Николай Ляшенко - Война от звонка до звонка. Записки окопного офицера Страница 46

— Всего минут двадцать тому назад немцы ударили по нашему дивизиону одновременно из ста тридцати орудий, — докладывал нам комиссар. — Убили несколько человек и многих ранили. Уже четыре санитарных двуколки отправили с ранеными, и вот еще сколько осталось... — Он вдруг прервался и спросил: — А вы не на переправу ли идете? — И после нашего утвердительного ответа, покачав головой, твердо сказал: — Не переедете! Как раз сейчас немцы усилили огонь именно по переправе.

— Может, нам повернуть обратно? — пошутил Матвеев.

— Говорю это не для того, чтобы запугать вас, — возразил Бражников, — считаю, что переждать интенсивность огня целесообразно, иначе не выполните своей задачи.

— Это, может, и верно, — заметил Матвеев, — но ситуация там тревожная, придется идти.

Простившись с комиссаром, мы поспешили к берегу.

Река блестела на солнце, как зеркало. Спокойное, но мощное течение огромной толщей двигалось между двух берегов, как живая ртуть по желобу. Ни один из берегов не подавал признаков жизни. Все на них было издолблено минами, снарядами и авиабомбами. Большие и мелкие деревья лежали по всему берегу, срубленные снарядами, вывернутые с корнем авиабомбами, а устоявшие на корню плакали кровавыми ранами. Из каждой раны текли слезы: бесцветные, розовые, фиолетовые — вытекая из пробоин в деревьях, сок падал крупными каплями на землю, словно кровь из груди раненого. Но, истекая кровью, лес стоял все такой же могучий и гордый, он не падал духом и не сгибался перед врагом. Так же ли стойко и мужественно сопротивляются врагу защитники плацдарма?

Обнаружив у самого берега большую воронку от авиабомбы, мы немедленно забрались в нее. На дне воронки уже собралась грунтовая вода, и, чтобы не сползти вниз, мы, осунув сапогами землю, каждый для себя сделали по одной ступеньке, опираясь на которые полулежа стали наблюдать за действиями артиллерии противника.

Немецкие артиллеристы по-прежнему дружно били всей массой орудий по площадям. Били они в основном по реке, в места переправы, стремясь воспрепятствовать пополнению плацдарма людской силой, боеприпасами и продовольствием. Били и по нашим передовым позициям по обе стороны реки. Но действия немцев было нетрудно изучить: нужно лишь проверить интервалы, схему — и можно свободно выбирать момент. На левом фланге нашей обороны слышался рокот моторов танков. Там шел упорный бой. Артиллерийский дивизион перестал быть помехой, а новую артиллерийскую поддержку мы пока не наладили — вот почему, используя временное преимущество, гитлеровцы с остервенением рвались к берегу. Просидев непродолжительное время в воронке, мы полностью изучили ритм огня немцев: они давали залп через каждые пять минут; били сначала по левому флангу, потом по правому, потом по середине реки. Этот установленный шаблон они уже не изменят, так что можно спокойно переправляться. Выбрав момент, я выскочил к воде и закричал на тот берег:

— Эге-ге-ге-гей! Давай лодку!

Из бомбоубежища, вырытого прямо в круче, выглянул солдат и стал пристально всматриваться в меня. По комплекции я сразу узнал в нем Кирилла Семеновича Петрова — многоопытного солдата еще старой, царской армии, и снова закричал, называя его по имени-отчеству. Узнав и поняв меня, Петров прокричал:

— Пусть пробьют по середине, потом подплыву.

Махнув рукой в знак согласия, я вернулся в воронку. Как только прошел удар по середине реки, где как раз и предстояло нам переправляться, Петров немедленно появился на реке со своей лодкой. Плывя к нам, он успел подхватить большого сазана и несколько щук, оглушенных взрывом. Выскочив из воронки, мы быстро прыгнули в лодку. По реке, сверкая белыми брюшками, плыло множество убитой и оглушенной рыбы. Торопя лодку в обратный путь, Петров сумел ловко выхватить из воды еще несколько рыбин, приговаривая:

— Эк, канальи, сколько рыбы погубили! Ведь она теперь вся пропадет, и выловить невозможно, всюду стреляют.

Пока мы плыли, я заметил, что из шестнадцати воздушных проводов связи, перетянутых в разных местах через Волхов, осталось только два, остальные висели жалкими обрывками. Макеты орудий были все перевернуты и разбиты, повсюду валялись разбросанные штабели пустых ящиков. Объяснив Матвееву что это, я с гордостью сказал:

— Значит, мы трудились не напрасно, а вот немецкие летчики потратили свои «эллегербомбен» напрасно.

