Иван Бережной - Два рейда Страница 6

Первыми за Горынь, как и положено, проникли разведчики. Разгромили фашистскую охрану фольварка, захватили два десятка лошадей. Но этого мало.

Через несколько переходов главные силы партизанского соединения подошли к Горыни восточнее Столина. Здесь противник еще не успел создать сплошного фронта, и мы могли бы незаметно проскользнуть между его опорными пунктами. Обычно мы так и делали. Но на этот раз Вершигора не захотел воспользоваться такой возможностью.

— По правилам партизанской тактики мы должны незаметно проскользнуть между опорными пунктами врага, — сказал Петр Петрович окружившим его командирам подразделений, — ужом выползти из партизанского края…

— Что же нам мешает поступить так и на этот раз? — спросил Кульбака.

— Придется отступить от этого правила. Во-первых, нам позарез нужны лошади. Во-вторых, в соединении много новичков. Прежде чем идти на серьезные дела, надо проверить их боеспособность на малом…

— Вы имеете в виду пятый батальон? — спросил начальник штаба.

— Вот именно…

Пятый батальон состоял из партизан Олевского отряда, который присоединился к нам в Собычине. Не хотелось разъединять людей, привыкших друг к другу. Их выделили в отдельный батальон. Командиром назначили опытного партизана, замечательного минера, поэта Платона Никитовича Воронько, комиссаром — только что возвратившегося из госпиталя Андрея Калиновича Цымбала, который раньше командовал второй ротой, а начальником штаба — капитана Шумейко Николая Гавриловича.

Времени для изучения людей у них было очень мало. Поэтому на вопрос Вершигоры о боеспособности батальона Воронько пожал плечами:

— Хлопцы вроде ничего, держатся бодро, но в глазах особой лихости не заметно.

— Как смотришь насчет Столина? — спросил подполковник Вершигора.

— Можно попробовать, — согласился комбат.

От Столина только что возвратились разведчики во главе с Кашицким.

— Гарнизон около трехсот человек, сильно укреплен, — доложил Кашицкий. — Улицы опутаны колючей проволокой. Подходы открытые, заминированные. Лед на Горыни слабый, но пехоту выдержит. Если его усилить досками — можно и орудия переправить.

Командование решило: бесшумно переправить батальон по льду и внезапно ударить по Столину. Артиллерия будет поддерживать с восточного берега. После того, как пехота ворвется в местечко, по льду, застеленному досками и хворостом, переправятся орудия. Успех боя во многом будет зависеть от внезапности нападения и решительности наступающих.

Ночью роты пятого батальона развернулись в цепь и спустились на реку. Лед потрескивал, но не проламывался… Противник молчал. Закрадывалось даже сомнение: не ушел ли из местечка? Скоро мы убедились, что гитлеровцы и не помышляли об уходе. Наоборот, как выяснилось, они ждали нашего наступления и усилили оборону за счет гарнизона Давид-городка.

Вот и западный берег. Впереди замаячили строения. В тот момент, когда батальон изготовился для решительного броска, вокруг Столина взвились десятки ракет. Стало видно, как днем. По партизанской цепи ударили автоматы и пулеметы. Партизаны поднялись в атаку и, подавляя огневые точки врага, продвинулись вперед, ворвались в Столин. И тут наступление застопорилось. Вместо того чтобы сделать смелый рывок, роты залегли и вступили в огневой бой с противником.

Перестрелка длилась минут двадцать- Воронько, Цымбал и Шумейко перебегали вдоль цепи, пытаясь поднять батальон в атаку. Но роты действовали несогласованно, вяло. Мало обстрелянные бойцы шли густой цепью, несли потери, и атаки захлебывались.

Артиллерия усилила обстрел фашистов. Этим воспользовался Воронько, снова поднял батальон и повел вперед. Сопротивление противника несколько ослабло: умолкли два опасных пулемета. Партизанские роты пробились к центру местечка…

Был момент, когда казалось, что с врагом скоро будет покончено. Но здесь партизаны напоролись на проволочное заграждение и минное поле. Произошла заминка. Надо было быстрее преодолеть препятствия и выйти из-под обстрела, но бойцы залегли. Тем временем гитлеровцы подвели резервы и отчаянной контратакой отбросили партизан из Столина. То, чего удалось добиться такими большими усилиями, было потеряно в один миг.

Воронько, Цымбал и Шумейко навели порядок в ротах и вновь повели их в атаку. Сопротивление противника на этот раз было еще более организованным и упорным. Атака успеха не имела.

