Сергей Калашников - Самый длинный век Страница 48

Мне до слёз стало жалко скипидара. Но спросил я о другом.

– Наших никого не поймали?

– Никого. Женщины сразу в Бастилию ушли, как только увидели дым на Косухе. А мы сюда перебрались, тебя поджидать. За Рыка волновались – он такой неуклюжий!

– А где вожди, где мужчины?

– Не знаю. Когда записку от тебя получили, переслали её в Гороховку с лодкой, что привозила известняк. Ну и на словах ребятам растолковали её содержание, а то там может и не оказаться грамотеев. Потом ещё мамуля твоя сюда наведаться успела, ей тоже всё обсказали. А больше тут никто не появлялся. Хотя, вскоре после нападения пришло трое охотников с севера, но они не наши.

Так мы и сидели в зарослях молодого леса, поглядывая по сторонам и поджидая прихода смены к убиенным дозорным. Но никого не дождались.

Глава 21 Заключительная

Вести войну не неся потерь считается невозможным. Хм. У меня по этому поводу совершенно иная точка зрения. Дело в том, что это безумно хлопотно, продумывать любой шаг противника и в каждом же случае готовить ему полные неожиданности. Придумывать, как укусить так, чтобы потом успеть смыться. Во время войны с Японией я это на своей шкуре прочувствовал, но расчет свой сохранил в том составе, в каком принял под командование.

Мне и сейчас будет очень больно, если придётся хоронить кого-то из своих. Вот девчата мои, ещё даже любви неизведавшие! Их же надо гнать подальше от Рыб, прятать в глуши, как главное достояние племени, залог его будущего. Воевать – долг мужчин. Но мы – очень маленькое племя, поэтому, подвязываю яйца, чтобы не звенели мужским шовинизмом, и приступаю к анализу своих возможностей.

Очевидно, что самым выгодным способом выбивать бойцов у противника, является поражение их из лука с расстояния, превышающего дальность броска копья. Лучников, способных на это у нас всего четверо: маменька, Нут, Кит и Лягушонок. Остальные полтора десятка стрелков на таких дистанциях могут и смазать. А больше дальнобойных луков мы наделать не успели – не так это просто, как может показаться на первый взгляд.

Кстати, Нут сейчас неведомо где. Скорее всего он появится вместе с другими мужчинами, когда те соберутся, исполчатся и доберутся досюда. Дней пять, не меньше, на это потребуется. Иными словами, мне следует рассчитывать на силы только шести человек, трое из которых – лучшие лучники. И еще на троих – мою семью, способных уверенно попадать шагов на пятьдесят. Впрочем, у Тычинки взрослый мужской лук, такой же, как у Лягушонка. Страшной силы оружие. Любой наконечник служит только один раз, если не в воду стрела угодила. Зато человека пробивает насквозь.

Итак, шесть лучников, один челнок и сто восемьдесят врагов, которых надо перестрелять за пять дней. Хе-хе. Скажете, эта задачка мне не по зубам? Сам знаю. Но каркать нехорошо.

***

Я стою на носу пироги, скользящей по глади озера в густых предрассветных сумерках. В руках лук с наложенной на тетиву стрелой. Лягушонок беззвучно правит к длинному узкому мысу, на котором спят два десятка Рыб и, предполагаю, их союзников Ящериц, отправленных строить плоты туда, где у воды имеются приличные деревья, потому что вокруг Горшковки – одна молодая поросль.

Почему они устроились на мысу? Потому что паводок уходит – самое комариное время. А тут, где вся растительность категорически вырублена, ветерок отгоняет гнус.

Отгонял.

Ещё вечером. А нынче – ни ветриночки. И тумана нет – видимость прекрасная. То есть мы – как на ладони, отчего в душе моей нет ни единого сомнения – караульные уже доложили, кому следует, и проснувшийся лагерь затаился, ожидая приближения челнока. Дымит костёр. Дежурный рядом с ним старательно изображает уснувшего сидя недотёпу. Расстояние до него плавно сокращается. А на следующем, заросшем мыске шевельнулась ветка – кто-то из наших готовится к началу работы и убирает то, что помешает полёту стрелы.

Думаете, это второй неприятельский караульный любуется на наше приближение?. Не знаю, был ли он там, но если даже был, то так там и лежит, потеряв всякое любопытство, потому что туда пришла Стремительная Ласка – лучший охотник из всех, кого я встречал.

Ну вот, пора.

Я набираю в грудь воздуха и затягиваю из "Снегурочки":

Туча со громом сговаривалась:

Ты греми гром, а я дождь разолью…

Не прекращая пения, натягиваю лук и выпускаю стрелу в задремавшего у костра часового. Условия идеальные, ветра нет, но расстояние всё же, для меня великовато. Или сумеречное освещение привело к ошибке в оценке расстояния. Цель никак не отреагировала, зато поднялись десятки больших плетёных щитов, прикрываясь которыми, Рыбы бросились прямо на нас по мелкой воде, пытаясь сблизиться на дистанцию броска копья.

