Владимир Масян - Замкнутый круг Страница 51

После освобождения Тернопольщины от оккупации партизанские соединения расформировали и началась мобилизационная работа по призыву мужского населения на службу в Красную Армию. Вот тогда-то Семена и разыскал руководитель звена националистов — проводник Павло Толковенко. Напомнил, как Пичура «служил» верой и правдой бандеровцам, за что они считают Семена своим человеком. А чтобы эта интересная для особистов информация не попала в «Смерш», Пичура должен напроситься в повара и до времени затаиться. Когда нужно будет, Павло опять разыщет Семена и скажет, что делать.

— И теперь, надо понимать, они снова вас нашли? — в упор спросил майор Ченцов.

— Так точно, нашли, — обреченно вздохнул солдат.

— Рассказывайте.

Ситуация складывалась по тем временам обычная. Пичура с группой красноармейцев ездил на тыловой продовольственный склад. Туда же подходила железнодорожная ветка, и ящики с продуктами часто перегружали из вагонов прямо в кузова автомашин. Около одного из пакгаузов Семен лицом к лицу встретился с Павлом Толковенко. Бандеровец тоже узнал Пичуру и обрадовался, затащил к себе в теплушку. Оказывается, он служил в команде, которая сопровождает грузы по железной дороге. «Со мной еще несколько человек наших, смекай, — угощая настоящей казенной водкой Семена, хвастался бандеровец. — Без дела мы не сидим. Знаешь, сколько продуктов уже в лес переправили?»

Тут же решил: «Хватит тебе на кухне у краснопузых ошиваться. Насыпешь травки в котел, в котором офицерская каша булькает. — И передал Пичуре мешочек с ядом. — Сам уходи немедленно. Встретимся на станции Окница».

— Не насыпал еще? — Ченцов вспомнил, что с вечера метанул две полные миски пшенной каши, и непроизвольно пощупал пальцами живот.

— Як же можно, товарыщ майор?!

— Когда условились встретиться с Толковенко?

— Через два дня вранци.

— Утром? — переспросил Ченцов.

— Так точно, до ранку!

— Согласны помочь нам?

— Тильки зараз зброю визьму, — солдат оправил гимнастерку под ремнем и с готовностью вытянулся.

— Спешить не будем, — улыбнулся майор. — Идите к себе в подразделение Я заеду за вами завтра О нашем разговоре никому ни слова.

— Зразумев. — Солдат козырнул и развернулся к выходу.

— Постойте, — передумал Ченцов. — Лучше останетесь здесь. Вашего командира я предупрежу. — А про себя подумал: «Здесь у каждой совы по четыре глаза».

Об отдыхе теперь и думать было нечего. Сведения, полученные от Пичуры, требовали немедленных действий. Ченцов срочно связался с управлением «Смерш» фронта и попросил прислать на станцию Окница группу оперативных работников. Управление дало «добро», а к артиллеристам выехал начальник следственного отделения майор Брагин вместе с опытным старшим оперуполномоченным отдела «Смерш» армии капитаном Силкиным. Вместе с Ченцовым они разработали план операции. В назначенное утро чекисты высадили из машины Пичуру в двух километрах от станции и, зная его маршрут, бдительно следили за каждым шагом.

Легенда у Семена была отработана. Он подтвердил Павлу, что высыпал яд в котел, дождался, пока дежурный помощник начал раскладывать пищу по бачкам, и незаметно скрылся. Опасаясь погони, добирался до станции окольными путями.

— Верю. — Снисходительно похлопал его по плечу Толковенко. — Утром на базаре бабы уже трещали о потраве охвицеров в какой-то части.

Только теперь Пичура понял, почему майор Брагин интересовался, есть ли на станции базар.

— Теперь слухай внимательно и запоминай, — продолжил бандеровец. — Завтра со станции в сторону Ботошан отправляется колонна машин с боеприпасами, предположительно не менее пятнадцати трехтонок. Надо срочно передать в лес нашим, чтобы встретили грузовики на восемнадцатом километре. Там у первой машины забарахлит мотор, и она закупорит выезд из оврага. Да скажи, чтобы сдуру не кокнули того шофера. Это Федько Моченый. Сотник его знает.

— А как я попаду к сотнику?

— Через час тут проследует эшелон. Забирайся на подножку последнего вагона. Часовому скажешь: «Привет от тетки Терезы». Он покажет, где тебе спрыгнуть. Там недалеко должен хлопчик коз пасти. Спросишь, не внучек ли он тетки Терезы? Он тебя проводит, куда следует.

— А як що спросят, якая тетка Тереза?

Бандеровец откровенно ощерился:

— Дывись, дурень! Я и есть тетка Тереза.

