Александр Проханов - Военные приключения. Выпуск 4 Страница 6

Батурин смотрел на красный автобусный борт, ожидая выстрелов, готовый хлестнуть автоматом по стеклам.

— Вперед! — приказал Березкин, когда солдаты раскрыли дверь и водитель, не слезая с сиденья, пытался что-то объяснить.

Начальник разведки привскочил на ступеньку, заглядывая внутрь, зло и резко выкрикивая:

— Выходи!.. Все до одного!.. Быстро, быстро!

Отступил назад, и Батурин, повторяя жест командира, его резкий сердитый окрик, как и он, привскочив на ступеньку, гнал пассажиров наружу:

— Выходи!.. Быстро!.. Быстро!..

Люди повалили поспешно, бестолково. Цеплялись за сиденья руками, подолами, шароварами. Путались паранджами, стариковскими посохами, кульками.

Старики, кряхтя, поводя слезящимися глазами, слезали на дорогу. Женщины, подхватывая на ходу накидки, спрыгивали в пыль. Иные прижимали к себе детей. Ребятишки цеплялись за материнские платья, жались, таращили на вооруженных людей круглые испуганные глаза.

Звенел в стороне вертолет, возгоняя длинные космы праха. Другой с шумным треском проносил над дорогой пятнистое брюхо, кассеты реактивных снарядов. Автоматчики теснили людей, отгоняли их от автобуса. Батурин, нервный, азартный, деятельный, воспроизводя слова и жесты своего командира, был, как и он, ловчий, разведчик, военный. Участвовал в сложной, нужной для общего дела работе. И только испуганные, круглые, вытаращенные глаза детей, темный страх на их лицах на мгновение останавливали его, мешали, причиняли страдание.

— Осмотри автобус! — приказал Березкин, вглядываясь в толпу, выбирая, выхватывая глазами тех, кого предстояло забрать.

Батурин заскочил в автобус. Было душно. Стоял запах пота, несвежих одежд, каких-то злаков и трав. Так пахнут обитатели кишлаков, деревень и аулов, чья жизнь проходит среди пастбищ, хлевов, дыма, очагов и печей. Он пробежал вдоль автобуса, заглядывая под сиденья. Запасное колесо. Два кетменя со свежими древками. Полосатый куль с какой-то крупой. Рукодельное ведро из огромной консервной банки с английскими буквами. Брошенная матерчатая кукла. Стоящая дыбом тряпица. Отдернул ее, под ней была плетеная клетка. Валялся под сиденьем резиновый чувяк с красной сафьяновой стелькой.

Выскочив из автобуса, Батурин машинально искал, кто из толпы потерял чувяк, стоит босой на дороге.

— Ты!.. Ты!.. И ты!.. В вертолет! Живо!.. — Березкин тыкал в людей, указывая на них автоматчикам. И те оттесняли их от толпы, подталкивали стволами.

— Всем троим в вертолет! — перевел Батурин. — Полетите с нами! Потом отпустим!..

Выбор Березкина пал на шофера, молодого, плохо выбритого, в золоченой нарядной шапочке. На высоченного здоровяка в пышной чалме, опиравшегося на кривую клюку. И на сгорбленного остроносого крестьянина, с жидкой бороденкой, в драной, без пуговиц тужурке.

— Вперед! — торопил Батурин. — Полетите с нами! Завтра отпустим!

— Не могу, командир! Мне машину вести! Не могу машину оставить! Хозяин ждет, когда с машиной вернусь! — возражал водитель.

— Командор, мне нельзя идти! Я к врачу, в больницу, ногу лечить! Вот нога болит, командор! — хромой пытался задрать порточину.

— О, аллах! — бормотал третий, топчась в пыли, И Батурин увидел, что одна нога у него босая, с длинными, костлявыми, грязными пальцами, с жесткими растрескавшимися ногтями.

— Вперед! Быстро! — гнал их Батурин. Автоматчики толкали их оружием, тянули за одежду. И все трое, сбиваясь, торопясь, понукаемые солдатами, пошли к вертолету, страшась ревущих лопастей, автоматных стволов пятнистого вертолетного брюха, проутюжившего сверху дорогу.

Группа отступала от автобуса, заскакивала на борт. Машина взмыла. Батурин, задыхаясь от бега, увидел в иллюминатор: брошенный на дороге красно-белый автобус и толпа пассажиров, поднявших к небу размытые лица.

Через четверть часа они опустились в расположение части. Пленные, ошеломленные, оглушенные, жались друг к другу. Шагали в окружении солдат, оружия, пятнистых, стоящих на аэродроме, вертолетов, вырванные из степи, из привычного уклада, из среды соплеменников.

— Давай их в «автосервис», — приказал Березкин командиру группы. — Пообедаем и допросим! — сказал он Батурину и устало, забрасывая за плечо автомат, зашагал к штабу.

Батурин шел вслед за пленными. Их вели к железному контейнеру от трейлера, врытому в землю. «Автосервис» — так называли контейнер.

