Генрих Гофман - Герои Таганрога Страница 48

— Да... С продуктами у нас неважно. На вот пока, подкрепись. — Василий извлек из-за пазухи сверток и подал его Петру. — Здесь сало и немного хлеба. Остальное Максим сейчас принесет.

Наверху над распахнутым лазом склонилась Валентина Кочура.

— Василий Ильич! Петро! Идите сюда, в комнату. А я пойду на улице покараулю, чтоб никто не зашел случайно.

— Пойдем, Петро. Подыши свежим воздухом, — предложил Василий и поднялся по скрипучим ступенькам лестницы.

За ним выбрался из погреба и Петр.

— Неужто ты и не выходишь оттуда? — Василий кивнул на зияющее квадратное отверстие лаза.

— Почему? Иногда выползаю, правда, поближе к ночи. Изредка и во двор выхожу. Все звездами любуюсь. Выбрал одну, что поярче, с ней и перемигиваюсь, когда небо чистое. Только за ворота не выхожу... А на улицу страсть как хочется... — добавил он и глубоко вздохнул.

Валентина с грустью глянула на Петра, улыбнулась Василию и, набросив на плечи пальто, вышла из дому. Мужчины молча смотрели ей вслед.

— Замечательный товарищ, — восхищенно проговорил Василий.

— И девушка замечательная, — поддержал его Петр, — добрая, отзывчивая. Сама голодная ходит, а последним куском делится. Мать у нее не такая. Уж очень сердитая женщина, я бы сказал, даже злая.

— Что, ругается часто?

— Нет. Она исподтишка кольнуть норовит. Не может простить нам, почему мы не в армии, почему немца до Волги пустили. — Петр задумался, усмехнулся невесело. — Я ведь их мало вижу. Они наверху, а я там, под полом... Многое за эти дни передумал. И знаете, Василий Ильич, по походке людей различать научился... Да, да. Вы не смейтесь. У каждого человека по характеру и походка. Возьмите у Валентины. Походка мягкая, с добринкой этакой. А у матери ее шаг тяжелый, увесистый, будто злой...

— Стара она, вот и ходит солидно. А Валентина — та порхает по молодости.

— Нет, Василий Ильич, вы меня не поняли... Возьмите, к примеру, Максима Плотникова. Тяжеленный мужчина. Одно слово — кузнец. А ходит, будто ногами пол поглаживает. От каждого шага добротой веет... Вот посидели бы вы с мое в погребе, тогда бы поняли, — грустно улыбнувшись, закончил Петр.

— Может быть, может быть. Только мне пока это ни к чему. Да и тебе пора отсюда выбираться. За этим я и пришел. На вот тебе новые документы, — Василий достал из внутреннего кармана кожаный бумажник и подал Петру старый, потрепанный паспорт. — Здесь и ночной пропуск. С этим можешь ходить спокойно. Только запомни. Теперь твоя фамилия Степанов. Петр Степанов. Это на случай проверки документов. Работаешь ты на заводе механиком.

Петр с любопытством раскрыл паспорт, удивленно взглянул на свою фотографию.

— Но дела тебе предстоят другие, — продолжал Василий. — Городской штаб удовлетворил твою просьбу. Уничтожить предателя Родины, убийцу советских людей Бориса Стоянова поручено тебе. Так что действуй. Но будь осторожен. Домой к родителям не ходи, да и вообще старайся не показываться там, где тебя знают. Покушение на Стоянова надо продумать до мелочей, чтобы обеспечить себе максимальную безопасность. В твоем распоряжении Шаров и Валентина Кочура. Вопросы есть?

— Какие там вопросы! Все ясно. Пока Стоянова не убью — не успокоюсь.

В комнату вошла Валя. Вслед за ней, сгибаясь под тяжестью большого мешка, шел Максим Плотников. Он свалил мешок на пол, сказал Петру:

— Принимай гостинец. Свеклу тебе приволок. Кушайте на здоровье. Да смотрите зубы не обломайте.

— Опять с начинкой? — спросил Петр.

— Совсем немного. Гранат немецких десятка полтора. Вот и все. Спрячешь у себя на время.

— Что так долго? Заждался я тебя, — сказал Василий.

— Дела задержали. Могу обрадовать, — улыбнулся Максим. — Акименко приходил. Сообщил, что Копылов с той стороны вернулся.

— Наконец-то! Молодец парень! Как раз кстати пришел, — Василий хлопнул Максима по плечу, вздохнул облегченно. — Где же он?

— В городе, у знакомых сидит. Акименко за ним пошел. Сейчас приведет ко мне.

