Юрий Жуков - Укрощение «тигров» Страница 52

Обитель бессмертных

14. VIII, 18 ч. 30 м.

К сведению редакции. Учтите, что корреспонденции, аналогичные моему рассказу «Что там происходит», переданы одновременно Коробовым в «Правду» и Островским в «Известия». Можете добавить, что этих женщин мы встретили близ Ахтырки, а также пропущенный факт: в июле, во время немецкого наступления, гитлеровцы устраивали облавы на мирное население в городах прифронтовой полосы и увозили людей закапывать трупы немецких солдат. Видимо, трупов было очень много. Увозили людей даже из Ахтырки.

Учитывая, что события под Харьковом развиваются очень быстро, выезжаю туда. Еду вместе с Коробовым. Сегодня встретил Фишмана. Он также едет в район Харькова.

Передаю «Обитель бессмертных». Снимки кладбища выслал: они на той же пленке, что и Белгород.

Если ехать из Москвы в Харьков по широкому удобному тракту, то неподалеку от Белгорода обязательно заметишь невысокие холмы, изрытые воронками, словно какая-то страшная злокачественная оспа испятнала лицо земли. Местами зеленый покров совершенно содран, искромсан. Раскрошен, развеян по ветру благодетельный черноземный слой, и мертвая рыжая глина кажет свое равнодушное обличье загрустившему путнику.

Здесь шла знаменитая летняя битва 1943 года, решившая исход Отечественной войны, и ожесточение ее было столь сильно, что терпеливой, работящей природе потребуется немало времени, чтобы залечить эти раны.

Победы над фашистами достались нам не даром. Надо было пролить много крови и пота, чтобы в жаркие июльские и августовские дни сначала остановить гитлеровские дивизии, рвавшиеся на север, а потом погнать их на юг. Вот здесь, на этой узкой полоске земли, вдоль шоссе сражалась наша гвардия. Ее трудам и подвигам мы и наши потомки обязаны тем, что новые сотни городов и селений на Белгородском, а затем Харьковском направлениях вернулись под сень советского флага.

Когда-нибудь на этих покатых высотках лучшие ваятели соорудят изумительные памятники гвардейцам. Быть может, здесь создадут исторический заповедник, сохранив в неприкосновенности поле боя таким, каким мы видим его сейчас— выжженным, перекопанным бомбами, изрытым траншеями, усеянным разбитыми танками, пушками, пулеметами, А может быть, вон на том холме архитекторы и живописцы соорудят величественную панораму по образу и подобию Севастопольской, и путешественники, едущие из Москвы на юг, будут останавливать у подъезда свои запыленные автомобили, чтобы войти под ее своды с благоговейным трепетом в сердце.

Фронтовики любят помечтать о будущем в час передышки между боями. Они часто говорят о том, как после войны приедут в эти места с женами, невестами, с гордостью покажут им безыменные лощины и рощи, превращенные их трудами в рубежи славы и бессмертия, и вместе поклонятся праху погибших друзей. Все чаще и чаще на полях битв появляются сооруженные искусными руками воинов временные памятники — ориентиры для будущих историков. Эти памятники сооружаются наспех, торопливо: ведь надо идти вперед и вперед, задерживаться на месте не приходится. Но в каждый из временных памятников вложено столько чувства, надписи на них дышат такой искренностью и теплотой, что они невольно трогают сердце.

Неподалеку от деревень Покровка и Яковлево, вошедших в историю войны как рубежи беспримерной стойкости советских танкистов, у кромки Белгородского шоссе стоит на невысоком холме израненный вражескими снарядами зеленый советский танк. Он славно поработал в бою — вся броня его рябит от следов бронебойных снарядов, ствол пушки разорван. Под танком — могила танкистов, и сам он — памятник им. На башне — аккуратно сделанная пирамида, увенчанная звездой, и четыре снаряда, точно четыре негасимых свечи, стоят по углам.

Луч солнца играет на медной табличке, на которой искусный гравер вывел имена одиннадцати танкистов, заплативших своей жизнью за взятие этого холма, командующего над местностью. В конце траурного списка— прочувствованные слова из приказа Верховного Главнокомандующего:

«Вечная слава героям, павшим на поле боя в борьбе за свободу и честь нашей Родины!»

Чуть поодаль от этого памятника мы видели еще один. На широком каменном постаменте стоит мощное орудие, его хобот обращен на юг — туда, откуда еще недавно лезли на эту высоту оголтелые орды фашистов; недреманное око пушки зорко глядит в степь. По сторонам орудия памятника высятся две мощные колонны, увенчанные пирамидами снарядов. Лаконичная надпись на медной табличке: «Славным героям — гвардейцам, артиллеристам и минометчикам, павшим в сражении с немецко-фашистскими захватчиками с 6 по 15 июля 1943 года на Белгородско-Обояньском направлении — от артиллеристов и минометчиков Гвардейской армии».

