Анатолий Кулемин - Агония обреченных Страница 45

– Да, да, которого вы убили… Точнее, на убийство которого вы дали санкцию, что почти одно и то же. А убил Фишера еще один ваш друг и соратник – Хорхе Кастиенте.

– С чего вы взяли, что я причастен к убийству какого-то… Как вы его назвали?

– Не переигрывайте, Идьигос, не надо. Свое знакомство с Фишером и свою причастность к его убийству вы только что подтвердили сами. «Мне был известен только один координатор из Вашингтона», ваши слова? Фишер и был тем координатором, который вам известен и с которым вы встречались. А «был», потому что вы знаете о том, что он уже мертв. А два часа назад, после того как мне стало известно о готовящемся аресте, чтобы предупредить вас и чтобы операция не была сорвана, я принял решение выйти напрямую. Другого выхода у меня не было. Вот так-то… господин Идьигос. – Бредли искоса глянул на собеседника и задал вопрос, которым подписал себе смертный приговор. Он понимал и пошел на это намеренно: с потенциальными покойниками палачи всегда откровенны. – Как вы думаете, какой будет ваша дальнейшая судьба, после того как я в своем рапорте руководству отражу вашу причастность к убийству гражданина США? За что, кстати, его убили?

– Американец был связан с кубинской контрразведкой. Наши люди… Точнее, люди Кастиенте, – поправился Идьигос, – зафиксировали, как он звонил в спецслужбу Гаваны. Это неопровержимый и установленный факт. Сможете дать этому разумное объяснение?

«Бедняга Дональд… Его вели, и он этого не заметил. Они засекли его звонок, в котором он сообщал о готовящемся покушении на Гагарина».

Несколько секунд Бредли смотрел на Идьигоса с непониманием и открытой неприязнью; тот этого взгляда не выдержал и, смутившись, спросил:

– Что вы на меня так смотрите?

– И все?! И за это Кастиенте его убил?! Фишер находился здесь как французский писатель-публицист, его контакты с властями обусловлены его «легендой». Я же нахожусь здесь как журналист, и тоже контактирую с представителями режима и журналистами из других стран, в том числе из социалистических и в частности – из Советского Союза. И что из этого следует? Кстати, именно от журналиста из СССР я узнал о том, что на Агира, 17 готовится спецоперация. – Бредли замолчал и, чуть опустив стекло, закурил. Пауза в разговоре была не меньше минуты: Идьигос обдумывал услышанное, Бредли – выстраивал дальнейший ход беседы. – Как думаете, кто вас мог сдать кубинской контрразведке? – прервал наконец Бредли паузу. – Кто еще знал про этот адрес? Фишер, как вы понимаете, отпадает, ваши люди, полагаю, тоже. Тогда кто?

Идьигос не ответил; он сидел, погруженный в себя, с долей какой-то отрешенности. Сейчас он понял свою ошибку. Он пошел на поводу у Кастиенте и, по сути, сейчас находится у того на крючке. Он понял, что Кастиенте – в случае, если возникнет необходимость, – всю вину свалит на него, а дабы такая необходимость не возникла, он вполне мог сдать его кубинской контрразведке. «Своя рубашка… Неспроста он приехал за деньгами ночью, торопился… – думал Идьигос, глядя прямо перед собой в ветровое стекло. – И адрес он знал; все сходится».

– Чей это был звонок, после которого вы так безоговорочно поверили мне? – спросил Бредли как бы между прочим, просто из любопытства.

– Это звонил человек, которому я доверяю всецело. Он подтвердил ваши слова.

Бредли в немом вопросе посмотрел на Идьигоса.

– Да, он работает у них. Удивлены?

– Удивлен тем, что вы мне об этом сказали. О таких вещах вслух не говорят; непрофессионально… Ну, неважно. Важно, что наши с ним слова сбываются. Смотрите…

К парадной, за которой они наблюдали, подъехали три легковые машины. Вся операция кубинской контрразведки прошла быстро и тихо; через пять минут вывели сначала негра, затем Ромарио.

– Ну вот и все, – констатировал Бредли. – А теперь отдайте мне Кастиенте и уезжайте. Надеюсь, у вас есть надежное место, где вы могли бы до вечера отсидеться? Встретимся в двадцать два часа, здесь же. Подъедете, я сам сяду к вам в машину. Введете меня в курс дела, а там посмотрим.

Расчет Бредли был прост: после того как Идьигос назовет адрес Кастиенте, он собирался нейтрализовать его и позвонить Мясникову. Бредли даже чуть подался вперед, чтобы было удобней нанести удар ребром ладони по горлу. Однако дальнейшие события стали развиваться совсем по другому сценарию.

– Зачем вам Кастиенте? – спросил Идьигос.

– Хочу задать ему пару вопросов. Или вы думаете, что убийство своего соотечественника и коллеги я спущу ему с рук? Ошибаетесь. За все надо отвечать, и он у меня ответит.

