Свен Хассель - Генерал СС Страница 54

— Давай сматываться!

— Постой, — сказал я. — Почему бы не забрать их шапки?

Мы пошли к машине. Все трое русских были мертвы. Я взял две шапки, мы надели их и опустили уши.

— Нас определенно убьют, если поймают в таком виде, — сказал Грегор.

— Нас все равно собирались убить, забыл?

Я снял с двух трупов шинели и протянул одну Грегору.

— Держи! Может, они сослужат нам службу. Во всяком случае, мы похожи на русских… Если с нами никто не заговорит, есть возможность скрыться.

— Это риск, — простонал Грегор. — Нас расстреляют как шпионов.

Мы шли по лесу через густой кустарник. Шипы цеплялись за ноги, рвали шинели, впивались нам в тело. Нависавшие ветви до крови исцарапали лица. Выйдя на поляну, мы пустились, как олени, к укрытию среди деревьев, к цепляющемуся шиповнику, и бежали на подгибающихся ногах, тяжело дыша, пока не выбежали из леса на знакомый заснеженный простор. Бросились в снег, чтобы отдышаться. Я стоял на четвереньках, будто животное. В груди ощущались спазмы, глаза снова начали болеть. Драгоценные очки у меня отняли власовцы.

Впереди нас проходило шоссе Харьков — Москва. А на горизонте виднелись дым и пламя фронта. По шоссе шла в западную сторону длинная колонна машин, она виднелись пляшущими точками света в полутьме. Грегор протянул мне сигарету из пачки убитого ефрейтора. После нескольких затяжек меня охватила слабость, но я держался, и вскоре муки голода притупились.

— Должно быть, это шоссе ведет к фронту, — сказал я Грегору.

— Ну и что? Уж не предлагаешь ли идти по нему?

— А почему не пойти? Кто обратит внимание на двух солдат из НКВД? Если красться по полям, нас наверняка схватят. А искать нас на шоссе никому в голову не придет.

Грегор уставился на меня.

— Предлагаешь нагло примазаться к их толпе?

— Можешь придумать что-нибудь получше?

Мы вышли к шоссе и заняли место в медленном потоке движения. Русские легковушки и грузовики шли вперемежку с американскими «виллисами» и «студебеккерами», белые звезды США были закрашены красным. Километра три мы шли уверенно. Люди глядели на нас из машин и тут же отворачивались, увидев зеленые петлицы[106]. Нам грозила опасность стать слишком уж уверенными, и мы испуганно остановились, осознав, что приближаемся к контрольному пункту НКВД.

— Что делать? — прошептал Грегор. — У нас нет никаких документов!

Мы тут же спрятались в кювете за кустами. И лежали там, дрожа на ледяном ветру. Машины на контрольном пункте пропускали после краткой проверки, но пеших солдат останавливали.

— Видимо, ищут нас, — угрюмо сказал Грегор. — Что будем делать?

Я беспомощно посмотрел на него. Идти по шоссе было моей идеей, не его, но теперь я чувствовал себя совершенно неспособным думать или что-то делать самостоятельно. Я пожалел, что с нами нет Легионера или Порты. Они всегда знали, как быть. Я ни разу не видел их в растерянности. Мне требовалось, чтобы кто-то мягко, но уверенно вел меня за руку и говорил, куда идти.

Я взглянул на Грегора. Он побледнел, закусил нижнюю губу и смотрел на проходящие машины, словно испуганный кролик. Может, тоже жалел, что с нами нет Легионера и Порты? Или Малыша, Старика, — кого угодно, кроме меня?

— Ну что ж, нельзя лежать, дрожа, в кювете до конца войны.

Я старался говорить твердо, убедить себя, что делаю практичное предложение. Грегор вскинул на меня взгляд. Казалось, моя слабость придала ему новые силы.

— Нужно будет проехать… влезть в кузов проходящего грузовика.

— Грузовики, — ответил я, — идут почти вплотную один за другим. Шофер заднего наверняка нас заметит.

— Скорее всего, — сказал Грегор с холодным равнодушием. — Но если не можешь предложить ничего лучшего…

Тон его говорил: ты втянул нас в эту беду, так что не хнычь, когда я пытаюсь из нее выкрутиться. Да и придумать ничего лучше я все равно не мог.

Мы почти час оставались припавшими к земле, наблюдая за колонной и высматривая возможность проехать зайцем. Неожиданно, подскакивая на обледенелой дороге, появился несшийся на полной скорости «газик»[107]. Вся колонна со скрипом затормозила, машины стали покорно съезжать к обочине, чтобы его пропустить. Ехал он по нашей стороне колонны. Мы подтолкнули друг друга, выбрали момент, выбежали на шоссе и ухватились за его задний борт. Несколько метров «газик» тащил нас за собой, потом Грегор ухитрился влезть. Подал руку. Мне казалось, что разрываются все мышцы тела. Грегор тащил меня, я силился подтянуться. «Газик» продолжал нестись. Наконец я сумел найти опору для ног, Грегор сделал рывок, и я упал в кузов, содрогаясь в мучительных спазмах.

