Денис Райнер - Битва за Атлантику. Эскорты кораблей британских ВМС. 1939-1945 Страница 6

С кормы от нас в доке стоял большой пассажирский лайнер, который переоборудовали в вооруженный вспомогательный крейсер. Возле него на причале возвышалась груда восхитительных матрасов – их выбросили, когда ликвидировали пассажирские каюты. Как-то раз, вернувшись вечером на судно, я остановился поговорить со старшиной-рулевым.

– Не правда ли, сэр, жалко эти чудесные матрасы. Ведь они пропадут – их вот-вот отвезут на свалку на радость крысам.

– Конечно.

– А как вы считаете, сэр…

– Я не желаю ничего знать о ваших греховных желаниях, старшина, – перебил я его и решительно направился к трапу. Правда, по пути я все же слегка притормозил: – Старшина!

– Сэр?

– Надеюсь, вы понимаете, что я могу не заходить на жилую палубу, пока мы не уйдем из Ливерпуля? Доброй ночи!

Моя каюта располагалась в кормовом конце старого рыбного трюма. От жилых помещений команды ее отделяла тонкая переборка. Следующие полчаса сквозь перегородку до меня доносились характерные звуки, свидетельствующие о том, что люди таскают что-то громоздкое и неудобное. Топот многочисленных ног долго не стихал.

На следующее утро груда матрасов на причале изрядно уменьшилась, причем большинство из них теперь выглядели слишком грязными и изодранными, чтобы можно было заподозрить их недавнюю принадлежность комфортабельному лайнеру. Очевидно, местные крысы проявили завидную оперативность.

Как только корабль был готов, мы вышли в реку Мерси для проверки компаса и испытания орудий, затем вернулись к причалу в доке Биркенхеда. На следующее утро мы получили приказ следовать в другой док принимать запасы. Поскольку это было довольно далеко, я позвонил в штаб флаг-офицера в Ливерпуле и попросил прислать лоцмана. Мне ответили, что пока все лоцманы заняты, да и траулеры обычно переходят с места на место самостоятельно, не прибегая к посторонней помощи.

Пришлось отправляться в путь. Вообще-то я считал, что знаю район доков достаточно хорошо, как-никак они находились совсем рядом с моим домом.

– Ничего страшного, – гордо заявил я Лангу, – я сам сработаю за лоцмана, раз уж нам никого не дают.

Это было не только самонадеянно с моей стороны, но и глупо, поскольку в нашем распоряжении имелся только схематичный план доков на общей карте Мерси. На нем был изображен проход, в который мы направились, причем довольно-таки резво, испытывая законную гордость своей недюжинной самостоятельностью.

Обойдя док, мы обнаружили кирпичную стену, преграждавшую путь. Местные власти по неизвестной причине решили закрыть именно этот проход, не удосужившись внести соответствующие изменения в карты. Остановка была, мягко говоря, вынужденной. Стена оказалась прочной, и после соприкосновения с ней «Лох-Тулла» стала на 10 футов короче, чем раньше.

К счастью, такие траулеры, как «Лох-Тулла», имеют так называемый «мягкий нос». Это означает, что собственно судно начинается с носовой водонепроницаемой переборки. Идея заключалась в том, что, если такой траулер во время промысла в Белом море и в арктических водах в районе острова Медвежий попадет в паковый лед, его нос будет не ломаться, а сминаться. Поэтому мы, конечно, слегка испортили внешний вид судна и отсрочили свой выход в район боевых действий, но никаких серьезных повреждений не нанесли.

Уже на следующий день судно поставили в сухой док для производства ремонта. На замену форштевня и пластин обшивки носовой части ушло четверо суток. Я опасался, что от сотрясения при ударе могли пострадать опоры двигателей, но все оказалось нормально. «Мягкий нос» траулера принял весь удар на себя и пострадал только сам.

Пока шел ремонт, меня вызвали в следственную комиссию, созданную в штабе флаг-офицера. Обратившись ко мне, председатель задал вопрос:

– Вы командуете траулером его величества «Лох-Тулла»?

– Нет, сэр.

– Что значит – нет? – Он раздраженно взглянул на меня поверх очков. – Конечно вы.

– Нет, сэр. Я – ответственное лицо, но не командир корабля. Его командиром является шкипер Ланг.

– Как это? Вы находитесь на траулере, вы – старший офицер…

– Я – командир подразделения, сэр, и отвечаю за действия подразделения противолодочных траулеров. Я живу на «Лох-Тулле», потому что здесь созданы соответствующие условия, которых нет на другом судне моего подразделения, но при необходимости могу выходить в море и на нем.

– Ну ладно, это все формальности. Расскажите, что случилось.