— Ну чего ты? Пленных бабаев не видал? — спрашивал один конвоир другого. — Смотри! Потом маменьке в Москве расскажешь!

И по хриплому, надтреснутому голосу Батурин узнал солдата, того, что недавно, всего час назад, курил у него за спиной. Высокий, широкоплечий, шел вразвалку, легко неся свое сильное, увешанное оружием тело. Второй, сутулый, невзрачный, взглядывай исподлобья на золоченую шапочку пленного, на суковатый костыль, на босую переступавшую по аэродромному железу ступню.

Закопанный в землю стальной короб трейлера был поделен на тесные отсеки-камеры. Из малого предбанника вели вверх земляные ступени. На синем прогале неба застыл часовой с автоматом. Колченогий замызганный столик, два расшатанных стула, на который примостились Батурин и Березкин со своим блокнотом.

Первый, с кого снимали допрос, молодой водитель автобуса в золоченой шапочке, с небритыми щеками и курчавой редкой бородкой, бегал испуганно глазами, стараясь понять, что его ожидает. Он прижался к стене и мелко дрожал — от холода, веющего из подземелья, от потрясения после полета на ревущей машине.

— Спроси его, откуда ехал и кого вез! — Березкин нетерпеливо, недоброжелательно поглядывал на пленного, зная наперед, что первый допрос будет пустым и никчемным. Пленные станут лгать, изворачиваться, мелко и ненужно лукавить — не потому, что скрывают тайну, а из отношения к неверным, которым сам аллах велит лгать. — Где взял пассажиров?

— Разрешите, товарищ полковник, я с ним немного поговорю для начала, — мягко сказал Батурин, этим мягким возражением упрекая Березкина в незнании деликатных законов общения.

— Особо долго не тяни! Нет времени на тары-бары!

Пленного звали Абдул Гафар. Батурин высказал ему свои сожаления, принес извинения за случившееся, объяснив содеянное крайней необходимостью военного времени, понимая, сколько хлопот, осложнений принесет водителю это внезапное задержание. Тот почувствовал сострадание, разразился жалобными причитаниями. Умолял отпустить, вернуть к автобусу, ибо хозяин ждет его к вечеру. Назавтра назначен ремонт машины, она совсем старая, изношены тормоза и сцепление. Племянник хозяина у знакомого торговца достал запасные части, он поможет в ремонте. Черные, испуганно-лукавые глаза пленного перебегали с Березкина на Батурина, выясняли, кого из них следует больше бояться. Как и в каком сочетании замешивать правду и ложь.

— Уважаемый Абдул Гафар, — сказал Батурин, — вы очень скоро вернетесь домой. Может быть, уже завтра сумеете приступить к ремонту автобуса. Вы много ездите по этой дороге, знаете хорошо кишлаки в людей, живущих в Мусакале. Мой начальник хочет задать вам несколько вопросов.

— Кончай церемонии! — торопил Березкин. — Пусть скажет, откуда ехал и кого вез!

Ехал из Мусакалы, отвечал водитель. Туда привез пшеницу, а обратно взял народ — кого в Мусакале, на базарной площади, кого на дороге. Народу много, а машин мало. Боятся ездить. Вот и набился полный автобус, не прогонять же. У каждого свое дело, своя забота, он и решил помочь людям, взял их в автобус. Ничего запрещенного он не делал, просто ехал домой.

— Где ночевал?

В Мусакале, конечно. Ни к кому не заходил, прямо в автобусе. Пшеницу отдал Сеиду Акбару, его пшеница, все подтвердить могут. А утром на площадь стали сходиться люди. Он их посадил и повез, вот и все. Больше ничего он не знает.

— С муллой Акрамом видался? Махмудхана знает?

Про муллу Акрама слышал, но видеть не видел. Про муллу Акрама все знают. Очень сильный, очень богатый, много земли, кишлаков. Никакого Махмудхана не знает. Может, другие знают?

— Есть ли охрана в Мусакале?

Один раз перед въездом в Мусакалу его задержали. Ненадолго. Взяли денег, пятьсот афганей. Всегда берут в дают расписку. Люди были с винтовками, пятнадцать или двадцать. Кажется, был пулемет. Большой, на подставке. А кто такой Махмудхан, сколько у него людей и сколько пулеметов и ставит ли он по дорогам мины — не знает. В прошлом месяце его брат подорвался на мине. Брат его тоже шофер. Но мина, благодаря аллаху, взорвалась под задним колесом, и брат остался жив. А кто такой Махмудхан, он и вправду не знает.

Батурин слушал, благосклонно кивал. Вкрадчиво переводил Березкину, опуская всю мишуру, оставляя лишь одно существенное, имеющее отношение к развединформации. Видел, что водитель лукавит, не говорит правды. Исколесив за рулем все окрестные дороги, встречаясь со множеством местных людей, он не мог не знать Махмудхана, молодого помощника муллы Акрама. Не мог не знать обстановки в кишлаках муджахедов, превративших Мусакалу и соседние села в укрепрайон с траншеями, огневыми точками, минными полями, с контрольно-пропускными пунктами и дозорами.