Геннадий Казанцев - Страна Лимония Страница 47

— Кям аст!

— Да я на базаре дешевле куплю!

— Кям аст!

— У, мироед! Да подавись ты! — и расстроенный командир бросил ему под ноги оставшиеся деньги.

— Гера, сматываемся, а то смотри, народ какой-то смурной собирается.

Действительно, за сценой наблюдало уже с пяток свидетелей, совсем не похожих на миролюбивых пастухов. Они угрюмо смотрели на пришельцев и о чём-то переговаривались.

— Послушай, Крест! По-моему, они нас не любят.

— Гера! Ноги, ноги!

Первые сто метров заготовщики преодолели пятясь задом, потом развернулись и ускоренным шагом пошли к бэтээру. Оставшийся экипаж ждал друзей в полной боевой готовности. Башня бронемашины, двигатели которой работали на холостом ходу, была развёрнута в сторону гор. За колёсами залегли Филимонов и Репа. Солдаты ощерились стволами из бойниц. На башне истекал кровью подарок комбригу. «Каскадёры» за считанные секунды забрались на броню. Два мотора синхронно взревели, и бронетранспортёр, словно утюг по гладильной доске, ринулся вниз. Водитель Репа ехал наугад, выбирая новый маршрут возвращения, чтобы не нарваться на засаду. Уже на подступах к городу встретился небольшой мазар (кладбище) со множеством шестов с привязанными к ним тряпкам. «Репа, объезжай мазар справа! — заорал командир, сидящий впереди на броне. — Не сбей их надгробий...» Конюшов резко вывернул руль, так что двое солдат чуть не выронили барана. Машина слегка накренилась и стремительно пошла по каменистой пустоши, оставляя в стороне Джелалабад.

Уже показалась лента дороги, вырывающаяся из последних городских кварталов, как мощный взрыв потряс машину. Из-под правого борта вырвалось облако пыли, а чёрные ошмётки разорванной покрышки беспорядочно закрутились в воздухе. Репа ударил по тормозам. Два солдата вместе с бараном вылетели вперёд чуть ли не под колёса бэтээра. Три офицера, обсыпанные белой пылью, чудом удержались на броне. Машина встала.

— Противопехотная, — констатировал Крестов, подавая руку стонущему солдату. — Все целы? Далеко не разбредаться! Мы на минном поле.

Офицер, не отходя и шага от машины, осмотрел повреждения. Сверху, с брони, на вырванное колесо уставились три пары глаз, исполненные страха. Остатки резины слегка дымились и мерзко пахли. Сзади по следу машины зияла небольшая воронка. Взрыв разворотил второе колесо правого ряда. Соседнее колесо сохранилось, но было спущено. Автоподкачка не помогала.

— Малым ходом по старым следам! — распорядился командир.

— Есть! — чётко ответил Конюшов, снова садясь за руль.

Натужно завыли моторы, и бэтээр медленно попятился. На броне один солдат делал перевязку другому. Тот уже перестал стонать и радостно вертел головой. Филимонов держал барана. Герман, сломав три спички, наконец затянулся сигаретой. Потом он унял тремор в левой ноге и присоединился к Олегу, ухватив барана за густой мех. Снова поравнялись с мазаром.

— Репа, держись ближе к могилам, — скомандовал Крестов, перемещаясь с кормы на нос. Конюшов, обозревая дорогу через поднятые окна, медленно повёл машину вдоль вереницы свежих следов. Через десять минут бэтээр, кренясь на правый борт, вышел на трассу. Ехали очень медленно. Повреждённое колесо ритмично отбивало такт по асфальту. Заготовщики улыбались и облегчённо вздыхали.

Перед въездом в Самархель выслали дозорного, который доложил, что начальства не видно. Малым ходом бэтээр въехал на базу. Офицеры схватили тушу барана и поволокли на кухню прятать. Легко раненый солдат поплёлся к фельдшеру. Второй достал из кабины тряпку и собирался вытереть кровь барана с брони машины. В это время появился полковник Стрельцов.

Заметив повреждённый бэтээр, старик встревожился.

— Что случилось?

— Младший сержант Приходько! Мина, товарищ полковник!

Подходя ближе, Стрельцов подслеповатыми глазами увидел заляпанную кровью броню. Сердце старого партизана сжалось от плохих предчувствий.

— Это что? — глухим голосом спросил он, указывая на красно-коричневые разводы.

— Кровь, товарищ полковник. Капитан Крестов... командир первой группы...

У Стрельцова всё поплыло перед глазами.

— ...приказал, товарищ полковник... — съезжая на шёпот, пытался объяснить ситуацию младший сержант.

— Вам плохо?! — в отчаянии воскликнул солдат, видя, как его командир валится на землю.