– Мы обратились с просьбой о выделении лоцмана и получили отказ. «Лох-Тулла» – 900-тонный траулер, сэр. Мне кажется, здесь в штабе не понимают, насколько велики арктические траулеры. Все думают, что это обычные 120-тонные дрифтеры. С «Лох-Туллы» снята вся рыболовная оснастка, а на носу установлено орудие. При этом она сидит в воде носом на два фута выше своего нормального дифферента. Управлять ею приходится очень быстро, иначе нос сносит по ветру. Как командир подразделения могу вас заверить, что Ланг превосходно справляется с капитанскими обязанностями. Убежден, что после того, как мы выполнили неверный поворот, избежать столкновения было невозможно. – Я вещал очень уверенно, чувствуя себя уже не узником дока, а многоопытным и велеречивым адвокатом.

Слово взял секретарь комиссии:

– Думаю, нам придется отложить рассмотрение вопроса до возвращения адмирала. Комиссия собралась, чтобы рассмотреть дело лейтенанта-коммандера Райнера. Не думаю, что мы можем так легко переключиться на шкипера Ланга.

– Когда он возвращается?

– Завтра вечером.

– А мы завтра утром уходим в Портленд, – радостно проинформировал я.

– Ну что ж, – засмеялся председатель комиссии, – считайте, что вам повезло.

Утром мы вышли в море, и больше никто и никогда не напоминал нам об этом злосчастном эпизоде. Хотя я еще несколько недель самым внимательным образом исследовал почту, опасаясь обнаружить в ней конверт от адмирала из Ливерпуля.

Вечером после заседания комиссии я отправился на «Иглет» навестить капитана Элгуда. Там все оставалось по-прежнему, только на корабле теперь был поднят флаг адмирала. Здесь проходили обучения команды торговых судов, на которых для самозащиты было установлено вооружение. Когда на доселе мирный сухогруз устанавливали орудие, его команда отправлялась на «Иглет», чтобы научиться им пользоваться. На орудийной палубе слышались лязганье затворов и отрывистые команды офицеров-артиллеристов. Народу было очень много.

Ничего не успело измениться – ведь с тех пор, как я покинул корабль, не прошло и месяца. А мне казалось, что уже миновала вечность.

Командирство Элгуда перестало быть обременительным. Он выполнил свою миссию, подготовив людей для мобилизации. Однако он оставался человеком действия и ненавидел тихий омут, в котором оказался. Мне кажется, уже в то время тяжелая болезнь начала опутывать его своими холодными щупальцами. Когда я пожаловался на свое неопределенное положение – отвечаю, но не командую, – он сказал:

– Райнер, я вам много раз говорил, но вы не желали меня слушать. На военно-морском флоте никогда не доверят командование офицеру добровольческого резерва. Теперь вы убедились в этом сами. Военный трибунал для нас ничего не значит. Если завтра вас уволят со службы, Элизабет и ваши дети голодать не будут. Вы просто вернетесь к своей работе на берегу. С кадровыми офицерами все обстоит иначе. Суровое наказание навсегда лишит их шанса продвинуться по службе. А офицер ВМР может потерять сертификат министерства торговли.

– Что ж, все равно уже поздно что-то менять. Да и, честно говоря, у меня, как и раньше, нет желания.

– Вы всегда были чертовски упрямым ослом, – улыбнулся Элгуд и крепко пожал мне руку.

Этот человек всегда был искренним. Он умел убеждать и, если был уверен в своей правоте, не брезговал и крепким словцом. Он был превосходным наставником и при этом умел уважать чужое мнение. Он научил меня обращению со старшими офицерами, что сослужило мне неоценимую службу позже, когда я служил в составе флота, защищавшего Западные Подходы к нашим островам под командованием адмирала сэра Макса Хортона. Как эти люди были похожи! К сожалению, эта наша встреча с Элгудом была последней.

Глава 3

«ЛОХ-ТУЛЛА» И СТАРШИЙ ОФИЦЕР 14-Й ПРОТИВОЛОДОЧНОЙ ГРУППЫ

Пока мы стояли в ремонте, остальные траулеры группы ушли, поэтому из Ливерпуля в Портленд мы отправились в одиночестве. По плану мы должны были провести там около недели и после заключительного этапа тренировок выйти на боевые позиции. Однако после гибели «Атении» Черчилль в своем радиообращении к народу пообещал, что в течение двух недель к противолодочному патрулированию приступит 80 противолодочных кораблей. В итоге началась спешка, сломавшая тщательно разработанные планы. В Портленд мы прибыли в 5 часов пополудни, а уже на следующий день в полдень вышли в море, являясь сертифицированным боевым противолодочным кораблем.