— Да-а-а, русская смекалка обходится немцам недешево, — согласился Матвеев.

Высаживаясь из лодки, мы спросили Петрова:

— Перевозил ты сегодня кого через реку?

— Нет, вас первых, — ответил Петров, — Правда, недавно приходили сюда командир и комиссар полка. Вот и вещи принесли, — он показал на чемоданы и свертки. — Но только они постояли тут, посмотрели через реку и обратно ушли.

Мы недоуменно переглянулись и, встревоженные, поспешили на КП полка.

Смятение на КП полка

К нашему изумлению, мы встретили на командном пункте полную растерянность. Командир, совершенно деморализованный, сидел в своей спальной нише, низко опустив голову, в другой нише, тоже невеселый, сидел комиссар. Связи с подразделениями полка они не имели и не знали, что творится на передовых линиях обороны. Не поднимая головы, командир доложил:

— Госпиталь переполнен ранеными, их поступает все больше и больше. Все резервы, кроме взвода разведки, израсходованы. Артиллерия с правого берега поддержку прекратила, и связь с ней оборвана. Подкреплений никаких не поступило. Да их и переправить к нам невозможно, вы сами видели, как бьют по местам переправы. Из дивизии передали, что комдив выехал к нам и сам будет решать вопросы. У меня же ничего больше нет, появись сейчас немцы на КП, так у меня и защититься нечем. Вот вам и вся обстановка, — закончил командир.

Обстановка действительно было очень тяжелая, и она усугублялась тем, что командование полка полностью потеряло управление боем. Только теперь я понял, как дорого иногда обходится нам примиренческое отношение к делу. Я же видел, я знал и заранее был убежден, что этот командир и этот комиссар не способны обеспечить руководство гарнизоном не только в боевой, даже в обыденной обстановке. В противоположность политотделу, проявившему максимум заботы и внимания в подборе личного состава гарнизона, штаб дивизии безответственно отнесся к подбору и назначению командира полка на столь важный и ответственный участок обороны. А я тогда промолчал, не поднял этот тревожный вопрос перед начальником политотдела, перед комиссаром и командиром дивизии, не добился вовремя их замены. А теперь вот, пожалуйста! Вставай и сам за них работай, если не хочешь погибнуть.

Нужно было срочно принимать какие-то меры. Мысль работала с напряжением и быстротой. Враг спешил, он оказывал бешеное давление на наш левый фланг, который оборонял 1-й стрелковый батальон, а командир продолжал безвольно сидеть, ничего не предпринимая. Майор Матвеев вопросительно смотрел то на меня, то на командира, ожидая с нашей стороны какого-то решения, но его пока ниоткуда не поступало, а сам он ничего не мог предложить, поскольку здесь вовсе ничего не знал, а из доклада командира полка ничего конкретного не явствовало. Я же понимал, что спасать нужно прежде всего левый фланг обороны: пока он будет в наших руках, мы можем удерживаться на плацдарме бесконечно долго, и наоборот: если немцам удастся выйти на берег, они едва ли выпустят отсюда хоть одну живую душу — перестреляют всех и каждого.

Так что же с ним, с этим левым флангом? Защищает ли его кто-нибудь? Есть ли там еще живые защитники? Об этом никто и ничего не знал, командир полка сообщил лишь, что посылал туда двух связных установить живую связь, но связные не вернулись, с тех пор обстановка на левом фланге остается неизвестной. По ходу событий можно было понять, что там кто-то есть — кто-то сдерживал натиск противника, иначе немцы давно бы вышли на берег и взяли переправу под свой контроль. Однако немцев на берегу пока не было. Следовательно, основное сейчас: во-первых, установить связь с 1-м батальоном, защищающим левый фланг; во-вторых, изыскать все возможные внутренние резервы для его поддержки, ибо раньше утра никакой надежды на получение подкреплений из дивизии нет. Эти соображения одобрили все. Но как связаться с батальоном? Откуда взять резервы? На это никто не мог дать ответ. На радиопозывные батальон по-прежнему не отвечал. Других средств связи с ним не имелось. А положение нужно было спасать, немедленно. Убедившись, что действовать тут некому, и обозлившись, не зная сам на кого, я чуть не в тоне приказа сказал командиру:

— Дайте мне двух автоматчиков, и я сам пойду в батальон. А вы займитесь резервами, они у вас найдутся на северном и восточном участках обороны, там немцы не наступают. Возьмите с этих участков часть людей, а оставшимся прикажите усилить интенсивность огня. Резерв держите пока у себя. Когда выяснится положение на левом фланге, тогда и будете им распоряжаться.