Канта Ибрагимов - Учитель истории Страница 49

Малхаз недовольно сморщил лицо; лорд это заметил.

— Не унывай, мой юный друг! Тебе несказанно повезло! Твоя картина будет навечно помещена в королевский архив Великобритании. Твоя фамилия будет в одном списке с Ван Гоном, Микеланджело, Рафаэлем!

— Постойте, постойте, — удивился огорошенный Малхаз, — какой архив? Разве я не получу свою картину?

— Милый, ну, конечно! Об этом мечтают все художники современности.

— Погодите, лорд Ралф, — Малхаза встревожила эта перспектива. — А если я хочу забрать свое творение?

— Никак, — развел парадно руки лорд. — Таковы законы Англии. Ворованное, со времен моего великого предка Томаса Ралфа-старшего, становится собственностью королевства, а значит и империи.

— Ведь это несправедливо!

— Дорогой, успокойся. Твое имя будет греметь на весь мир, мы развернем такой пиар, что любая дрянь с твоей подписью будет стоить десятки тысяч, а то и миллионы.

— Я хочу получить свою картину! — уже не на шутку злился Шамсадов.

— Никак... да к тому же ты иностранный подданный, — был невозмутим лорд. Судьба картины его не интересовала, его интересовали только Безингер и сам Шамсадов как автор украденного полотна.

— Слушай, Малхаз, — в который раз переспрашивал лорд, — а что он позарился на эту картину? Так, извини, но абсолютно ничего особенного, ниже среднего. Твои панно куда гениальнее.

— Лорд Ралф, — тоже о своем думал Малхаз, — Вы можете мне помочь вернуть картину?

— Исключено... и гордись, гордись, Малхаз!.. Ты куда? Не пропадай, будь на связи, к вечеру жду, будет много интересного.

Бежать в богатом квартале Ралфа было неудобно. Изображая, будто ему нездоровится, скорым шагом поспешил Малхаз за ближайший угол, на ходу набирая номер Безингера.

— Алло! — учтивый голос Глеба. — Профессор Безингер занят, мистер Шамсадов, оставьте свою информацию, я доложу, и если...

— Ты, царский внук, — от нервозности потерял контроль Шамсадов, — срочно соедини меня с Безингером, не то приеду...

— Малхаз, — красивый баритон Безингера, — как ты разговариваешь с моей э-э...

— Прислугой, — правильно определил Шамсадов.

— Малхаз, так нельзя, — видно было, что Безингер уже прилично приложился к коньяку.

— Нам с Вами не до английских приличий — дела плохи. Я Вам накануне соврал — Ваш архив у Ралфа.

— Что-о-о? — заорал Безингер. — Мразь! Да я тебя сгною, — и еще минуты две, пока не стал задыхаться и срываться голос, кричал в трубке Безингер, а собеседник пытался его остановить.

— Сейчас не до эмоций, — кричал в свою очередь Малхаз, — мы оба можем лишиться Аны, и навсегда, она попадет в коро...

— Молчи! — вдруг резко рявкнул Давид Безингер. — Ты где? ... Больше не звони. Срочно, на такси ко мне, я оплачу.

— Я тоже кредитоспособен.

— Быстрее, не до твоих грошей.

На такси ехать оказалось дольше, чем на поезде. Безингер весь изнервничался, даже лицо постарело.

— Говори, только суть и по порядку, — по-деловому распорядился он, увидев Шамсадова.

Малхаз говорил недолго, скороговоркой.

— Да, Малхаз, — выслушав все, встал Безингер, — хоть ты и дрянь порядочная, но по-мужски я тебя понимаю, и даже восхищаюсь. И было бы это в России или еще где — ты был бы объектом гордости. Но Англия — старая империя, здесь свои порядки. В эти лапы раз попадешь — не вырвешься.

— Вам надо срочно улетать, — уже волновался за своего грабителя Малхаз.

— Раньше меня — ты должен смотаться, ты, единственный свидетель.

— А картина?

— Обе «Аны» должны быть в Чечне... Кстати, там снова начинается заварушка.

— Какая «заварушка»? — испугался Малхаз.

— Новая военная кампания, — сквозь очки удовлетворенно улыбался профессор. — Это к лучшему, под шумок нам сподручнее будет свое дело сделать.

— Какой «шумок», Вы ведь говорите о новой войне? — вскипел Шамсадов. — Это наверняка плоды Вашей гуманитарной миссии?

— Уймись! Не путай одно с другим...

— Для меня все одно — это моя Родина!

— Ой-ой-ой! Какой пассаж! Да я там больше тебя бываю!

— Вы, — вскочил Малхаз, не на шутку злясь... и, обоих насторожив, вдруг запищал мелодией телефон Малхаза.

— Малхаз, — шепеляво-надменный голос лорда Ралфа стал ненавистен Шамсадову, как при первой встрече на набережной, — я всюду ручался за тебя, был в тебе уверен, но вы, русские, все одинаково ненадежны.

— Я не русский.

