Станислав Рем - Капкан на маршала Страница 6

– Ну, – неожиданно более спокойно произнёс премьер. – Что там у вас дальше?

– Простите. – Викерс быстро вскинул голову. – Бур-Комаровский также доложил о том, что в Варшаве складывается благоприятная ситуация для проведения восстания с целью захвата Варшавы и уничтожения остатков фашистской группировки. Но это было донесение на момент двадцать третьего июля. А теперь, господин премьер-министр, любопытный момент: Комаровский двадцать первого июля отдал приказ Армии Крайовой сконцентрироваться в Варшаве и быть готовой к вооружённому восстанию. Что и было сделано в течение двух суток. На момент подготовки восстания «дядюшка Джо», – Викерс быстро поправил себя, – простите, Сталин, двадцать третьего июля неожиданно заявил о своей готовности принять Миколайчика в Москве в связи с нормализацией двусторонних отношений. Что Сталин подразумевает под словосочетанием «нормализация отношений» расшифровано не было. Мы предполагаем, Сталин узнал от «крота» о сроках готовящегося восстания в Варшаве и решил предпринять ответные меры.

– Ответные меры? – Черчилль подошёл к столу, повернувшись спиной к разведчику, а потому тот в ту минуту не мог видеть растерянное выражение лица премьера. – Сталин ответил призывом к восстанию. Том – вот что меня интересует в первую очередь! Такое ощущение, будто он решил изменить своему Союзу и перейти на нашу сторону. Кстати, вы по-прежнему считаете, будто у Комаровского сидит человек «дядюшки Джо»?

– Нет, сэр, – уверенно отозвался Викерс. – Боюсь, я ошибался.

Премьер извлек из ящика письменного стола коробку с сигарами.

– Иначе говоря, вы считаете, этот человек сидит у нас? Я вас правильно понял?

Викерс, проведя языком по сухим губам, выдохнул:

– Сталин знал о предполагаемом начале восстания двадцать второго числа. Об этом говорит тот факт, что телеграмма Миколайчику пришла в первой половине следующего дня. На тот момент о сроках восстания ничего не знал даже Комаровский, потому как мы их обсуждали здесь, в Лондоне. С Миколайчиком и Сосновским[3].

Черчилль глубоко затянулся дымом от сигары:

– Хотите сказать, «крот» сидит в вашей структуре?

Викерс собрался с духом:

– Либо из вашего окружения. – Премьер спокойно отреагировал на слова сотрудника спецслужб, а потому разведчик решился закончить фразу: – К сожалению, информация носила частично секретный характер, потому как находилась в стадии обсуждения. Круг, посвящённых в проблему, обширный. Мне самому доложить Мензису, или с ним поговорите вы?

– Я. – Черчилль пыхнул дымком. – А вы помните, Викерс, данная информация должна остаться только между нами. Тремя. Мною, Мензисом и вами. Теперь вернёмся к польскому вопросу. Так что произошло за прошедшую неделю?

– Двадцать пятого июля состоялось заседание польского правительства…

– Это мне известно, – перебил премьер. – Сосновский не отказался от своей точки зрения?

– Нет, господин премьер-министр. – Теперь, после того как разведчик поделился своими подозрениями с премьером, Викерсу стало намного легче продолжать доклад. – Мало того, он отправил Комаровскому телеграмму, в которой приказал генералу отказаться от идеи восстания.

– И это при том, что Сосновский терпеть не может большевиков?

– Точнее будет сказать, именно потому.

– Аргументы?

– Официальные причины требований Сосновского не начинать восстания заключены в том, что немцы одумались и вновь стали стягивать части вермахта и СС под Варшаву. И тут он прав. На сегодня, по данным нашей агентуры, под столицей Польши сосредоточилась крупная ударная группировка, в составе которой пятая танковая дивизия СС «Викинг», танковая дивизия «Герман Геринг», третья танковая дивизия «Мёртвая голова» и одна пехотная дивизия. Всего приблизительно шестьдесят тысяч человек личного состава. Это против трёхсотпятидесяти тысяч слабовооружённых поляков. На данный момент, по сообщению Комаровского, у поляков имеется всего-навсего около пятидесяти пулемётов, приблизительно шестьсот автоматов, 29 противотанковых ружей, к которым не хватает патронов, и 50 тысяч гранат. И это, повторюсь, на триста тысяч человек гражданского населения против трёх танковых дивизий хорошо обученных, опытных немецких солдат.

– А неофициальная причина требований Сосновского?