Видя нерешительность партизан, немцы усилили огонь. Роты начали отползать. У кого-то не выдержали нервы… За паникером побежало еще несколько слабонервных. Потом еще и еще… Противник этого только и ждал. Он вел пулеметный и автоматный огонь по убегающим. Падали убитые и раненые… Цымбал бегал с автоматом, пытаясь остановить беспорядочное бегство и тем самым уменьшить потери батальона. Тщетно.

На восточном берегу бегущих остановил Вершигора.

— Стой! Ложись! — кричал он, разъяряясь. — Кто сделает хоть один шаг — пристрелю на месте!

Это подействовало отрезвляюще. Партизаны поспешно залегли, озираясь по сторонам. Немцы сразу же прекратили стрельбу.

— Где Воронько? Комбата ко мне! Почему молчите? Где командир батальона?

— Он там, — проговорил кто-то из цепи.

— Где там?

— У проволоки. Убит… или ранен…

— Оставили раненого командира? Такого у нас еще не было. Позор! Цымбал?

— Он тоже ранен…

От Столина не спеша брел человек с забинтованной рукой и опущенной головой. Это был Цымбал. Подойдя к Вершигоре, он выругался, плюнул и сквозь зубы процедил:

— Вояки… С ними не фашистов бить, а вперегонки играть…

Вершигора понимал, что внезапность потеряна, победы можно достичь лишь ценой больших жертв, и приказал начальнику штаба батальона Шумейко навести порядок в ротах и вынести с поля боя раненых и убитых.

Подавленные и пристыженные бойцы и командиры пятого батальона вновь пошли в наступление на Столин… Бой не утихал до рассвета. И лишь после того как были вынесены все раненые и убитые, командир соединения разрешил отвести батальон.

Днем Вершигора пришел в пятый батальон. Он долго и подробно разбирал ошибки, допущенные в бою за Столин. Говорил он резко, что случалось с ним в минуты крайнего недовольства.

— Запомните раз и навсегда: на войне нельзя бегать. Даже отступать нужно лицом к врагу. Солдат, показывающий спину врагу, помимо всего, служит прекрасной мишенью… Тот, кто пытается играть вперегонки с пулей, непременно оказывается в проигрыше, — Вершигора сделал паузу и закончил — Командование недовольно вашими действиями. Так дело не пойдет. Дадим вам возможность доказать в боях, что этот случай пошел на пользу. От вас зависит — быть или не быть пятому батальону.

После неудачного боя решили вторично не испытывать судьбу. Переправились через Горынь по льду, обошли Столин с севера, уничтожили охрану переезда на железной дороге Лунинец—Сарны и углубились в леса, где хозяевами положения были отряды «дяди Пети» (А. П. Бринского), А. Ф. Федорова и Л. Я. Иванова.

Вершигора и Войцехович встретились с Федоровым и Ивановым. От них узнали, что районы на пути нашего движения насыщены бандеровскими бандами. На них и решили проверить боеспособность соединения, прежде всего вновь созданных подразделений.

Теперь мы вышли за пределы партизанского края. Разгромили несколько мелких гарнизонов противника в селах и фольварках, захватили лошадей и заменили ими волов. Темп движения резко повысился. Мы наверстывали упущенное время.

Как-то к нам в голову колонны приехал повеселевший Войцехович и сказал:

— Теперь, разведчики, ушки на макушке и — вперед. Будем жать на всю катушку.

И действительно жали. По сорок — пятьдесят километров за ночь. Наше соединение унаследовало тактику Ковпака, неожиданно появлялось там, где нас меньше всего ждал враг. Кавалеристы Саши Ленкина, за пышные усы прозванного Усачем, и третья рота Гриши Дорофеева по пути в Личины встретились с ротой гитлеровцев. Партизаны первыми обнаружили противника. Ленкин — специалист по ведению встречного боя — приказал Дорофееву развернуть роты вдоль дороги, а сам повел эскадрон лесом в обход и ударил во фланг немцам. Внезапными и решительными действиями партизан противник был смят и обращен в бегство. Неотступно преследуя, партизаны ворвались в Личины. Оставив роту доколачивать гитлеровцев в селе, Усач повел кавалеристов вперед и с хода овладел Мильцами. Затем, не давая опомниться врагу, выбил его и из деревни Сыново.

В результате встречного боя и преследования рота немцев была наголову разгромлена. Партизанам достались склады продовольствия, вооружения и другого имущества, а главное— более двух десятков лошадей.

Удачные бои воодушевляли бойцов. Постепенно забывалась первая неудача под Столином. Соединение восстанавливало свою боевую славу. Вместе с тем рос и авторитет Верши-горы.