Павел Гусев - В тылу врага Страница 7

— Патрули. Если вернутся, то не раньше чем через полчаса, — шепнул Журбенко лежащему рядом Сучкину.

— Давай, Илья, поставим здесь пару мин, а потом двинем дальше, облюбуем другой участок, — предложил Сучкин.

— Действуй, Кузьма, мы тебя прикроем, — согласился Журбенко.

Сучкин взял с собой Демченко. В группе Журбенко он был моложе всех, да и физически крепче.

Вдвоем они вышли на шоссе, начали готовить углубления для мин. Минут через пятнадцать две мины были установлены. Снова все вместе пошли параллельно дорожной ленте, несколько удалившись от нее. Пройдя метров триста, группа опять приблизилась к дороге. Стали наблюдать. Более глазастым оказался Демченко, первым заметивший на обочине что-то большое, темное. Вскоре услышали треск мотоциклов. Лишь на миг зажглись фары одного из них, но партизаны успели разглядеть тягач с огромным автомобильным прицепом и солдата-часового, неторопливо прохаживавшегося рядом. Мотоциклисты подъехали, что-то сказали часовому. Послышался стук в дверь кабины тягача. Лязгнула дверца и оттуда выскочил напарник часового. Немцы закурили, о чем-то негромко посовещались, затем патрули умчались в сторону села Марково.

— Охраняют двое. Один ходит вокруг тягача и прицепа, другой сидит в кабине, — прошептал Демченко Илье Журбенко.

— Тягач, скорее всего, неисправен. Иначе чего бы ему и прицепу быть здесь. А в прицепе наверняка какой-нибудь важный груз, — ответил Журбенко.

Не успели они обдумать план действий, как мотоциклисты неожиданно снова вернулись. Часовой, сидевший в кабине, быстро вылез, загремев котелками. Повесив на шею автомат, он сел на заднее сидение одного из мотоциклов. Включив фары, немцы на полной скорости укатили в сторону Рыльска.

Демченко и еще один партизан с «финками» в руках поползли к тягачу. Журбенко услышал тихий свист. Демченко коротко доложил: часовой заколот. Короткая перебежка — и вот уже вся группа у тягача. В прицепе, похоже, ящики с патронами.

Дальше все сделали быстро: Сучкин установил мину под прицепом, Демченко — под тягачом. К минам привязали по толовой шашке с запалами.

— Всем уйти в канаву! Быть готовыми к отходу! — скомандовал Журбенко. Как только все укрылись, он поджег поочередно оба запала, а сам бросился к группе.

— За мной, бегом! — раздалась его команда. Они бежали, спотыкаясь в темноте, несколько минут, потом наткнулись на какую-то яму и быстро попрыгали в нее.

— Что-то нет взрыва. А ведь загорелись оба запала, — забеспокоился Журбенко. И только он успел это сказать, как позади группы грохнуло один, потом другой раз. На несколько секунд стало светло, как днем. Все вылезли из ямы, чтобы увидеть, как горит немецкая техника.

— Слышите, какой треск! — в радостном возбуждении заговорил Демченко. — Это патроны рвутся в огне!

И опять команда Журбенко:

— За мной! Отходим по рву до ближайшего нескошенного поля. Там пересидим немного, отдохнем.

Шли около часа. По очереди несли неиспользованные мины. А зарево на дороге потихоньку угасало. Оттуда доносилась автоматная стрельба. Это фашистский патруль прибыл к месту пожара. А через некоторое время раздались еще два сильных взрыва.

— Не иначе фашисты напоролись на наши первые мины! — воскликнул, довольно потирая руки, Журбенко.

Действительно, это было так. Но точно, что произошло на дороге, узнали, когда пришло донесение от подпольщиков. Командир гитлеровского маршевого полка, остановившегося на ночной привал в Маркове, направил к месту взрыва роту солдат на нескольких грузовиках. Он приказал окружить и уничтожить советских диверсантов, пробравшихся через линию фронта. Но две их автомашины подорвались на минах, установленных группой Журбенко. Один грузовик был заполнен солдатами, а вторая машина — специальная, типа штабного автобуса. Рано утром 11 октября к месту диверсии прибыл батальон оккупантов. Прочесав вокруг поля и кустарники, облазив овраги, порыскав по окрестным деревням, фашисты не нашли диверсантов. Группа Журбенко в то утро без потерь возвратилась в расположение отряда.

