Алексей Ростовцев - Ушел в сторону моря Страница 7

К счастью, Джин не секла по-русски. Климович отыскал свободный столик, усадил свою спутницу и сел сам. Тут же подошел официант. Когда был заказан обед, Климович поднял глаза от меню, посмотрел на Джин и вдруг оробел. Впервые он увидел так близко ее лицо. Это была тонкая восточная красота, озаренная изнутри постоянной работой мысли. Таинственные флюиды непорочности исходили от Джин, и, ощутив их присутствие в своей замызганной душе, Климович оробел еще больше. Он сразу понял, что никогда не имел дело с такими женщинами, а те женщины, с которыми он имел дело, были вовсе и не женщины. Так – сукины дочки. О них говорилось похабно и думалось похабно. Надо усадить ее к эстраде, чтобы она не смотрела на Эльвиру, подумал он.

– Почему вы молчите Юджин? – поинтересовалась Джин.

– Я все не решаюсь спросить, – нашелся он, – зачем вы сегодня утром бросили в море цветы?

– Ах, вот в чем дело! Это моя тайна. Но раз вы видели… Я специально взяла билет от Владивостока, чтобы пройти над этим местом. У острова Садо погиб мой отец.

– Он был моряком?

– Пилотом. Это старая история. О ней забыли все, кроме корейцев. Но, может быть, вы помните: гибель «Боинга» компании «Korian air lines» 1 сентября 1983 года?

– Я помню.

Принесли обед. Климович механически пережевывал пищу, а в голове у него творился полный сумбур. Ведь я убил отца этой девушки, думал он, а прикидываюсь ее другом и обязан вывернуть наизнанку ее душу. Ради чего, толком не ведаю. Подонок я, и негде уже ставить на мне пробы!.. Но почему она назвала Садо? Ведь до Садо от острова Монерон, где я завалил «Джамбо», минут пятьдесят лета, несколько сот миль.

После обеда, когда они не спеша прогуливались по верхней палубе, наблюдая, как чайки ловят рыбу, Климович спросил у Джин, жива ли ее мать.

– Мать умерла через три года после гибели отца, – ответила она. – Брат тогда уже служил в полиции и сам зарабатывал на жизнь. Однако вскоре погиб и он. Его застрелили контрабандисты. Меня воспитывали сестра матери и ее муж. Это очень состоятельные люди. Они дали мне хорошее образование. Я училась в Токио.

– И кто же вы по профессии?

– Я журналистка, но еще нигде не работаю. Хочу написать сначала скандальную книгу, после этого меня возьмет любая газета.

– А материал для книги уже собран?

– Кое-что есть, кое-что надо еще раскопать и задокументировать.

– О чем же вы хотите написать?

Джин рассмеялась.

– Юджин, если я сегодня расскажу всему свету, о чем книга, то никакого скандала не получится.

Климович помрачнел и решил сделать заход с другого бока:

– Когда я служил в военной авиации, друзья рассказывали мне, что «Джамбо» упал в море где-то в районе южной оконечности Сахалина. Почему вы полагаете, что останки вашего отца покоятся в районе острова Садо?

– Существуют разные версии о месте гибели того самолета.

– Я знаю единственную.

Джин ловко перевела беседу на другую тему. Она явно не хотела продолжать этот разговор.

В Пусане стояли долго. У Джин там были родственники, которых она хотела навестить. Климович на много часов остался один. Тучков просил не отлучаться с корабля без его разрешения. Климович болтался по барам и палубам, рассматривая издали чужой город и размышляя о том, что же это за страна такая Южная Корея, где на территории, равной нашей относительно небольшой Ростовской области, поместилось аж сорок миллионов человек – чуть не вся Сибирь вместе с Приморьем, Камчаткой и Чукоткой.

Джин вернулась на корабль в сопровождении того самого японца, который пытался выручить ее в ресторане.

– Новый телохранитель? – полюбопытствовал Климович.

– Да что вы! – обиделась Джин. – Я вас пока не уволила. Он подошел ко мне в городе и попросил разрешения проводить меня до порта. Его зовут Томагава. Работает инженером на «Мицубиси». Очень хорошо воспитан. А манеры у него прямо-таки светские.

Последние ее фразы Климович воспринял как камень в свой огород и насупился. Джин покосилась на него прекрасными чуть раскосыми черными глазами, поняла свою оплошность, улыбнулась уголками губ, поставила перед ним цветастую коробочку:

– Это вам. Сувенир. Он защитит вас от бед.

В коробочке была керамическая фигурка Будды.

– Спасибо, Джин, – сказал растроганный Климович. – Это ваш бог?

– Я христианка, но к Просветленному на Востоке относятся с почтением.