— Тогда не будем задерживаться. До свидания, Петр. — Василий пожал Турубарову руку, попрощался с Валентиной. — О продуктах не беспокойтесь. На днях все наладится. Как только привезут с подсобного хозяйства, немного отправим вам. А в дальнейшем Максим будет регулярно носить. Так что голодать не придется. — Уже направляясь к дверям, Василий остановился, повернулся к Валентине, спросил задумчиво: — Может, и Женьку Шарова возьмешь на свое попечение? Вместе с Петром им веселее будет. А то парень горячий, мотается по знакомым, того и гляди немцам на глаза попадется.

— Непоседа он, Женька, — обиженно сказала Валентина. — Если прикажете, чтоб не убегал без вашего разрешения, тогда пусть приходит. А так — боязно... Будет взад-вперед бегать.

— Петр! — окликнул Василий. — Ты что же подчиненного распустил? Почему Шаров самовольно по городу шляется? Иль жить надоело? Сегодня же прикажи ему, чтоб ни шагу без твоего ведома. И глаз с него не спускай. Любой выход на улицу — только ради выполнения задания штаба. Скажи ему, что это указания городского центра. Связь со мной — через Валентину Кочуру. Ясно?

— Понятно. Будет сделано, Василий Ильич, — смущенно проговорил Петр, проклиная себя за то, что еще раньше сам не приструнил шустрого дружка.

Когда Василий и Максим Плотников вышли, Петр высыпал на пол содержимое мешка.

— Зря только мама ушла в деревню платья менять, — сказала Валентина, увидев хорошую крупную свеклу, которую Петр высыпал возле печки.

— А если она не придет, так и будем сидеть голодными?

Петр опустился в погреб и, спрятав гранаты, принес хлеб и сало.

Василий торопливо шел по темным пустынным улицам. Подсвечивая дорогу карманным фонариком, он обходил вязкую грязь, перепрыгивал через лужи, причем делал это так проворно, что Максим Плотников еле поспевал за ним вслед.

— Погоди, Василий! Что ты летишь, как скорый поезд? — сердито пробурчал он.

— Это не я. Ноги меня несут, — отшучивался Василий. — Сам посуди, Максим, больше года ждать весточки с той стороны... Не терпится поскорее услышать подробности. Может, и этого парня там за шпиона приняли?

— Не... Акименко сказал: все в порядке. Даже поручение дали.

— Это-то нам и важно. Мы еще...

Василий осекся на полуслове. Острый луч света пронзил темноту впереди.

— Что-то рано сегодня патрули вышли. До комендантского часа еще добрых тридцать минут, — удивился Максим. — Дворами махнем или воспользуемся пропуском? — спросил он нерешительно.

— Зачем дворами? У нас пропуска надежные. Скажем, на заводе задержали, с работы идем. Только держись уверенней, — посоветовал Василий.

Не замедляя шага, они вышли на перекресток, где два немецких солдата обыскивали задержанного мужчину. Один из них, вскинув автомат, остановил Василия и Максима и потребовал документы. Скользнув лучом света по предъявленным пропускам, он махнул рукой:

— Шнель, шнель!

Афонов и Плотников свернули за угол. До самого дома шли они молча.

Возле калитки Василий остановился и, повернувшись к Максиму, сказал:

— Ты, брат, не обижайся... Может, постоишь здесь, подежуришь малость, пока я там разговаривать буду?

— Что ж, это можно, — проговорил Максим. Но по тому, как он это сказал, Василий понял, что тот обиделся.

— Ну, да ладно. Пошли вместе. Попросишь жену, чтоб она на улице постояла.

— Она может. Она баба сметливая, — с радостью согласился Максим и, растворив дверь дома, первым прошел в комнату.

Из-за его спины Василий увидел сидевшего на диване Акименко. Рядом с ним, чинно положив руки на колени, сидел светловолосый паренек. Жена Максима суетилась возле стола.

— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался Василий первым. Он подошел к дивану, пожал руку Акименко и незнакомому пареньку.

Тот встал и с достоинством, неторопливо ответил:

— Здравия желаю!

— Ты что, в немецкой армии служил или у царя?

— Когда царь был, его еще и на свете не было, — рассмеялся Максим.

— Откуда же тогда у него это «здравия желаю...»? Ну, чего молчишь? — шутливо спросил он потупившего голову парня.

— А чего же говорить? В Советской Армии так научили, — неожиданно бойко ответил тот. — Целый месяц я там обучение проходил. У них теперь все по-новому. И погоны, и форма другая...

Когда жена Максима Плотникова, накинув платок, вышла на улицу подежурить, Василий сказал:

— Ну что ж, докладывай, Копылов. Так, кажется, твоя фамилия?

— Все верно. Копылов я и есть. Об чем докладывать-то?

— Как выполнил задание? Как тебя встретили? Что передать велели?

— Встретили хорошо. Сперва никак не верили, что я от подпольщиков. А потом, как поверили, все расспрашивали, много ли у нас народу, есть ли оружие...

— Ну, ну! И что же ты ответил? — нетерпеливо перебил парня Василий.