– Генерал против того, чтобы Миколайчик просил помощь у Сталина. Сосновский считает, если не начинать восстания, а продолжать сохранять статус-кво Армии Крайовой, как они его сохраняли до сих пор, то при нашей поддержке, вымотав Красную Армию при наступлении на Польшу, АК смогут взять власть в свои руки и без восстания. Обессиленная боями с немцами, Красная Армия будет просто не в состоянии вовремя отреагировать на действия Армии Крайовой. А потому на момент освобождения Варшавы, по мнению Сосновского, будет достаточным вовремя захватить столицу в момент отступления немецких войск, не допустить Советы в город и объявить правительство Миколайчика официальным. Со всеми вытекающими последствиями.

– Как думаете, «крот» ознакомил Сталина с данной информацией?

– Думаю, да.

– Я тоже такого мнения. А как вы считаете: призыв Сталина может иметь прямое отношение к позиции Сосновского?

– Сомневаюсь, что причина заключена в одном Сосновском. Генерал – фигура крупная в польском правительстве, но не основная. Слабо верится в то, что «дядюшка Джо» станет ориентироваться на пешку.

– Том, если уж вы стали применять шахматную терминологию, то будьте хоть немного корректны.

– Простите, сэр, но я не стану преувеличивать роль некоторых фигур. Вести себя можно и как ферзь, на самом деле оставаясь слоном. В лучшем случае. Разрешите продолжить? Так вот, несмотря на все пожелания господина Сосновского, мы, проанализировав ситуацию с разных сторон, выкладки имеются в письменном виде, считаем: в любом случае без большевиков правительство будущей Польши не обойдётся. Вопрос в другом: качественный состав того правительства? На данный момент Армия Крайова среди польского сельского населения и населения небольших городов особенно себя не зарекомендовала. Да, она влиятельна в Варшаве, Кракове, но на остальной территории страны АК мало поддерживают, на что и рассчитывают в Кремле. К тому же все те годы, что Польша была оккупирована немцами, Армия Крайова в основном занималась сбором разведданных, и не более того. Партизанские соединения АК, в отличие от Армии Людовой, активных действий против германских войск практически не предпринимали. Большинство членов Армии Крайовой находится в Польше на легальном положении в ожидании приказа о начале боевых действий. В то время как Армия Людова ведёт активное сопротивление немцам. К тому же у АК имеется ещё один огромный минус, на который пока никто не обратил внимания: она не поддержала восстание в варшавском гетто. А это автоматически означает, потеряла вес среди еврейского населения Польши.

– Сегодня евреев в Польше нет, – веско заметил Черчилль.

– Но они есть в Британии, Швейцарии, Швеции, Америке. И не считаться с их мнением мы никак не можем. А они на данный момент настроены крайне негативно по отношению к Миколайчику и его людям.

Черчилль пыхнул сигарой, выпустив изо рта густой клуб дыма.

Всё, о чём Викерс только что сообщил, было известно Черчиллю. Премьеру нужен был собеседник-аналитик, для того чтобы лучше понять сложившуюся обстановку. Буквально вчера он дал поручение комитету начальников штабов проанализировать военную ситуацию в Варшаве. Но пока аналитическая записка с резолюцией военных ещё не поступила. А ход событий менялся с каждым часом, что крайне пугало британского премьера.

Черчилль несколько минут молчал, после чего спросил:

– Комаровский выполнил приказ Сосновского, отказался от идеи восстания?

– Нет, – вскинулся разведчик. – По-прежнему считает, восстание будет иметь успех. Его поддерживает и Миколайчик.

– Кстати, Миколайчик уже прилетел в Москву?

– Так точно, господин премьер-министр.

– Он, кажется, сегодня должен встретиться с Молотовым?

– Должен был. Однако встреча не состоится. Молотов перенёс запланированную на сегодня встречу на завтра. На двенадцать дня. Причина изменения даты неизвестна.

Черчилль задумался. Ещё один странный пассаж со стороны кремлёвского вождя. Самому проявить инициативу, вызвать к себе Миколайчика и не принять его! Черчилль потрогал виски: голова раскалывалась. И было от чего: то, что сейчас происходило вокруг Польши, всё больше и больше тревожило премьера.

Ситуация, складывающаяся в Варшаве, по всем статьям становилась неконтролируемой. Это теперь было видно и невооружённым глазом.

Два дня назад к Черчиллю заявились с так называемым «официальным визитом» посол Польши в Британии Рачинский и министр обороны Польши (господи, какой министр и какой обороны? Смех, да и только) Кукель. Премьер, с трудом подавив улыбку на лице, их принял. Улыбаться было от чего: чересчур серьёзно вели себя прибывшие джентльмены, которые, по существу, ни на что и ни на кого не имели влияния. Но следующий монолог, высказанный Рачинским, стёр улыбку с лица премьера.