Йозеф Глюкселиг - Сейф дьявола (роман и повести) Страница 50

Почтмейстер Карл Юдекс сидел над кружкой с серьезным, нахмуренным лицом, и не успел репортер сесть, как Юдекс заговорщически к нему наклонился и зашептал:

— Ланге вчера положил на книжку десять тысяч, представьте себе, целых десять тысяч! И именно Ланге. Если бы он не держал кур и у него не было бы огорода, то давно бы сдох с голоду.

Майер не сразу понял, куда клонит почтмейстер. Прошло некоторое время, прежде чем он сообразил, что речь идет о Хайнце Ланге, отце Магды, у которой есть дача в Штёдерсбахе, куда после операции Пассвега в Гёпфрице сбежал Курт Вернер, ее опекун.

— Целых десять тысяч, — повторил Юдекс и вытер ладонью покрасневшее лицо. — Открыл для этого новую книжку. Но никому ни слова, герр редактор. Это служебная тайна.

— Разумеется, — кивнул Майер, размышляя, как использовать эту информацию в газете. Никто не докажет, что он услышал это именно от Юдекса, который кроме почты занимался еще и делами местного филиала сберкассы. Он решил, что вряд ли эта информация пригодится.

— Вы думаете, он получил их от дочери? — осторожно спросил Майер почтмейстера. Тот согласно кивнул и показал зажженной сигаретой на стражмистра Рауса. — Скажите, герр жандармский стражмистр: кого вы вчера видели в Ахау?

Жандарм был не особенно словоохотлив, но, когда Юдекс обратился к нему с вопросом, он с многозначительным выражением лица кивнул, осторожно огляделся по сторонам и тихо проговорил:

— Магду Ланге, сорок пятого года рождения. Она у меня на учете. Постоянно проживает в Вене, дважды судима за соучастие в кражах. Проститутка. К отцу ездит примерно раз в месяц, но не из христианской любви, а скорее, чтобы обобрать его.

Почтмейстер согласно кивнул, а потом спросил Рауса:

— А на чем приехала эта дамочка, герр жандарм?

— Представьте себе, господа, она приехала в желтом «крайслере» самой последней модели. Я справился в центре учета, не является ли эта машина краденой, но — хотите верьте, хотите нет — машина эта ее, куплена в четверг. Понимаете? В четверг!

— То есть в тот день, когда она приехала с этим таинственным иностранцем в Штёдерсбах, — припомнил бургомистр Колнхофер и запил это недоброе известие глотком «трамина». — Я представляю дело так: Магда связалась с красными агентами, выдающими себя за англичан, — продолжал бургомистр, — и все время говорю герру почтмейстеру, чтобы он этого не оставлял. А происхождение суммы, которую она сунула папаше, нужно бы основательно проверить.

— Но я ничего не говорил, господа, — испуганно забормотал Юдекс и стал распространяться насчет тайны банковских вкладов.

— Все это прекрасно, — прикрикнул на него бургомистр, — но опять же во всем виновата демократия! Каждый может делать все что угодно. В один прекрасный день мы с вами проснемся, господа, а коммунисты уже водрузили над ратушей красное знамя. Раз они настолько осмелели, что делают из нашей добропорядочной страны настоящее Эльдорадо, то мы, чего доброго, доживем и до таких времен, когда в ратуше будет править бургомистр-коммунист.

— А почему бы и нет? — вмешалась Лола, собиравшая в это время пустые кружки. — Если этот бургомистр будет красавцем мужчиной, пусть преспокойно работает, — засмеялась она.

— Ага! — вскричал Колнхофер, который по простоте душевной не понял намека на свою грузную фигуру. — Молодежь заговорила. Нынче молодые люди к таким вещам относятся легко, для них революция — приятная забава, а красные агенты — развлечение. Но эти агенты опасность серьезная, не правда ли, герр редактор? Они расползаются во все стороны, не обращая внимания ни на какой железный занавес. Все время твердят о свободе, а когда кто-то решает жить в добропорядочной стране, сразу поднимают переполох и набрасывают бедняге на голову одеяло.

Закончив свою бурную речь, бургомистр вернулся к кружке. Сквозь толстое стекло он видел лицо стражмистра Рауса, который размышлял о том, что ему все же нужно было бы связаться с Веной и обратить внимание на Ланге. На основе своего опыта он чувствовал, что у этой истории с красными агентами может быть другая подоплека. Если к похищению Калаха причастны англичане, то, вмешавшись в это дело, он вряд ли способствовал бы своей карьере. Поэтому Раус ждал, что скажет репортер. Это, кстати, было интересно и другим. Они давно привыкли считать его мнение своим.