Я, ни на секунду не останавливаясь, продолжаю арию Леля и жду удобного момента для следующего выстрела, так как пока цели закрыты. Для меня они закрыты, но не для стрелков, устроившихся на следующем мысу. Мамуля и Кит – в полигонных условиях. Перед ними ничем не прикрытые спины, хотя и на предельной дальности.

Двое сразу упали, получив стрелы ещё не начав движения. Я ещё раз пульнул, но неудачно. Отметил только, что в движении атакующих возникло затруднение – толкать щит сквозь воду не очень удобно, поэтому все приподняли плетёнки. Но стрела не слишком сильно тормозится в воде первые метр-полтора, чем и воспользовался опытный рыбак Лягушонок. Фая мгновенно прикрыла его и себя щитом, который не удержала при попадании пущенного сильной рукой копья. Еще одно я отбил луком, после чего остался безоружным и схватился за весло – мы слишком близко подошли.

Закончилось всё неожиданно. Противники закончились.

Не, ну я этого не ожидал. Думал, стрельнем двоих-троих, поплаваем, дразня основную массу бойцов, пока наши пешие лучники убегут подальше. А оно вон чего получилось. Ни один не ушел… вру, один бежит по берегу в сторону Горшковки, и достать его нам решительно нечем. А из станкача я бы его отсюда положил.

***

Раненых мы добили не сразу. Выяснили, что, действительно, пришли к нам Деревянные Рыбы вместе с Греющимися Ящерицами. Тупой Скребок как раз этому местному племени и принадлежит, потому и говорит на понятном языке. А Крикливых Соек больше нет. Вырезали их под корень… сами понимаете кто.

В общем, о содеянном никто из нас не пожалел. Еще посмотрели хорошенько, кто в кого попал. Так вот. Оказывается не промахнулся я первым выстрелом, точно в бок угодил муляжу из свёрнутой шкуры. Основную же массу живой силы положили мамуля, Кит и Лягушонок. Файка вообще не стреляла, а Тычинка продырявила пару щитов попаданием сзади. Еще три стрелы, выпущенных её могучей рукой, подобрали на мелководье. Они хвостики выставили вверх.

Под вечер этого же дня застрелили мы двух дровоносов, а утром видели выход неприятельского войска в сторону Гороховки. Кажется, гостить в Горшковке им не понравилось.

Если кто-то подумал, что наш отряд бросился следом, чтобы устраивать засады или творить иные пакости Рыбам и Ящерицам, поспешу разочаровать. У этого театра военных действий есть важная особенность – здешние бойцы происходят из охотников. Устраивать засады умеют абсолютно все. И нарываться на них никакого желания я не испытывал. Мы даже к Горшковке не подходили, потому что опасались сюрприза, ведь, когда уходили беспокоить строителей плотов, не оставили наблюдателя, который проследил бы за выставлением секретов.

Так что любовались панорамой с воды, с безопасного расстояния, а потом заторопились к Рыбаковке, чтобы влиться в ряды основных сил. Мне хотелось избежать генерального сражения – лотереи в какой-то мере. В случае большой свалки стенка на стенку потери с нашей стороны обязательно будут. А горячие неандертальские парни непременно попытаются устроить нечто подобное – эпическое и бессмысленное. Защищая, например, самый большой и благоустроенный их наших огородов.

Как ни торопились, пройти весь путь до темноты не успели и заночевали на одном из небольших островков, откуда тронулись дальше, едва забрезжило. Через час после восхода солнца мы уже входили в залив, сейчас в разгар половодья превратившийся в разлив и подступивший почти к самой землянке, когда-то построенной для Бредущих Бекасов. А тут уже неприятель. Изрядный отряд берёт штурмом жилище, придуманное когда-то юношами Быгом, Тыном и Ыром.

Мы ещё далеко, но прекрасно видим, как несколько охотников, подняв над головами щиты, врываются в распахнутый зев входа.

И вырываются обратно в немного меньшем количестве и не со всеми взятыми с собой щитами. Вижу, что на берегу лежит поломанный чёлн – береста лохматится, демонстрируя обнажённые рёбра каркаса. Рыбы же или Ящерицы сбиваются в кучу и громко о чём-то спорят. Потом один из них падает, а остальные карабкаются по склону строения и принимаются куда-то тыкать копьями, то ли пытаясь поразить стрелка, пустившего стрелу через отдушину, то ли вскрывают обсыпку, добираясь до внутреннего пространства. Пятеро тащат ко входу хворост, наваливая его для костра, а мы налегаем на вёсла. Тут уж, простите, не до тактики или хитростей – наших бьют.