— Неважно, русский или чеченец, все одной, советской закваски... Так я не об этом. За мистером Безингером уже установлено наблюдение, и я знаю, что ты в данный момент там. Эта двойная игра тебе дорого обойдется.

— Я ни Вам и никому более никаких обязательств не давал, и абсолютно свободен в выборе: с кем хочу — встречаюсь.

— Хм, долго ли ты будешь свободен?!

— Вы мне угрожаете? Не забывайте, я иностранный подданный, и не знаю, что Вы можете мне предъявить?

— Хакерство.

— Это дело Вашей лаборатории.

— Суд разберется, чье это дело. А сейчас знай, ни ты, ни Безингер — эту страну не покинете. И тебе, по старой дружбе, сообщу: твое спасение дать правдивые показания в суде по краже твоей картины Безингером... И последнее, в моем доме больше не появляйся, ты оскверняешь древний замок.

— Да пошел ты и твой пиратский сарай! — заорал Малхаз, но связь уже оборвалась, а Безингер натужно хохотал:

— Ну что, Шамсадов, верно сказано: миром правит интерес — частный.

— Нет у меня никакого частного интереса, нет! — зарделось лицо Малхаза. — Сами знаете, что нет!

— А картина?

— Картина нужна!

— А для чего?

— Если честно, сам не знаю, — остыл от смены темы тон Малхаза. — Не знаю, как Вас, но меня тоже Ана вечно преследует, чего-то просит, к чему-то побуждает.

— Да ты что?! — словно речь шла о колдовстве, расширились глаза Безингера. — У меня то же самое, и знаешь...

— Сэр, — раздался вдруг голос неизвестно откуда, — дом, связь и все остальное под наблюдением.

— Раньше вас знаю, остолопы! — рявкнул Безингер, и снова к Малхазу. — Ведь и у меня тоже... Да нет, об этом надо спокойнее поговорить. А сейчас надо контрдействовать... Жди здесь, я скоро приду.

Целых полчаса отсутствовал хозяин, пришел уже переодетый в солидный костюм, благоухая парфюмом.

— Дело дрянь! — наливая коньяк, бросил Безингер, и, отпив глоток, в упор глядя на Малхаза. — Странный ты тип...

— Я не тип.

— Прости. Просто всюду ты есть, и ни в одной структуре не числишься.

— Структура — это спецслужбы?.. И не надейтесь, Вы не первый.

— А как без «крыши», как в России говорят?

— Моя «крыша» очень надежная — Бог! — с явно уловимым пафосом ответил Шамсадов.

— Ладно, не до дискуссий. Давай договоримся — впредь действуем сообща и ничего друг от друга не скрываем; пойми, у нас одна цель, и мы ее должны достичь, иначе нам просто покоя не видать... Тебя только Ана преследует, а меня еще кое-кто... Кто? Ну, если мы вместе, то давай руку. — Они встали, пожали руки. — Я тебе говорил, у меня древнее письмо-завещание, оно датировано 970 годом и написано в ваших горах, в Варанз-Кхелли, подписано — Зембрия Мних. Так вот...

— Простите, сэр, — вновь невидимый голос, — все подтвердилось.

— А Шамсадов? — вроде к столу обращался Безингер.

— Он тоже.

— Вот так, — хлопнул по коленям Безингер, — мы взаперти, то есть невыездные из Англии. Ха-ха-ха! Да не волнуйся, мне это не впервой. Этот Ралф, как и все потомственные вымирающие династии, — маразматик.

— А Вы? — в упор, с недоверчивым прищуром пристально смотрел Шамсадов.

— Что значит «Вы»?.. Я сирота, и все, чего добился, — своим умом, своим трудом, трудом праведным. При этом чту и придерживаюсь во всем меры, только меры.

— Да, завидные у Вас жизненные критерии, и посему такая же жизнь. Вот только что Вам завещал Зембрия Мних, Вы недорассказали.

— Эту тайну нам и придется с тобой распутывать.

— И мы во всем откровенны друг с другом?

— Абсолютно, даже более того...

— Сэр, мы опаздываем, — уже привычный невидимый голос.

— Так, Малхаз, — Безингер по-отечески сжал его локоть, — ты не дурак, тоже живи своим умом. Но цель у нас пока что одна. Так что не забывайся. Сейчас тебя через подземный лаз выведут в туалет галереи «Давид и Рубальский». Растворись в толпе, где-нибудь незаметно дождись вечера. Вот тебе телефон, от семи до восьми тебе позвонят. Хочешь — сделаешь, что велят, не хочешь — не делай. Но одно условие: если согласишься — шаг влево или вправо — тебе несдобровать. И еще. Ты видел дурацкие картины Ралфа? Вот такой же он по жизни дурак, а я себя за нос водить не позволю.

— Я никого за нос не водил, — с обидой бросил Малхаз.

— Зато преследовал свой интерес, — с ехидцей улыбался Безингер.

— Этот интерес бескорыстный.

— Все мы так говорим... А в целом нравишься ты мне. Прощай, друг.