Коллектив авторов - Свет Победы Страница 6

ТЫ ВРАГОВ ПОБЕДИЛ, ЛЕНИНГРАД!

Июнь, над Невою витая,Белесо глядел сквозь окно,Всю ночь небесам помогая,Отбеливал их полотно…Уж лето цвело в полной мере:Июнь рисовал акварель,Захлопывал школьные двери,Включал соловьиную трель.Быть мирным ему надлежало,Спала безмятежно страна…Вдруг белая ночь задрожала,Застыла и… огненной стала –Зарю опалила война!..

Который раз в бараний рогСудьба скрутить его хотела…Он все невзгоды превозмог,Не отделил души от тела.Дорога… Нет! Спираль дорогКрутым витком ему версталаПуть испытаний и тревог –До бронзового пьедестала…

Рассказывали бабушка и мамаНе много о блокаде и войне,Но города измученного драмаПокоя не дает порою мне.

Мерцая огонечками коптилок,Зачеркивая окон свет крестом,Проходит предо мною все, что было,И памяти касается штыком.

Мне помнятся правдивые рассказыПро деда, что вернулся, взяв Берлин,Что в Павловске работал по приказуИ сгинул, очищая парк от мин.

Мерцают блики пламени в граните,А я стою у Вечного огня.Здесь каждый житель – города хранитель,И очередь доходит до меня.

Над спящим Юбилейным стадионом,Над тихой Петроградской сторонойВладимирский собор набатным звономВеками голос возвышает свой.

Князь русский с пятиглавою дружиной,Одетой грозно в шлемы-купола,Молитвою своей неудержимойСтрану хранит, что крещена была.

И колокол настойчиво, надсадноКачается, зовет, зовет, зовет…Особняков румяные фасадыТеряют краски яркие… И вот

Сквозь время проступают раны трещин,Пробоины блокадные от бомб,Когда наш город был захвачен в клещи,Но крепость создал в здании любом.

И приходил народ, бедой влекомый,Под своды храма, где Владимир-князьКазанской чудотворною иконойЛюдей благословлял, спасти стремясь…

От голода, бомбежек, артобстрела,Отчаянья, сжимавшего сердца.Дать веру, чтоб огнем душа горела,Дать силы, чтоб держаться до конца…

Умолкли орудийные раскаты,Не счесть военных горестных утрат,Но пережил трагедию блокадыИ выстоял геройски Ленинград.

Летит над уцелевшими крестами,Взмывая ввысь, под самый небосвод,Небесный голос, чистый и кристальный.И колокол зовет, зовет, зовет…

Зовет он вспомнить, что в годину браниМы встали как один, к плечу плечо,Что города мы вражеские брали,А свой не отдавали нипочем.

Зовет он вспомнить, что мы были братья,Одним народом на земле одной!И в День Победы братские объятьяРаспахивал для брата брат родной…

Стою на колокольне на рассвете,В любимые звоню колокола,А снизу машут мне жена и дети –Она их причащаться повела.

А годы пролетают деловито,И жизнь перевалила за зенит.Ворота в храм всегда для всех открыты,И колокол звонит, звонит, звонит…

И зачем эта цепкая памятьСвои корни пустила во мне?Я стою над живыми цветами –А они говорят о войне…

Не ее ли печальные рукиМолчаливо взывают к живым?И зачем эти горькие звукиНе расходятся долго, как дым?

И гранитные серые плиты,На которых застыли года,И поля, что снегами покрыты,Мне уже не забыть никогда.

1983

Была блокада так недавно –Я помню все, до мелочей.Подспудно, искренне, открытоУ всех одно лишь было главным –Не сдать от города ключей.

И в до сих пор не позабытойБлокадной медленной походке,Нетвердой на случайный взгляд,В улыбке экономно-робкойЖил неизведанный заряд,

Запас, резерв, ресурс нетленный,Исконный, русский, от земли,Что проявлялся непременно.Не знаю, как мы все смогли…

Походка, номер на ладошке,Глаза неверящие кошки –Я только мелочи и помню:Была блокада так давно…

Все по-о-омню, помню, помню, помню…Забуду – вспомню все равно…Прорыв я все-таки застал,Потом, закрыв навек уста…

Спустя пять лет и сам родился…

Город без воды, тепла и света,Он вместил в себя и фронт и тыл…Не могу себе представить это.Как он выжил? Как тогда он жил?

