Йозеф Глюкселиг - Сейф дьявола (роман и повести) Страница 63

— Когда вас допрашивали, вам дали подписать какой-нибудь протокол?

— Да. Они спрашивали, когда и как я познакомилась с Серджи и какого характера отношения у нас были. Я рассказала им кое-что, но умолчала о его связях с Палом Вандором.

— Палом Вандором? А кто это?

— Теперешний директор предприятия «Будва», где я работала до того, как решила навсегда уехать из Венгрии.

— Вандор передавал Квадро какие-то сведения? Я имею в виду секретные или для служебного пользования.

— Не знаю. Они встречались у него на квартире.

— Где?

— Улица Вигадо, дом два.

— Адрес Серджи Квадро?

Кэтлин запнулась и растерянно посмотрела на Стаха. Конечно, ей следовало бы предположить, что он спросит ее об этом после вопроса о переписке. Теперь она лихорадочно пыталась вспомнить адрес, водя пальцем по губам и с беспокойством глядя на сидевшего напротив мужчину.

— Не можете вспомнить? — спросил он, не выходя из своей роли, и с любопытством посмотрел на нее.

— Серджи Квадро, 00 162 Рим, Виа Ливорно, 45.

— Браво! — искренне похвалил ее Стах. — Надеюсь, что такой человек там действительно проживает.

— Это на самом деле его адрес, — подтвердила Кэтлин.

— А теперь последний вопрос, — весело сказал Стах. — Как зовут того англичанина, который завоевал ваше сердце?

— Его зовут Джонни Стах, он работает переводчиком в американо-испанской фирме «Эспаниа», — отчеканила она и тут же рассмеялась. — И конечно, я не знаю, что эта фирма — «крыша» для ЦРУ, но знаю, что находится она на Кливленд-сквер, а мой друг живет в Хенесфорде, в старой конюшне, которую он перестроил в уютный дом, его телефон… да это, собственно, неважно, но я его очень люблю.

— Держите себя в руках, барышня! — одернул ее Стах, но Кэтлин не могла остановиться, а продолжала, смеясь, повторять:

— Мне кажется, что я в него влюбилась…

Когда в своих воспоминаниях Кэтлин подошла к этому моменту, то несколько раз втянула в себя воздух, стараясь подавить внезапный приступ тоски, сжавшей сердце. Она снова зарылась головой в подушку. Полежав так несколько минут, она услышала, как в прихожей зазвонил телефон. Кэтлин не спеша встала и пошла в темноте к двери.

— Я слушаю.

— Извините, что побеспокоил вас, Кэтлин, дорогая, — послышался в трубке голос Беера.

— Это вы, Ник? — переспросила она, не веря своим ушам.

— Да. Я в Илфорде, это недалеко от вашего дома, и подумал, что, может, вы чувствуете себя одинокой и согласитесь выпить со мной немного джина.

— А не поздно ли? — спросила она. — И что вы, собственно, делаете в Илфорде?

— Скверное дело, — уклончиво ответил он, и Кэтлин живо представила, как он заерзал у аппарата. — Мне пришлось отправить Михала в больницу.

— Калаха? — вырвалось у нее, и она тут же почувствовала недоверие к словам Беера.

— Да-да, Калаха, с ним беда.

— Какая, Ник?

— Он влез в драку в подземном переходе под Марбл-арч, и кто-то раскроил ему голову кастетом.

— Приезжайте! Вы должны рассказать мне, как это случилось, — сказала она, напрягая последние силы, и трубка выскользнула у нее из рук.

Кэтлин машинально вернулась в спальню и опустилась на кровать. Она сидела неподвижно, уставившись в одну точку, терзаемая предчувствием, что, несмотря на все их старания, в судьбе Калаха поставлена точка. «Конечно, Беер замешан в этом», — подумала Кэтлин.

Она с трудом встала и стащила через голову ночную рубашку. Отбросила ее на постель и зажгла свет. Как во сне, прошла в ванную, натянула на себя свитер и длинные домашние брюки, умылась холодной водой, чтобы прийти в себя. Потом присела к туалетному столику и начала расчесывать длинные густые волосы.

Беер обхаживал Кэтлин с того момента, как она приехала в Лондон, и считал, что его шансы возросли, когда Стаху неожиданно пришлось по торговым делам уехать с его американским шефом Роджером Шефердом в Албанию.

Поездка застала Стаха врасплох. Он хотел остаться в Лондоне и поэтому нашел себе еще одну постоянную работу: переводил для ЦРУ с чешского сообщения о положении в стране, которые лондонская контора получала через агентов, работавших в «Свободной Европе». Это были обширные доклады идеологов «пражской весны», которые для Стаха представляли большую ценность. Но Шеферд поднял скандал, узнав, что бюро ЦРУ загружает работой его человека, и отругал Стаха.

