясь на запад, взяли Варшаву, Краков и Лодзь и находились в ста пятидесяти километрах от Берлина.

Авиация стран антигитлеровской коалиции продолжала превращать Германию в руины, в то время как их флот господствовал на море.

P. D. Н.

«Балдж»

Ночь 19–го числа я провел в расположении 20–го корпуса в Тионвилле, позвонил оттуда и распорядился, чтобы 5–ю дивизию отвели с передовой, и затем поехал в Люксембург. На следующее утро я прибыл в штаб—квартиру Брэдли в Люксембурге и узнал, что он, не предупредив меня, перевел штурмовую бригаду «Б» (бригадный генерал X. Э. Дейджер) 4–й бронетанковой дивизии из Арлона на позиции к юго—западу от Бастони, а также остановил продвижение 80–й дивизии в Люксембурге. Поскольку бригада ничего не делала там, куда отвел ее Брэдли, я вернул ее к Арлону и приказал командиру 80–й дивизии продолжать продвигаться к Мершу.

Пока мы с Брэдли обговаривали перспективы совместных действий Первой и Третьей армий, позвонил Эйзенхауэр и сообщил Брэдли, что, ввиду плохого телефонного сообщения между Брэдли и частями Первой и Девятой армий Соединенных Штатов, оперативное командование обеими этими армиями переходит к Монтгомери. В действительности предлог не имел под собой основательной почвы, и мне показалось, что Брэдли пытаются отвести на запасный путь, то ли вследствие утраты доверия к нему, то ли потому что Эйзенхауэр не видел иного пути удержать Монтгомери от «перегруппировки».

Говоря о медлительности Монтгомери, я вспоминаю то, что сказал сержант Микс еще тогда, когда мы только начинали и Монтгомери героически топтался возле Кана,[174] пока мы вели мяч к воротам. Тогда Микс заметил: «Господи, генерал. Если генерал Монтгомери не пошевелится, его парни напрочь прирастут к траве и сами пустят побеги».

В любом случае, генерал Брэдли принял данное сообщение, по сути означавшее его понижение в должности, с мужеством, подобавшим настоящему солдату. На протяжении всей последующей кампании он ни разу не пытался вмешаться в действия Третьей ар мии, хотя мог бы, поскольку теперь она стала фактически единственным соединением, оставшимся под его управлением. С другой стороны, я всегда держал его в курсе относительно собственных планов и обсуждал свои замыслы с ним и с его штабом, отчего только выгадывал.

Из Люксембурга я направился в Арлон, где повидал Мидлтона, Милликина, Гэффи и Пола, узнав от Мидлтона картину происходящего, что называется, из первых рук. 8–й корпус сражался хорошо, однако беда заключалась в том, что от него почти уже ничего не осталось — если не считать 101–й воздушно—десантной дивизии[175] в Бастони — и он не мог представлять собой серьезную опасность для противника. Также в Бастони находилась одна штурмовая бригада 9–й бронетанковой и одна 10–й бронетанковой дивизии, а также 705–й противотанковый дивизион,[176] некоторое количество артиллерии с расчетами из цветных парней и интендантские части, также из числа цветных. В отличие от некоторых цветных солдат и офицеров артиллерии, цветные из интендантских частей вооружились винтовками и неплохо сражались.

После встречи с Мидлтоном и другими я нанес визит в штаб 9–й и 10–й бронетанковых дивизий, а также 4–й и 80–й пехотных дивизий (все они располагались к северо—востоку от Люксембурга). Я распорядился, чтобы командовавший 10–й бронетанковой дивизией генерал Моррис[177] взял под свое прямое начало обе имевшиеся в наличии штурмовые бригады его дивизии и одну штурмовую бригаду 9–й бронетанковой, дислоцированной по соседству, а также 4–ю пехотную дивизию на время, пока с юга не подойдет 12–й корпус генерала Эдди. Я велел командовавшему 9–й бронетанковой дивизией генералу Леонарду перевести свою штаб—квартиру так, чтобы присоединиться к 8 корпусу и принять командование двумя штурмовыми бригадами 9–й бронетанковой дивизии и одной — 10–й в Бастони. По моему мнению, разделять 10–ю и 9–ю бронетанковые дивизии не следовало, однако ситуация в тот момент этого требовала. Мне приходилось буквально не слезать с телефона, чтобы договориться о прибытии самоходок и дивизионных танковых батальонов, о развертывании полевых госпиталей, чтобы обеспечить поставки боеприпасов и инженерного оборудования для наведения понтонных мостов, и т. д. и т. п. Затем я приказал командирам двух танковых дивизий и 4–й пехотной дивизии перетрясти свои противотанковые дивизионы и перевести часть людей в стрелковые подразделения, поскольку во всех трех вышеназванных дивизиях отчаянно не хватало людей.