– Ну уж нет. – Идьигос завел двигатель и тронул машину. – Теперь у меня тоже появились к нему некоторые вопросы.

Когда они отъехали на пару кварталов, Бредли спросил:

– Сколько человек у него охраны и как его легче выманить?

Идьигос усмехнулся и уверенно сказал:

– Там, куда мы сейчас едем, охраны нет; он там один. Глупец. Он считает себя умнее других. Как вы его вычислили? Он сказал мне, что все прошло гладко.

Бредли ответил не сразу. Он сидел и лихорадочно соображал, как вернуть ситуацию в нужное ему русло. Ничего конструктивного в голову не приходило: он не мог ни устроить небольшую аварию перед инспектором дорожно-патрульной службы, ни использовать другие легальные возможности, так как это неминуемо привлекло бы к нему внимание официальных властей, а этого нельзя было допустить ни в коем случае.

«Надо сыграть на стороне этого Кастиенте; он – не сразу разберется в ситуации, а этот такого поворота не ожидает, – решил наконец Бредли, перебрав в уме несколько вариантов. – Когда тот откроет дверь, этого надо как-то отключать. Хотя бы этим саквояжем и хотя бы на короткое время. Главное, не дать ему вытащить пистолет, иначе он ухлопает нас там обоих и обставит дело таким образом, что это Кастиенте пристрелил меня. Может такое быть? Может. Лучшего варианта и не придумаешь; его откровенность тому подтверждение; меня он уже списал. Он даже следователей потом сам вызовет».

– Какое сейчас это имеет значение? – отозвался Бредли через паузу. – Потом расскажу. Лучше скажите, что вы собираетесь делать?

Пистолет Идьигос вытащил, едва они поднялись на этаж и подошли к двери.

– Откройте дверь, – сказал он шепотом, передав Бредли ключ и забрав саквояж у него из рук. – Только тихо. Сейчас мы устроим ему сюрприз.

Замок открылся с легким щелчком.

– Входите, – продолжал командовать Идьигос.

Из-за приоткрытой двери из комнаты слышалась тихая музыка. Кастиенте спал в кресле сном праведника, склонив голову набок. На столе стоял раскрытый чемодан, рядом с ним лежал нательный пояс. Идьигос окинул взглядом всю эту картину и усмехнулся; пистолетом он показал Бредли, куда тот должен встать: к тумбочке у приемника.

– Вставай, приятель, – Идьигос ткнул пистолетом в плечо спящего «приятеля» и отступил в сторону. – Просыпайся, а то опоздаешь.

Кастиенте открыл глаза и, включаясь в реальность, несколько секунд переводил взгляд с улыбающегося Идьигоса на наведенный на себя пистолет, на Бредли, снова на Идьигоса…

– Как ты здесь оказался? – первое, что спросил Кастиенте.

– Ну что, проснулся наконец? Да, это не сон. Не ожидал меня здесь увидеть? Думал, меня уже пытают в подвалах контрразведки?

– Какая контрразведка? Откуда ты знаешь про эту квартиру?

– Об этой квартире я узнал через неделю после того, как ты ее снял, а еще через день мне изготовили от нее ключ. Тебя подвела твоя чрезмерная самоуверенность, Хорхе. Ну да ладно…

– Погоди, Мигель, – не дал продолжить ему Кастиенте. – Этот тип был вчера у американца. Я видел, как он разговаривал с портье, а потом ушел к нему в номер.

– Я знаю. Значит, вот ты где засветился… Он тоже видел тебя и знает, что это ты убил американца. Я же говорю: ты слишком самоуверен, зря я поручил тебе это дело; не все прошло гладко у тебя вчера. Да чего уж теперь… Теперь это не имеет никакого значения. Скажи-ка, дружище, лучше, куда это ты собрался? – кивнул Идьигос на чемодан.

– Мигель, я сейчас все объясню. Я решил уехать отсюда… На свете много есть мест, где можно спокойно и безбедно жить, никого не опасаясь и ни от кого не прячась.

– А как же операция? Ведь ты же должен был обеспечивать прикрытие.

– К черту операцию! К черту Кастро! К черту эту Кубу! – в запале заговорил Кастиенте. – Ничего мы уже не изменим; американцы предали нас, здесь хозяйничают уже русские, они удержат режим в любом случае, даже если нам удастся ликвидировать Фиделя. Этого может не видеть только слепой. Мигель, давай уедем вместе. Деньги у нас есть, откроим где-нибудь свой бизнес. А с капитаном я договорюсь, он – мой человек.

– Может быть, ты и прав, приятель, только если мне придется отсюда уехать, я это сделаю после операции и после того как пойму, что дальнейшая борьба бессмысленна. А пока есть хоть один шанс, буду бороться. И если мне все-таки придется уехать, я это сделаю один; без тебя; такой компаньон в бизнесе мне не нужен. К тому же мои деньги вкупе с твоими откроют мне большие возможности…