К ужину Джин вышла в шикарном вечернем платье. От нее пахло свежестью и тончайшими духами. Они немного потанцевали и пошли в бар. Сидя за стойкой, Климович рассматривал точеный профиль девушки и балдел от совершенно новых, непонятных волнений, охвативших его. Кто-то шумно уселся рядом и заказал виски. Климович повернулся. Около него сидел Тучков. Сергей нацепил галстук-бабочку и напустил на лицо выражение нагловатой хамоватости, свойственное преуспевающим дельцам. Все это вкупе с бриллиантовым перстнем на безымянном пальце левой руки делало его чрезвычайно эффектным. Климович не имел права узнавать Тучкова. Он снова повернулся к Джин и стал слушать ее рассказ о мудром государе Древней Кореи Ван Гоне и его жалких преемниках, погубивших державу.

Около полуночи он проводил Джин до двери ее каюты и в блаженном состоянии пошел к себе. На столике у дивана сидел, скрестив ноги, глиняный Будда, а из-под него выглядывал белый картонный прямоугольник визитной карточки, на одной стороне которой было пропечатано золотыми буквами: «Пучков Сергей Владимирович, нефтепромышленник», а на другой написано чернилами от руки: «Зайди завтра в 11–00 в каюту 2-го помощника капитана». Климович понял: празднику пришел конец, наступают суровые будни…

– Вот здесь теперь и будет наша конспиративная квартира, – сказал Тучков, когда Климович явился на следующий день в назначенное место. – Садись, докладывай, что видел, что слышал, что натворил.

Климович начал рассказывать.

– Остров Садо, – это интересно, но бездоказательно, – заметил Тучков. – Надо тебе все-таки признаться ей, что именно ты сбил тот самолет. Тогда у тебя будет резон попросить, чтобы она обосновала свою версию. Хорошо бы выяснить, откуда у нее такая информация. Это следует сделать в течение ближайших дней… А твой соперник Томагава – агент Си-Ай-Эй. Он действительно работает на «Мицубиси», но только в американском бюро этой фирмы. Проживает в Штатах и женат на американке. Мы его проверили, как только он купил билет на этот рейс. Тебя он, видимо, уже расколол. Не надо было нарушать мои инструкции.

– А если бы я их не нарушил, то девушку сейчас обедал и танцевал бы японец, – возразил Климович.

– Ладно. Что сделано, то сделано. Вот тебе дубликат ключа от каюты Джин. Может понадобиться. Надеюсь, ты не станешь пользоваться им в низменных целях.

– За кого ты меня держишь, Сергей? – возмутился Климович.

– Прости, брат. Вместе с ключами даю тебе брелок – вот этого милого пса. Попадешь в крутую замазку, – дерни пса за хвост, и я прибегу, если буду близко… Во Владивостоке ты получишь брелок в качестве сувенира, без радиозакладки, конечно. Ведь предстоящий год будет годом собаки.

– Дай бог добраться до Владивостока без приключений!

– О! Приключения я тебе гарантирую. Кстати, остерегайся Томагавы. Как раз вот такие ребята со светскими манерами умеют убивать одним ударом ладони…

Когда «Альбатрос» миновал Цусимский архипелаг и вошел во Внутреннее Японское море, начались экскурсии. Внутреннее море, собственно, таковым и не является. Это широкий пролив, отделяющий Хонсю от Сикоку и Кюсю. Он весь усыпан островами и островочками, покрытыми буйной сочной субтропической растительностью.

Туристов возили в основном автобусами и электричками, но случалось, что и небольшими судами, если надо было перебраться с одного островка на другой. Томагава тенью следовал повсюду за Климовичем и Джин. Он был чрезвычайно вежлив, предупредителен и дружелюбен. Поводов для обид и ссор не давал. Правда, иногда пытался заговорить с Джин по-японски, но та неизменно отвечала по-английски. В общем-то с ним было интересно, и тем не менее через пару дней Климович начал уставать как от Томагавы, так и от бесчисленных храмов с красными воротами, синтоистских кумирен, пагодообразных феодальных замков, чайных церемоний, философских садов с карликовыми деревьями и всевозможных икебан. Конечно, было тут много удивительного. С изумлением Климович узнал, что в Японии верующих больше, чем жителей. Почти каждый японец исповедует не только печальный импортный буддизм, но и жизнеутверждающую веру предков – синтоизм. Хоронят по буддистским обычаям, женятся – по синтаистским. А некоторые наряду с этим умудряются быть еще и христианами.

Климович хотел поскорее увидеть индустриальное лицо страны. Томагава заверил его, что все это впереди, и участливо спросил, когда закончится спад в России. Климович ответил, что некоторые отрасли российской промышленности уже на крутом подъеме. Например, производство гробов. Тактичный японец больше каверзных вопросов не задавал.