Подходили и подъезжали к этим памятникам бойцы и офицеры, молча в раздумье останавливались, снимали пилотки, читали надпись и долго-долго глядели туда, на юг, где теперь открывался простор чуть ли не до самого Белгорода. Торжественная тишина царила в степи, реял в небе ястреб, шелестели неубранные колосья. Изредка погромыхивал тронутый ветерком обгорелый железный лист, сорванный бомбой с чьей-то крыши и силой взрыва занесенный сюда, в пустое поле. И снова становилось тихо, словно в храме.

А несколькими километрами южнее, еще ближе к Белгороду, я видел истинную обитель бессмертных, большое кладбище гвардейцев части, которой командует товарищ Бобров. Сюда по приказу командира перенесли прах всех гвардейцев этой части, погибших в дни боев за Белгород, чтобы и после смерти не разлучались они. Могилы аккуратно, с любовью убранные и украшенные, увенчаны массивными памятниками, которые простоят долго. Надписи, выгравированные на металлических нержавеющих пластинках, донесут до наших сыновей рассказы о доблести тех, кто почил вечным сном на этом поле славы.

Гвардейцы лежат в сырой земле шеренгами, как шли они в бой. Каждое подразделение имеет на кладбище свой участок, и специально выделенные бойцы приезжают время от времени сюда, чтобы поддерживать на нем порядок.

У входа на кладбище гвардейцев высятся два могучих столетних дуба, срубленных в роще и привезенных сюда. Они глубоко врыты в землю, их сучья картинно обрублены, и металлические буквы, накрепко прикрепленные к ветвям, извещают о том, что здесь погребены гвардейцы, павшие смертью храбрых в битве за Белгород.

Усыпанная песком дорожка, по сторонам которой стоят аккуратно сделанные скамеечки, ведет в глубь кладбища. Слева и справа — многочисленные памятники, сделанные с любовью и заботой.

Вот два поставленных наклонно ствола от пушек, подбитых в бою, скреплены толстой цепью, спускающейся до земли. Высеченная из меди звезда венчает их. Красные флаги полощутся на ветру.

Высокий дуб простирает ветви над могильным холмом В его ветвях поставлен пулемет, смертельно раненный в то же мгновение, когда погиб и его хозяин. В пулемет вставлена лента, которую не успел выпустить по врагу пулеметчик Лента обвивается вокруг дерева. Вверху алеет гвардейский значок…

Памятников много, и каждый из них неповторим.

Выгравированные на медных и алюминиевых табличках надписи сжато характеризуют тех, кто нашел здесь вечно успокоение. У изголовья одной из могил на широком, в два обхвата, обрезке дуба, украшенном металлической резьбой, я прочел эпитафию командира:

«Гвардии майор Каретников Дмитрий Александрович, 1908–1943 гг. В жестоких боях с немецкими захватчиками в районе деревни Крапивенские Дворы, сражаясь как герой, был смертельно ранен 21 июля 1943 года. Скончался от ран 25 июля. Вечная слава герою!»

Рядом на соседнем памятнике выгравирована трогательная надпись:

«Здесь похоронена геройски погибшая в борьбе с немецкими оккупантами гвардии сержант медицинской службы Морошилина Евдокия Устиновна. Была награждена за боевые подвиги медалью „За отвагу“. Вынесла с поля боя 82 тяжелораненых бойцов и командиров. Награждена орденом Отечественной войны 2-й степени пожизненно».

Я долго вчитывался в эту эпитафию.

Гравер, несомненно, ошибся, написав «пожизненно» вместо «посмертно», но, того не подозревая, он тем самым при дал еще более глубокий смысл этой надписи. Пожизненно — именно пожизненно! — награждена Евдокия Морошилина, ибо она, как и все. лежащие на этом поле славы, продолжает жить среди нас, идущих вперед. Она и ее боевые друзья, сложившие головы под Белгородом, вне всякого сомнения, переживут многих из нас, ибо с каждым годом слава их будет разгораться все ярче, и потомки наши не раз придут на это поле, огражденное и с любовью украшенное, чтобы приобщиться к героизму этих людей.

Гвардейская часть, которая нашла время и возможности в час жарких наступательных боев так любовно и бережно запечатлеть память однополчан, погибших за Родину, сильна своими традициями. Гвардейское знамя она завоевала еще на полях подмосковных битв. Его древко украшено орденом Красного Знамени. Молодые пополнения здесь воспитываются в духе величайшего уважения к славному боевому знамени части, к доблести ветеранов, к памяти тех, кто отдал жизнь под знаменем гвардии.