Пичура кивком головы показал Толковенко на патруль за окном вокзала.

— Скажем, земляки, — как от пустяка, отмахнулся Павло. — Красноармейские книжки у нас подлинные. А вот тебе справка, что ты едешь из госпиталя в свою часть.

— А если меня ищут?

— Думаешь, так быстро сработают? — бандеровец посуровел. — Бери справку и запрись в сортире, что позади вокзала. Я появлюсь, когда прибудет эшелон.

Далеко отойти он не успел. Проходивший мимо железнодорожник будто нечаянно ударил его металлическим сундучком по коленной чашечке и, извиняясь, подхватил под руки. Подскочившему неизвестно откуда капиталу Силкину оставалось только обезоружить и обыскать Толковенко.

Майор Брагин решил воспользоваться удавшейся игрой Пичуры и дальше. С легким приветом от «тетки Терезы» Семен укатил на площадке последнего вагона ожидаемого поезда.

Ночью чекисты арестовали еще двух сообщников Толковенко, которых он назвал на первом же допросе. Третьего взять не удалось. Убегая от особистов, бандеровец выскочил на железнодорожные пути, где как раз остановился воинский эшелон с боеприпасами, и был застрелен часовыми.

Вместо колонны машин с оружием и боеприпасами в сторону Ботошан выехали двенадцать грузовиков, в которых под брезентовыми тентами сидели оперативные работники «Смерша» и бойцы-автоматчики. На восемнадцатом километре и в самом деле близко к дороге подступал неглубокий, но заросший кустарником овраг. Две машины в нем уже не могли бы разъехаться. Как и предполагалось по плану «тетки Терезы», первая машина остановилась на выезде из оврага. Следом затормозили другие. Тут же из кустов к ним устремились вооруженные бандеровцы. Бойцы подпустили их совсем близко и почти в упор расстреляли. Раненые сдались в плен Среди них был и Семен Пичура.

Теперь же по прошествии двух лет подполковник Ченцов решил воспользоваться биографией парня, который учился, по его рекомендации, где-то на Волге в военном училище погранвойск. Тому же, кто должен будет сопровождать Степаниду Сокольчук до границы, не помешает иметь справку об освобождении из лагеря по состоянию здоровья и железное «прошлое».

А то, что Сокольчук следует посылать но курьерской тропе, Ченцов решил окончательно. Из кандидатов в сопровождающие выбор пал на лейтенанта Соловьева, как хорошо знающего местность и людей, которые могли бы ему помочь в поисках Боярчука. К тому же лейтенант Соловьев был не робкого десятка и хорошо знал польский язык.

Станция была узловой. Сотни вагонов стояли тут на путях, ожидая отправки на запад и на восток. Казалось, ими было забито все пространство вокруг маленького вокзала. А эшелоны все прибывали и прибывали сюда со всех сторон. Маленькие маневровые паровозики, усердно пыхтя, трудились без устали, формируя из этого скопища вагонов новые составы, и они, как дождевые черви, медленно расползались по железнодорожным веткам.

Поначалу Капелюх держался в стороне от разношерстной привокзальной толпы. Но бродить по путям даже в форме обходчика было опрометчиво. Убедившись, что, кроме сонного милиционера, на перроне подозрительных для него лиц не просматривалось, бандеровец пристроился к шумным торговкам, для безопасности, как наседки, сидевших на своих узлах. Те, в свою очередь, уважая всякую форму, почли за благо держаться за служивого человека. Не прошло и пяти минут, как он уже уплетал здоровенный кус хлеба с духмяным чесночным салом и, кивая, выслушивал от товарок последние городские сплетни.

Оказывалось, что в отличие от товарных и литерных, пассажирские поезда проходили здесь редко и опаздывали на много часов. Вот и сегодня ближайший пассажирский ожидался не ранее, чем пополудни, хотя бабоньки притащились сюда спозаранку.

— Запоздает и этот, — не сомневались они в том, что сидеть им на перроне еще долго.

— Помятуем еще старые времена, — поддакивал Капелюх.

— Знайшов, о чем говорыть! Дальше и того хуже будет.

— Небэзпечно балакаешь, — оглянулся Капелюх на милиционера, столбом торчавшего в конце площадки.

— Нехай! — громко засмеялась баба. — Мэнэ ховаться, що ему в м… ковыркаться! С такой-то свистулькой!

Вслед за ней покатились со смеха другие женщины. Капелюх побледнел и перестал жевать.

— Який ты, дядьку, пужлывый! — не унималась пересмешница.

— Можа, вин бандера? — снова прыснули бабы.

Краем глаза Капелюх видел, как недовольно покосился в их сторону милиционер, отвернулся и ушел за угол вокзала.