Но Майеру было не до того. В голове у него проносились возможные заголовки: «Венская проститутка в роли шпионки!», «Прага вступила в контакт с венским преступным миром!», «Свет на загадку будет пролит из темноты!».

Майеру было приятно думать на эту тему. К тому же он был столь опытным репортером, что уже догадывался об истинных мотивах похищения. Возможно, его инициаторами и были иностранные агенты, но только не красные.

«Опрос!» — вдруг пришло ему в голову. За все время своей работы он ни разу к этому приему не прибегал, но теперь сказал себе, что его репутация нисколько не пострадает, если он организует опрос мнения читателей.

«Можно поехать в Трайскирхен и изучить мнение чешских эмигрантов о деле Калаха, — думал он. — А если подключить к этому и местных жителей, то можно было бы…»

— Вы не знаете, герр редактор, — прервал его размышления Колнхофер, — схватили уже того агента, который был с Магдой в Штёдерсбахе?

— Что? — очнулся Майер и не успел ответить, как услышал веселый смех Лолы:

— Он парень что надо, герр бургомистр! Очень симпатичный, наверняка бы вам понравился. Если хотите на него посмотреть, седлайте коня и спешите в Баден. Он сейчас с Магдой в «Панораме». Знаете этот ночной клуб?

— Как?! — оживился Майер. — Ты… — запнулся он, потому что говорил официантке «ты» только наедине, — вы знаете Магду?

— Конечно, — засмеялась она. — Когда-то она работала подавальщицей, как и я. Мы вместе вкалывали в «Беренкеллере» на Кертнерштрассе. Я столкнулась с ней вчера перед костелом — она была с этим английским фрайером, даже представила его мне.

— Как его зовут? — нетерпеливо спросил Майер.

Официантка пожала плечами:

— Откуда я знаю! Он что-то пробормотал, но был не слишком любезен, спешил куда-то.

Жандармскому стражмистру Раусу становилось все более очевидно, что о последних событиях нужно проинформировать Вену. Он уже поднялся, чтобы пойти в участок и позвонить главному советнику Фишеру, но потом передумал, решив, что если Ланге заранее рассказывает, где она проводит субботу, то и для контрразведки это не будет новостью. Лучше кому-нибудь съездить на разведку в «Панораму». И Раусу пришло в голову, что идеальным исполнителем этой идеи был бы репортер.

— Как вы думаете, герр редактор, — спросил Раус, смакуя свой «трамин», — съездить мне в эту «Панораму»?

— Нет, вам нельзя, — на удивление быстро схватил «наживку» репортер. — Вас Ланге знает — можете ее спугнуть. Это мое дело.

Стражмистр сделал вид, что не согласен, но в душе поздравил себя с тем, что ему не придется расставаться с уютным кабачком и тащиться в Баден.

Майер бросил на стол смятый банкнот, вопросительно посмотрел на официантку и, когда она незаметно кивнула, вышел из зала. Лола поспешила за ним.

— У тебя есть машина? — спросил репортер. — Я бы не хотел ехать на своей: неизвестно, как там обернется.

— Ты вернешься? — спросила она и подала ему ключи.

— Конечно.

— Тогда вот ключ от входной двери, — прошептала она и ускользнула от его рук на кухню.

Репортер весело улыбнулся и вышел. Под платаном стоял белый «штайер», и Майер направился к нему.

Вскоре он остановил машину у неоновой рекламы ночного клуба «Панорама». Некоторое время он бродил по залам, но ни Ланге, ни ее спутника не встретил. Тогда он направился в бар и заказал коньяк.

— Вы, я вижу, крепко в нас вцепились, Майер, — услышал он через несколько минут.

Повернувшись на голос, репортер еле удержался на стуле: перед ним стоял главный советник Фишер, и вид у него был далеко не приветливый.

— Вы знаете, мы не любим, когда непосвященные в дела журналисты читают нам мораль, — сквозь зубы процедил он. — В мире происходят разные события, которых мы, простые смертные, как правило, не понимаем. Обычно это называют высокой политикой, а в высокую политику вмешиваться ни к чему, Майер. От этого возникают только трудности, а мы их не любим. Я вам не угрожаю, просто даю в последний раз дружеский совет. Я не хотел бы прочесть в понедельник в вашей газете какую-нибудь выдумку насчет нашей встречи в Бадене. В ваших интересах забыть о том, что вы меня здесь видели.

— То есть вы считаете, что дело Калаха относится к области высокой политики? — с иронией спросил репортер, но это не вывело главного советника из равновесия.

— Это вам сказал инспектор Пассвег? — спросил Фишер.

— Вы сами мне это сказали.