День ли, ночь – обстрелы и налеты,Голод: норма хлеба так мала…Здесь людей за каждым поворотом,На шагу на каждом смерть ждала.

Здесь копали братские могилы:На другое не хватало сил.Здесь земля от ужаса застыла,Воздух от снарядов ухал, выл.

Нам, не испытавшим холод, голод,От которых не спастись нигде,Не понять, как продержался городНа блокадном хлебе и воде.

Шли морозы словно в наступленье.Думалось, сулили всем погост…Но морозы были во спасенье –Для обозов выстроили мост.Той зимой пурга справляла тризну,Стужа шла за нею в поводу…Но мы помним, что Дорога жизниПролегла по ладожскому льду.

Хотя бы мысль отправить в эти дали –Для них наступят радостные дни.Уверенность вселить, чтоб твердо знали:И выживут, и станут жить они.

– Мне б кусочек хлеба,Маленький такой…– Так ведь хлеба нету.Потерпи, родной.

– Мне б немного чаю…– Нет, сынок, прости.До Невы, пожалуй,Не дойти.

– Мне б немного света,Штору приоткрой…– Не открою, детка:Там снарядов вой.

– Мне б тепла немного…– Ну, иди сюда…Так они, прижавшись,Уснули. Навсегда.

В сорок первом грянула война.Над страною небо почернело,И отцы отправились на фронт…Ленинград в блокаде… Артобстрелы…В зареве пожаров горизонт…На балконе – труп братишки ТолиС выеденной крысами щекой…Сильною была прививка боли,И характер сплавился крутой…

Васильевский… С волнением нет сладу…На острове в плену кошмарных днейПереживала мамочка блокадуС той, что не стала бабушкой моей…Большой проспект… Здесь на хлебозаводеТрудилась в незапамятные дниМать Ниночки – укладчицею вроде…Уволилась с завода до войны.И думала о детях, умирая:Спасла бы горстка жмыховой трухи…И в тридцать шесть у врат цветущих раяПростились горемычной все грехи.

Вы, пережившие войну,Перемоловшие блокаду!Наверное, я не пойму,С какой беды вы стали святы.

Вы не идете напролом –Вы поднимаетесь на небо.Забытый, бьется метрономНочных очередей за хлебом.

Нелепо веруя в слова,Вы отдадите все на светеЗа шелковые кружеваПромчавшихся десятилетий,

За полуночный разговорС важнейшим в мире человеком,За прозвеневший переборАккордов правильного века.

Вы, пережившие войну,Перемоловшие блокаду!Я вас, наверно, не пойму:Необъяснимы те, кто – святы.

Я ребенок ребенка блокады…Из рассказов любимой родниСловно сам слышу гул канонады,Проживаю блокадные дни.

Запускала бомбежка сирену,Злых фугасок свистел камнепад.Как насмешка фашистскому плену,Над собором висел стратостат…

Похлебав кипятку у соседа,Узнавали в скупых новостях,Что дрались за балтийское небоНаши соколы в смертных боях…

Нам великое слово – Победа! –Слов дороже других во сто крат.Без тепла, без воды и без хлебаТы врагов победил, Ленинград!

Придет взрывник…Всему свой срок…Разрушен Колизей…Бетона серого кусок –Цемент, щебенка и песок –Я отнесу в музей.

Дорог и судеб грозных днейНемой конгломератНапомнит ярче и полнейСвятую родственность корней:Блокада – Ленинград.

Бульдозер нож опустит свой –И канет в вечность тотКогда-то бывший огневойИ грозной точкой над НевойВ селе Рыбацком дот.

Я, огневая точка, –Как вечный часовой.Не вылиняла строчка,Простроченная мной.Меня, из сотен тысячНе предавших земли,Ни подавить, ни выжечь,Ни выжать не смогли.