— Врача!!! — что есть мочи закричал сержант Приходько и бросился с кровавой тряпкой к полковнику.

— Кто ещё? — прошептал поверженный ветеран склонившемуся над ним бойцу.

— Капитан Конюшов, старший лейтенант Филимонов, — начал перечислять членов бригады заготовителей перепуганный юнец.

— А капитан Потскоптенко жив?

— Жив, товарищ полковник, жив!

— Лучше бы его одного... — произнёс теряющий знание командир, откидываясь на руки солдату.

— На помощь!!! — заорал ополоумевший боец и, мягко опустив седую голову командира, бросился искать фельдшера.

На крики солдата к стоянке машин выскочили Белоусов и Колонок, прервавшие по такому случаю игру в «дурака». Заметив лежащего командира, они стали приводить его в чувство. Белоусов, изготовившись к реанимации, дважды резко нажал на его грудь, произведя треск в сочленении старых рёбер. От резкой боли Стрельцов очнулся.

— Крестов погиб! — в отчаянии прошептал он. Реаниматоры остолбенели.

— Подорвались на мине... Он, Филимонов и Ре... и капитан Конюшов.

Весть о трагической кончине офицеров мгновенно облетела лагерь. «Каскадёры» группами и по одному подходили к подбитому бэтээру, срывали шапки и молча смотрели на запёкшуюся кровь на броне.

К лежащему полковнику подлетел фельдшер Мишин.

— Что случилось, товарищ полковник, вам плохо?

— Капитан Крестов, старший лейтенант Филимонов... — начал зачитывать скорбный список поверженный партизан.

— Да, да, понимаю, товарищ полковник, они на кухне... Позвать их?

Но отправлять посыльного не пришлось. На тропинке показались трое геройски погибших и один чудом уцелевший. Четвёрка шла, бурно обсуждая свои необычные приключения. Скорбящая толпа разразилась радостными воплями.

Весь оставшийся вечер полковника Стрельцова приводили в чувство. Около старика неотступно дежурил прапорщик Мишин, превративший одноместную палатку командира в лазарет. Дважды вызывали Крестова, который нёс околесицу о встрече со своим закордонным агентом, о покупке барана у знакомого офицера Царандоя, о коварстве душманов, заложивших мину, и много ещё о чём, что могло хоть как-то успокоить израненное сердце старого ветерана.

Тушу барана тайком отправили нарочным в бригаду, а назавтра было получено добро на вылет эскадрильи вертолётов.

Дача

Ранним утром третьего дня в «дом свиданий» пришёл агент «Талиб», по самые глаза замотанный шерстяным платком. Быстро уточнили недостающие детали предстоящей операции, и Герман пошёл будить переводчика. Акбара дома не было. Сосед сказал, что он со своим советником полчаса назад выехал в Джелалабад. Герман бросился к Фархаду, но тот наотрез отказался, сославшись на то, что ему сегодня предстоит переводить речь Олега Волина на зональной партийной конференции НДПА. Отчаявшись, посыльный постучался в окно к советнику по сельскому хозяйству Фариду. Сонный агроном быстро оделся и пошёл за Германом в лагерь. Однако, выслушав Крестова, он наотрез отказался лететь и, не объясняя причин, вышел.

— Нда-а-а, ситуация, — протянул расстроенный Сергей. — И время на исходе. Ладно, летим втроём. Как-нибудь сообразим, о чём этот «строчок» будет говорить.

«Строчок» радостно заверещал. «Бас! (хватит!) — строго прикрикнул командир. — Р`афтим! (едем!)

Полёт проходил как обычно. Герман сосал леденец, усмиряя приступы морской болезни. Наводчик, закутавшись с головой, трясся от холода в углу вертолёта. Какой-то прапорщик в лётном комбинезоне проверял станковый гранатомёт, установленный в откидывающихся дверях вертолёта. Во время набора высоты Крестов позвал в кабину своего напарника.

— А ну, тащи дедулю сюда. Пусть привыкает к высоте, а то на место прилетим, а он ни хрена сообразить не сможет.

Герман растолкал наводчика и повёл его в кабину. При входе афганец попытался пожать всему экипажу руки, но Сергей это решительно пресёк.

— Ты что, дурила, хочешь, чтобы мы все навернулись к чертям собачьим!

Тем не менее он уступил своё место и встал позади ошарашенного панорамой аборигена. Первые две минуты было слышно только работу моторов и свист лопастей. Но вскоре наводчик ожил. Он стал показывать пальцем в квадратики домов и развалины старых кишлаков, быстро-быстро комментируя свои наблюдения.

— Что он говорит? — спросил командир вертолёта.

— А хрен его знает, — ответил Крестов, — наверное, что-то знакомое увидел.