— Что такое? Они хотят, чтобы вы что-то переводили? — взорвался он, когда Стах намекнул, что вряд ли сможет сопровождать его в Албанию. — Плюньте вы на этих канцелярских крыс, пусть сунут эти свои исследования в компьютер!

Шеферд всем сердцем ненавидел сотрудников центра в Лэнгли, поскольку они, по его мнению, свели всю традиционную разведывательную работу к простой арифметике предпосылок и желаний. Он был приверженцем старой школы, где уважали агентов и восхищались ими, если последним удавалось найти доступ к наиболее тщательно охраняемым тайнам, и не мог смириться с тем, что теперь войной на невидимом фронте в действительности стали руководить группы ученых и аналитиков.

— Я с удовольствием поехал бы с вами, — выдвинул Стах последний козырь, припрятанный для решающего момента. — Я всегда любил ездить с вами, но, видимо, у вас было так много дел, что вы не заметили моего заявления с просьбой разрешить мне жениться. Я уже не так молод и не уверен, что моя невеста согласится ждать меня.

Шеферд махнул рукой:

— Ваше заявление я, разумеется, видел и внимательно изучил. Поэтому я знаю, что ваша невеста — девушка разумная и с пониманием отнесется к вашей работе.

— Мне что, сказать ей, что «Эспаниа» торгует не только аспирином?

— Это не обязательно, — улыбнулся Шеферд. — Она все равно это уже знает. Скажите ей, что разрешение на брак получено, но нужно подождать, да вы и сами найдете отговорку.

— Как угодно, Роджер, — наконец пожал плечами Стах, убедившись в бесполезности дальнейших уговоров.

Шеферда убедить не удалось, и раз уж он это вбил себе в голову, то не было смысла его отговаривать. Стаху оставалось одно: пойти на риск и воспользоваться аварийным каналом связи с Прагой, чтобы информировать Центр о возникшей ситуации. Полученный на другой день ответ удивил его. Центр был согласен на его отъезд и приказывал Кэтлин кроме Калаха заняться профессором Симором, попытаться проникнуть в его окружение.

— Вот уж действительно обрадовал, — глухо произнесла Кэтлин, когда Стах сообщил ей о своем отъезде. Не успела она спросить, надолго ли он уезжает из Англии, как он нанес ей второй удар:

— Главное — профессор Симор будет ликовать. Дело в том, что Центр приказывает тебе проникнуть к нему.

— В Кроули? — спросила она с неприязнью. — Но ведь это же глупость. Там никогда не брали на работу иностранцев.

— Посмотрим, что можно будет сделать. Поскольку послезавтра я уезжаю, то завтра устрою вечеринку, чтобы попрощаться с нашими друзьями. Думаю, если я скажу в их присутствии, что ты скучаешь и хотела бы подыскать себе какую-нибудь подходящую работу, эти слова упадут на благодатную почву. И тогда тебе лишь останется отдать предпочтение Симору перед всеми остальными.

Она удивленно посмотрела на него и пожала плечами:

— Это ты хорошо придумал, но сомневаюсь, чтобы это подействовало. Кроме того, Беер наверняка предложит мне совсем не то место, о котором ты думаешь.

Стах ободряюще улыбнулся:

— Посмотрим.

То, что случилось после его отъезда, превзошло все ожидания. Через неделю раздался телефонный звонок:

— Говорит профессор Симор, добрый вечер. Вы все еще ищите подходящую работу?

— Да, — выдохнула Кэтлин удивленно, а придя в себя, засмеялась: — А вы, профессор, что-нибудь можете мне предложить?

— Насколько мне известно, вы работали в нашей области.

— Да, в «Будве». Экспорт и импорт специальных лекарственных средств.

— Отлично! — воскликнул он по-венгерски. — Я предлагаю вам кое-что получше, чем продавать таблетки. Мне нужна секретарша.

— Секретарша? — удивилась Кэтлин, причем ей удалось передать голосом разочарование по поводу такого предложения.

— Извините, я не так выразился, — поспешил сказать Симор. — Короче, мне нужен человек, который занимался бы административными делами в моем врачебном кабинете на Олд Глочестер-стрит. Моя бывшая сотрудница неожиданно уволилась, так что с первого числа это место свободно.

— Разрешите мне подумать, — нерешительно сказала Кэтлин, поскольку самой большой ошибкой было бы немедленное согласие. — И потом… — засмеялась она, — мне хотелось бы еще побродить по Лондону.

— Я и не говорю, чтобы вы немедленно начали работать. Вам достаточно зайти завтра в одиннадцать ко мне в кабинет и сказать, с какого числа вы хотите приступить к работе, — заключил разговор Симор…