Небольшой запас мин быстро истощился. Посылать новые группы для минирования было не с чем. Тогда Морозов предложил снять противотанковые мины под Новоивановкой, установленные под его руководством бойцами истребительного батальона за месяц до оккупации района гитлеровцами. Разрешение командования было получено, и вскоре мины были доставлены на базу в Анатольевский лес. На складе оставалось еще около двух десятков килограммов тола, детонаторы, бикфордов шнур и подрывная машинка. Все это тоже пустили в дело. На партизанских минах подорвалось еще несколько вражеских автомашин с солдатами и военным снаряжением.

В дневнике отряда в записи за 12 октября 1941 года упоминается еще одна партизанская операция: выведение из строя почти на полсуток проводной связи штаба вражеской дивизии с полками первого эшелона, занявшими оборону по Сейму, и штабом армии.

Диверсию эту проводили одновременно в двух местах.

Пузанов и Косолапов, пробравшись к Новоивановке, разведали, где разместился походный узел связи немецкой дивизии. Они сняли часовых, забросали противотанковыми гранатами и бутылками с зажигательной смесью два спецавтобуса, в которых были смонтированы кросс, коммутатор и другая аппаратура. Походный узел связи сгорел. Из десятка солдат-связистов лишь нескольким удалось уйти, остальные сгорели в автобусах или попали под пули партизан.

В ту же ночь Черников и Давыдов перерезали телефонный кабель противника под Рыльском.

На другой день Пузанов перед строем отряда отметил самоотверженность и храбрость, проявленные во время диверсии коммунистом Косолаповым, и сообщил, что при первой возможности командование отряда представит его к правительственной награде.

Григорий Афанасьевич был оставлен в тылу врага по его личной просьбе. По состоянию здоровья его сняли с воинского учета, да и возраст был уже под пятьдесят. Как советский работник — председатель сельсовета — Косолапов подлежал эвакуации. Но когда он узнал, что комплектуется партизанский отряд, отказался от эвакуации. Его просьбу удовлетворили, он стал партизаном. Не только под Новоивановкой, но и в других операциях Григорий Афанасьевич не раз отличился смекалкой и храбростью. Летом 1942 года, когда отряд находился в брянской партизанской зоне. Косолапов был представлен к медали «За отвагу».

7.

Заканчивалась третья неделя боевых действий отряда в тылу врага. Партизаны понимали, что война с оккупантами на родной земле только начинается. Неотложным делом было установление связи с соседними отрядами, чтобы взаимодействовать при проведении боевых операций. На связь с хомутовцами, северными соседями, решили направить Анищенкова — он был родом из тех мест. С радостью узнал Анищенков об этом задании, после выполнения которого ему предоставлялась возможность навестить семью, скрытно проживавшую у родственников. Поэтому он спешил:

— Николай Акимыч, разрешите сегодня же и идти. До рассвета одолею полпути, а в следующую ночь буду у соседей.

— Пойдешь завтра в ночь. Алексей Петрович, — ответил ему Пузанов. Но события, развернувшиеся ранним утром 22 октября, не дали возможности Анищенкову уйти на связь с хомутовцами и встретиться с семьей. В седьмом часу утра на северной опушке леса завязалась стрельба. Старшим поста здесь был Демченко, с ним еще двое партизан. Они вступили в неравный бой с внезапно появившимся подразделением гитлеровцев, стремившихся углубиться в лес. Услышав стрельбу, командование направило туда группу Лепкова из десяти партизан. Александр Семенович Лепков до войны работал, как и Косолапов, председателем сельсовета и тоже подлежал эвакуации, но уезжать из родного района отказался, настоял на зачислении в партизанский отряд. Его заранее направили на специальные курсы, а после возвращения в отряд назначили командиром группы. И вот сейчас он, со своей группой и подоспевшим комиссаром Кривошеевым, пришел на помощь Демченко.

Дружный огонь партизан заставил противника залечь. Но гитлеровцы были вооружены автоматами и не жалели патронов. У партизан же каждый патрон был на счету. Маскируясь в лесных зарослях, бойцы вели прицельный огонь из единственного пулемета и «трехлинеек», не давая немцам углубиться в лес. Через некоторое время гитлеровцы прекратили наступление, чтобы вынести на безопасное место раненых, подобрать убитых.

Пузанов через конного связного передал Кривошееву: «…Экономьте патроны, постепенно отходите в направлении базы…»

Передышка длилась всего полчаса. Около двух взводов свежих сил немцев снова возобновили атаку. Им удалось потеснить группу Лепкова в глубь леса. Большого труда стоило Демченко вытащить из-под огня раненного в ногу здоровяка Кривошеева. Но у партизан было суворовское правило: сам погибай, а товарища выручай.