Мы быстро приближались к контрольному пункту. Когда тяжелый грузовик резко остановился, Грегор затолкал меня под кипу мешков и влез туда сам. Послышались крики, шаги тяжелых сапог по снегу, хлопанье дверец. Грегор схватил автомат, я в страхе отнял его. Один выстрел в минуту паники — и на нас бросится вся свора. Мы лежали бок о бок под мешками, не смея глубоко дышать из страха, что будет заметно, как поднимаются и опускаются наши тела.

Кто-то заглянул в кузов. Отодвинул в сторону ящик с гранатами и потыкал штыком. Мы с Грегором совершенно затаили дыхание. Возможно, «газик» тронулся снова всего через несколько минут, но в некоторых ситуациях минуты кажутся часами.

Мы осторожно приподняли головы. Следом за «газиком» ехал «студебеккер», его вел азиат с раскосыми глазами. Колонна растянулась на несколько километров. А знакомые звуки фронта все приближались. Мы прошли сотни километров в тщетных его поисках, а теперь нас везли прямо к нему на русской машине!

Примерно через час «газик» остановился на заправку. Мы с Грегором снова нырнули под мешки, и на нас посыпались пустые канистры. Острый угол одной ударил меня по голове, и я на какое-то время лишился сознания. Сколько времени я провел в забытьи, не знаю, но очнулся я от звука взрывов. В панике сел и нашел взглядом Грегора.

— Немецкая артиллерия, — сказал он. — Мы въехали в зону обстрела.

— Только этого нам и не хватало, — со злостью сказал я. — Взлететь на воздух от собственных снарядов…

«Газик» начал петлять из стороны в сторону; водитель, явно испуганный, увеличил скорость. Я его не виню: любой с несколькими тоннами гранат в кузове испугался бы. Что до нас с Грегором, то мы в страхе лежали под мешками, дрожа и прикрыв ладонями головы.

Колонна снова остановилась. Послышались топот бегущих ног и крики. Мы выглянули в темноту и увидели, что несколько машин в огне.

— Вылезем? — спросил Грегор. — Пока эта штука не взорвалась?

И многозначительно указал подбородком на гранаты.

— А этот? — спросил я, указав большим пальцем на азиата за рулем «студебеккера».

Грегор пожал плечами.

— Рискнем… Может быть, он нас не заметит. А если и заметит, примет за солдат из НКВД.

Мы выползли из-под мешков и спрыгнули через задний борт чуть ли не прямо в руки ошеломленного пехотинца. Он указал на горящий грузовик впереди и что-то затараторил нам. Грегор и я оживленно закивали.

— … твою мать! — произнес я, чувствуя необходимость что-то сказать.

Пехотинца это как будто вполне удовлетворило. Он хрипло рассмеялся и убежал в темноту. Позади нас снова заработал мотор «газика», и машина с гранатами тронулась. Офицеры выкрикивали команды, солдаты в смятении носились туда-сюда. Время для бегства было идеальным.

Мы спокойно пошли из этой суматохи на звук стрельбы немецких батарей. Миновали русского офицера; он пробежал, даже не взглянув на нас. Через несколько секунд чудовищный взрыв поднял его в воздух, швырнул нас с Грегором на землю и взметнул смерч из кусков металла и человеческих тел. На нами пронеслась волна обжигающего воздуха. За первым взрывом последовала целая серия других. Мы, шатаясь, поднялись и бросились в ближайший сугроб, спасаясь от удушливой жары.

Медленно, мучительно мы пошли через нарастающий хаос. Снаряды рвались повсюду вокруг нас. В воздухе носились осколки. Снова близилось утро, и мы приближались к одному из самых опасных мест — патрулируемой НКВД зоне. Эти шакалы постоянно искали свежую добычу.

Мы решили залечь. Вырыли норы в снегу, Грегор пользовался автоматом, я — украденной винтовкой. Зимние дни в России очень короткие, но нам, пока мы ждали ночи, тот день показался вечностью.

Вблизи прошел патруль. Мы слышали скрип сапог и позвякивание касок о противогазы. Мне казалось, патрульные непременно нас обнаружат, но они даже не взглянули в нашу сторону.

Как только стемнело, мы выползли из своих убежищ и огляделись: выкурили последние сигареты, потопали и помахали руками, чтобы восстановить кровообращение, потом отправились в последний этап своего пути.

Мы ползли друг за дружкой на четвереньках по полю бойни и разрушения. Тела только что убитых и умирающих; замерзшие, давно лежавшие трупы. Сгоревшие танки, перевернутые грузовики, всевозможные обломки.