Не зарастает метка –Попал осколок в бровь.Прочна грудная клетка,Но что-то ноет вновь.И чудится порою:Вновь, словно на войне,Идут солдаты строемВ полночной тишине.Идут незримым строем.Един порыв: вперед!Труба вослед героямПрощальный марш поет.Застава у СлавянкиУходит за спиной –И встанут спозаранкуЛицом к лицу с войной.К сражению готовы,Не ведая о том,В чьем доме вскрикнут вдовы –И замолчат потом.Узка моя бойница,Но кругозор – широк…Не кончена страница,Еще идет урок…Но в празднике народномДороже всех наград –Оставшийся свободнымБлокадный Ленинград.

С мамою и я жила в блокаде…Кто сказал, что не было меня,Если жизнь в блокадном ЛенинградеС первого запомнила я дня?

Были клены небывало алы,В худобе болезной тополь наг,И Петра десница простиралаПредостереженья явный знак.

Зла не ждали голуби и розы,Золотом переливалась тень.В городе бомбежки и морозыГрянули в один и тот же день.

Замело, завьюжило, завыло.Помню, как Неву теснили льды.Вкуса не забуду до могилыНевской замерзающей воды.

Той воды, которую в бидонеМатушка моя с трудом несла.Ангел на ее старинном домеКаменно простер свои крыла:

На нее, еще девчушку, глядя,Ей безмолвно прочил райский свет…До рожденья в мирном ЛенинградеЯ жила в аду блокадных лет.

Золотыми монетками чудноВ небе, в водах сияют звезды:Богомольный богач как будтоВсе свое состояние роздал,Понадеявшись, что умножитКрасоту мира жертва эта,Что в юдоли земной, быть может,Станет чуточку больше света.

Покачнулась звезда Полярная,Отразившись в моих глазах.Небо – матрицей сингулярною:Все в пульсирующих звездах.Память, словно прожектор, мечется,Зрит в глубины небес лучом:Там в Ковше у Большой МедведицыНевский видится пятачокПотускневшей монеткой медною.Предпочту, не ведя расчет,Всем сокровищам – это, дедово –Изможденный земли клочок.Побережье омыто бережноЛедяною невской волной:Не алмазы, не злато-серебро –Здесь священный вечный покой.

Боль мерцает звездой бессмертною,Беспокойно кружит сизарь.Здесь великой людскою жертвоюПревратилась земля в алтарь.В ней солдат, ополченцев – горе-то! –Неотпетые кости лежат.Кровью павших, за братьев пролитой,Причащался здесь Ленинград…Свет-земелюшка ленинградскаяСпасена ведь и для меня.Над Невою могила братская –В ней как будто моя родня.Пресвятая Божия Матушка,Сколько ж тут вознеслось сердец!Каждый здесь погибший солдатушкаЧерез подвиг свой – мне отец.Сердце щедро биения тратит,Кровь в нем – времени противоток.Каждый жизнь отдавший солдатик –Мне как будто родной сынок.

Не все, кто прошел сквозь войну прямиком,Расправили плечи крылато…С одним человеком я с детства знаком,А через него – и с блокадой.Ему не забыть, как лишилась умаСестренка в ночную бомбежкуИ как, обессилев от голода, матьОтдаст ей последнюю крошку…Мечталось о море ему, но сполнаХлебнул он судьбы инвалида.Ему повстречалась Любовь – и онаФашистскою бомбой убита.Не найден отец… В одиночку живет.Болезни все злей к непогоде.Но чуть приотпустят – работать идет:Он – сторож на ближнем заводе…Но вот он опять избегает друзей,Справляет угрюмые даты.И плачет, закрывшись в квартирке своей,Как плачут порою солдаты…

Бог дал мнеВысшую награду –Отца, прорвавшего блокаду…

Еще ты ползешь по суметам,Но считана, считана жизнь…Фельдфебель, припав к пулемету,Минуты твои сторожит.

Так глупо сейчас подниматьсяВ свинцовую серую смерть!С любимой уже не обняться…С друзьями к столу не присесть…

Уже ничего не случится,Уже ничему не бывать…Ты вырос красивым, плечистым –И все-таки надо вставать.

