Александр Прозоров - Присяга Российской империи Страница 47

— Понятно, — Илья кивнул и отвернулся к иллюминатору. Теперь он начал понимать причины, заставившие старика и почтенного служителя Аллаха пуститься в дальний путь и рисковать жизнью. При всей экстравагантности убеждений и аргументов шейха он выглядел скорее союзником, нежели врагом. Однако философия старика действительно весьма интересна.

— Скажите, уважаемый, — Ралусин снова повернул голову к спутнику, — а чего плохого в правах человека?

— В том, что их применяют только к отщепенцам, — Саддам-Юсуф собрал четки в кулак. — Скажи, юноша, какая главная черта объединяет все диктаторские режимы?

— Какая?

— Всеобщее бесплатное образование. Оно было при диктаторе Сталине, оно есть у диктатора Саддама, оно появилось у диктатора Кастро. А еще — медицинское обслуживание, социальное обеспечение. А теперь ответь, в какой стране самое плохое образование и медицинское обслуживание?

— Скоро мы ее увидим, — согласно кивнул Илья.

— Так за чьи права нужно бороться?

— Ладно, согласен. А как на счет гласности?

— Охо-хох, юноша, — шейх опять начал перебирать четки. — Басню Крылова про ворону помните? У вороны был сыр и не было свободы слова. Когда она обрела второе, то немедленно утратила первое…

— Какой вы интересный собеседник, — рассмеялся Илья. — Вы со своими прихожанами так же разговариваете?

— Понимаете, юноша… Одна короткая притча обычно дает больше знания, нежели тысяча скучных аргументов. Не замечали?

— Уже заметил, — Ралусин задумчиво потер нос. — Пожалуй, если я соберусь стать мусульманином, то приду именно к вам.

— А вот этого не нужно, — неожиданно серьезно ответил мулла. — Ибо веровать нужно в Бога, а не в того, кто доносит слова Всевышнего. Сам Пророк всегда напоминал, что он всего лишь пересказывает слова Мудрейшего и Всемилостивейшего. Если душа твоя, юноша, созреет для того, чтобы принять Аллаха, идти нужно не ко мне. Нужно открыть свое сердце и произнести слова признания: «Нет божества кроме Бога Единого, и Мухаммед его посланник. Ля иля-ха илля Алла, Мухаммед расуль Алла».

Г. Ковиль, штат Орегон, США. 19 декабря 1999 г. 13:40

Присыпанное снежной пылью такси остановилось у кованой ограды опрятного светло-зеленого двухэтажного дома, как раз напротив заасфальтированного въезда, на котором красовался крупный темно-зеленый «Бентли». Первым из машины вышел Илья, внимательно осмотрелся. Гладкий газон, покрытый тонкой ледяной коркой, пара искрящихся инеем кустов. Логово одного из самых кровавых бандитов Чечни было совершенно неприспособленно для обороны. Широкие окна, витражная дверь не представляли из себя никакого препятствия. Атакуй, не хочу. Бетонные пьедесталы двух бронзовых девок давали атакующим возможность укрыться при штурме. Хотя, конечно, голый зимний парк через дорогу напротив коттеджа открывал неплохой сектор обстрела. Без поддержки бронетехники особо не расштурмуешься.

Никаких людей, за исключением носящихся по парку спортсменов, в зоне видимости не имелось, и Ралусин наклонился к шейху:

— Прошу вас, уважаемый, все спокойно.

Абдо Саддам-Юсуф, по-старчески закряхтев, выбрался на холодный асфальт, неприязненно огляделся:

— Воистину логово шайтана. Даже снега человеческого нет. Только лед и грязь.

— Оттепель, наверное, недавно была, — Илья сунул водителю пятьдесят долларов. — Потом заморозки. Вот и растаяло все. То есть, замерзло.

— Все едино, мерзость, — муфтий чуть поддернул халат, плотнее запахнул на груди.

— Вам не холодно, уважаемый?

— Я в этом халате в Казани зимой не мерзну, юноша, не то что здесь.

Вдвоем они неторопливо пошли к дверям, но когда до порога оставалось всего несколько метров, дверь неожиданно распахнулась:

— О Аллах, я не верю своим глазам! — на улицу стремительным шагом выскочил бородатый мужчина в распахнутом на груди дорогом длиннополом пальто. Илья сразу отметил сломанный, с неглубокой вмятиной на переносице, нос, сросшиеся брови и понял, что они с шейхом добрались до цели. Тем не менее офицер решительно двинулся вперед, закрывая Саддам-Юсуфа собой.

— Все в порядке, Илья, — положил шейх ладонь ему на плечо. — Это свой…

«Таких «своих» на сковороде без масла жарить нужно», — мысленно выругался Ралусин, но посторонился. Мусульмане, вопреки его ожиданию, не обнялись, а остановились на расстоянии пары шагов.