Твой путь по снегам проложилиНе ротный, а дед и отец,Чтоб ты ради будущей жизниПрорваться сумел сквозь свинец.

В пространстве безмолвного снегаЖестокие стихли бои –В огромное русское небоГлаза превратились твои…

И смотрят на нас с укоризной,Глядят и не могут понять,Что нынче собою ОтчизнуНикто не спешит заслонять…

Сквозь детство проросли рассказыО голоде. И даже в сныВошли, как будто метастазы,Картины черные войны.

И в каждый праздничный салют,Когда вокруг смеялся люд,Раскачивая в такт награды,Кричала я в слезах: «Не надо!»

«Глупышка!» – хохотал отец.«Не плачь, – мне улыбалась мама, –Войне давно пришел конец!»«Бомбят!» – ревела я упрямо.

Не плачет дочь моя в салют –Ей весело от канонады.Ракеты с треском небо рвут,Лишь я одна шепчу: «Не надо!»

Как странно замирает старый дом,Когда стучит ночами метроном!..Мой старый дом с надтреснутым фасадомОт взрыва бомбы в доме рядом.

Дом в напряженье: он боится,Что вот прервется снова метроном –И вдруг непоправимое случится…Спокойной старости тебе, любимый дом!

Салют под Новый год, петард разрывыНесносны старикам. Ведь в душах живыУдары бомб, грозящие пожаром,Блокада, голод – все встает кошмаром.

И что ни взрыв, то новые тревогиСердца сжимают. И невольно ногиПредательски подкашивает слабость…И только детям дым и грохот в радость.

Братишка мой, я в Книге ПамятиТвое святое имя отыскал.Не выжил ты в блокадной заметиПод вой сирен и голода оскал.

Воображеньем не восполнитсяДалекой детской памяти урон.А голова – как будто звонница,И тихо льется поминальный звон.

Я помню: нас спасала мамочка.Бомбежкам и пожарам нет числа.Как нас двоих она на саночках,Теряя силы, сквозь метель везла.

Изжеваны пустышки-сосочки –Болезни, голода не вынес ты.Где похоронен ты? Где косточки?Где поклониться, положить цветы?

Твоей нет даже фотографии.Твой образ стерся в памяти моей.Роятся в мыслях эпитафии,И стынет боль далеких жутких дней.

Не нам судить три поколенья кряду,В себя вобравших немоту земли.Они смогли прорваться сквозь блокаду,Но сквозь себя прорваться не смогли.Все тяжелей на них столетья бремя.Под непомерной тяжестью своейОни с трудом донашивают время,Отпущенное волею вождей.

Кряхтя по-стариковски, смерть придетИ белой тростью ткнет в слепые вежды.Безликих сонм по имени народОденут в погребальные одежды.Народ, что был всю жизнь и нищ и наг,Но над Христом иного видел Бога…Исакия поруган саркофаг,И в Третий Рим не найдена дорога.Потом – пройдет неважно сколько лет –Их, обрамленных в рамочки столетья,Сменивших красный цвет на желтый цвет,История прочтет как междометье.

С глубокими глазницами дома…Мгла-изморозь. И солнце – как лампада…Чем в Питере студенее зима,Тем чаще вспоминается блокада.Ей мало горя, мало было слез –Такая память проникает в гены.Не знал войны я, но передалось –Не заглушить – в домах вещают стены…От всех смертей, от всех людских стихийНеву, должно быть, мучают неврозы –В тиши январских белых амнезийТуман над полыньями и торосы…А лед и снег добрались до перил…Надежду слышу в скрежете трамвая…Заснеженные брезжат фонариСквозь годы… К памяти взывая.

Зима была студеной, долгой,И солнце грело пустоту.Звенел, хрустел морозный полог,И птицы мерзли на лету…У тещи я спросил: «В блокадуКак вы спасались в этой мгле?!» –«То, что досталось Ленинграду,Не приведи Господь земле!» –Она ответила… НевольноЗадел я горестную нить…Затем добавила спокойно:«То горе не с чем вам сравнить!»

1993