— Я благодарю вас за честь, уважаемый Саддам-Юсуф, — кивнул бандит. — Я и в мыслях не представлял, что смогу увидеть вас лично.

— Последние известия, пришедшие из этого сатанинского мира побудили меня пуститься в путь, Идрис. И мне бы не хотелось, чтобы копейки, оторванные нашими бедняками от своих детей, оказались выброшены в омут разврата или украдены безбожными нечистивцами.

— Вы можете верить мне, досточтимый Саддам-Юсуф, — Нохчий покосился на Ралусина: — А кто это безбородый?

— Это Илья, мой охранник, — сделал небрежный жест муфтий. — Мне не хотелось отправляться сюда одному.

— Он имеет отношение к нашему делу?

— Никакого.

— Угу, — понимающе кивнул чеченец и посторонился: — Что же вы стоите у порога? Входите, прошу вас. Будете дорогими гостями! Сейчас велю сварить горящего чая, сластей подать, мяса поджарить.

— Это будет хорошо, Идрис. После трех пересадок и ядовитых гамбургеров мы сильно проголодались. Ты ведь не откажешься от хорошего куска мяса, Илья?

Ралусин уловил в словах старика уже знакомое легкое ехидство, удивленно оглянулся на него, буркнул что-то вроде: «Почему бы и нет?».

— Он у нас христианин, — снисходительно пояснил Саддам-Юсуф.

— А-а, — расхохотался чеченец. — Входите в дом, уважаемые. Гость на пороге — честь для хозяина. Проходите.

Обедали они на полу, сидя на коврах возле богатого дастархана, в котором Рукисин сильно подозревал обычный кухонный стол с коротко подпиленными ножками. Хозяином чеченец и вправду оказался щедрым. Для нежданных гостей он выставил большие тарелки с халвой, щербетом, курагой на украшенных чеканкой серебряных подносах. Тушеное в густом соусе мясо плавало в глубоких фарфоровых пиалах, красная рыба и горки икры лежали прямо на плоских лепешках. Можно было бы подумать, что они находятся не современном доме, а в юрте где-то среди поволжских степей — если бы не электрический чайник, из которого Идрис и подливал горячий напиток то Илье, то уважаемому шейху.

— Надеюсь, Идрис, ты приютишь старика на пару дней? — поинтересовался муфтий, дождавшись, пока Ралусин опустошит свою пиалу и выпьет пару чашек чая, закусывая его рассыпчатой халвой. — Обратные билеты у меня только на послезавтра, а селиться в здешних гостиницах мне глубоко противно. Один их вид вызывает омерзение у истинного мусульманина.

— Разумеется, досточтимый Абдо Саддам-Юсуф, — кивнул чеченец и хлопнул в ладоши, громко крикнув: — Саид, ты меня слышишь?! Иди сюда! Вели очистить левую спальню на втором этаже и перестелить постель. Наш дорогой гость останется у нас на два дня. И выдели кровать для его телохранителя. И закрой на сегодня подвал на ключ.

— Сделаю, бей, — кивнул худощавый смуглый мужчина с редкой бородкой в две ладони длиной.

— Илья, иди, проверь мою комнату, — кивнул шейх.

— Вы мне не доверяете?! — возмутился Нахчий. — Как вы можете, уважаемый Саддам-Юсуф! Разве я давал…

— Иди-иди, — повторил Ралусину муфтий и офицер поднялся со своего места.

— Вы оскорбляете меня, Абдо Саддам-Юсуф, — сухо сообщил чеченец.

Муфтий промолчал, провожая своего охранника взглядом и только после того, как за Ильей закрылась дверь, спросил:

— Насколько правдиво твое обещание, Идрис? То самое, о котором говорили твои доверенные посланники.

— Мое обещание? — чеченец протер согнутым пальцем усы, отпил немного чаю. — Простите меня, уважаемый шейх. Вы были правы, отослав русского. Ему не стоит об этом слышать.

— О чем, Идрис? — муфтий достал из кармана четки. — О чем? Прихожане смогли собрать на благие цели миллион долларов и вопрос моей совести решить, на что будут потрачены эти немалые деньги. На посрамление неверных путем страшной кары, либо на строительство новых мечетей во имя Аллаха.

— Вы должны отдать их мне, досточтимый Саддам-Юсуф, — сглотнул чеченец, — мне… И тогда весь мир содрогнется, увидев, насколько страшен может быть гнев Аллаха на отринувших его учение. Огонь небесный обрушится на их жилища, он превратит в пепел тела язычников, он уничтожит их души, недостойные иной участи, кроме гибели.

— Небесный огонь? — шейх сжал кисточку чет, легко погладил ею себя по щеке. — Это похоже на богохульство. Откуда ты можешь взять огонь небесный? Ты желаешь уподобиться Аллаху и обрушить на Землю Солнце или уронить на нее комету?