Юрий Жуков - Укрощение «тигров» Страница 7

К полудню на переднем крае, в нескольких километрах от наблюдательного пункта, земля была уже настолько изрыта и истерзана, что даже невооруженным глазом было видно, что там буквально нет живого места.

— Сейчас пойдут, — задумчиво сказал генерал, опуская бинокль и протирая красные от долгой бессонницы глаза.

И действительно, через несколько минут на гребне дальней высоты у невысокого лесочка замелькали приземистые силуэты немецких боевых машин. Впереди шли тяжелые танки. Их было много, очень много… От длинных стволов то и дело отделялись языки пламени: немцы с ходу вели огонь по нашим танкам и артиллерийским позициям, пользуясь отличной дальнобойностью своего оружия. Но вот, когда они подошли ближе, с нашей стороны грянуло сразу все, что только способно бить по танку, — противотанковые ружья, орудия пехоты, зенитные пушки, стволы которых повернуты параллельно земле; зашумели гвардейские минометы. Стало видно, что там на высоте идет жаркий бой, но разглядеть его детали не удавалось так, как этого хотелось бы.

Командир части с нетерпением ждал донесения и, когда оно прибыло, срочно вызвал по радио вышестоящий штаб.

— На моем участке прорвалась вперед группа в составе двухсот танков. Ввожу в бой резерв и самоходную артиллерию…

Теперь напряжение боя еще более возросло, хотя всего минут пять назад казалось, что уже достигнут предел, за которым человек лишается способности дышать, думать, рассуждать— все поглощает этот тупой металлический рев и свист. Видя, что и на этот раз продвинуться вперед не удается, немцы удвоили силу ударов с воздуха и ударов артиллерии. С противным визгом и шуршанием тяжелые снаряды проносились над нами и чуть поодаль поднимали к небу фонтаны земли. Немецкие самолеты шли теперь тесно сомкнутым строем, звеньями и эскадрильями, крыло к крылу, и на землю сыпался ураганный ливень огня и металла. Сотни тонн бомб и снарядов обрушивались на совсем крохотный участок фронта.

На скате противостоящей высоты метались, огрызаясь огнем, несколько десятков длиннопушечных «тигров». Вот вспыхнул багровым огнем и остановился еще. один из них, потом второй. По тяжелым немецким танкам били пока еще не видимые отсюда стрелки противотанковых ружей, артиллеристы, наши танки. Наконец все кончилось. На горизонте встали новые дымы горящих машин. Мы насчитали их более полутора десятков.

Генерала попросили к радиотелефону, и бодрый голос командира Липатенко доложил так громко, что услышали все: «На моем участке за передний край прорвались тридцать танков. Пехота осталась в своих окопах, хотя „тигры“ утюжили их. Наши автоматчики сумели отсечь немецкую пехоту от ее танков, и тогда заранее подготовленные расчеты и танковые экипажи начали охоту за тяжелыми немецкими машинами. В течение двадцати-тридцати минут мы уничтожили 16 танков, остальных добиваем».

Немецкие танки ослабляют натиск, но теперь снова усиливается бомбежка с воздуха. Высоко в небе — непрерывный гул моторов. Наши истребители перехватывают немецкие самолеты и сбивают их. Вот и сейчас, сию минуту, последний «хейнкель» эскадрильи вдруг вздрогнул и резко пошел на снижение, оставляя за собой длинную голубоватую ленту дыма. Летчик пытается сбить пламя или хотя бы дотянуть до своей территории. Но когда до земли остается метров пятьдесят, самолет резко переходит в отвесное пике и, сорвавшись в штопор, врезается в землю. Почти одновременно в другом конце неба появляется открытый парашют: пока все, увлеченные зрелищем, следили за подбитым «хейнкелем», мы не заметили, как наш подкравшийся со стороны истребитель сбил «мессершмитта». Над местом падения «мессершмитта» сразу встает еще одно черноземное пыльное облако.

От непрерывного адского грохота начинают болеть барабанные перепонки. Жарко, необыкновенно жарко. На небе — ни облачка. День кажется нестерпимо длинным. Но здесь, на наблюдательном пункте, люди, не спавшие уже три ночи, продолжают оставаться собранными, подтянутыми, терпеливыми, умеющими выждать удобный момент, чтобы ответить всегда вовремя ударом на удар. При малейшей благоприятной возможности наши «Т-34» вихрем вылетают из своих засад и обрушиваются на врага, норовя атаковать «тигров» в борт.

Так проходит день. Что же в итоге? И третий день не дал немцам сколько-нибудь существенных успехов. Только на одном узеньком участке, где немцы еще вчера захватили две деревни, им удается продвинуться вперед на несколько километров. При таких темпах немцам не хватило бы для того, чтобы дойти до Курска, всех танков, которые на протяжении долгих месяцев сооружала промышленность подъяремной Гитлеру Европы. За эти несколько километров они заплатили сегодня десятками танков и многими самолетами только на одном этом крохотном участке.

Но сознание этого нисколько не утешает наших бойцов. Мы уже привыкли брать, а не отдавать населенные пункты, и подлинный трагизм можно прочесть в глазах у молодого воина, который в силу ряда тактических соображений должен временно уйти вот из этой деревни, вот с этого холма, засеянного просом…

Возвращаясь с наблюдательного пункта, мы заехали в один хутор, находящийся сейчас в зоне боя. Все жители его ушли на север. Дома сиротливо глядели пустыми глазницами окон, двери были распахнуты настежь. Молодой автоматчик шел по улице, потупив глаза в землю и повторяя: «Выходит, неустойка получилась с нашей стороны!» — и щеки его заливал жар. На груди этого автоматчика сияла боевая медаль, и мы знали, что он, как и его друзья по оружию, выполнил свой долг до конца. Даже тогда, когда немецкие тяжелые танки ворвались в расположение подразделений капитанов Иванова и Долженко, автоматчики и стрелки оставались в окопах, забрасывая немецкие машины гранатами, отсекали и истребляли немецкую пехоту, пока танкисты контрударами уничтожали прорвавшиеся танки.

И как бы ни свирепствовала немецкая авиация, какие бы огромные танковые резервы ни вводило фашистское командование в бой, ему не удается добиться сколько-нибудь существенных результатов. Люди в этих свирепых трехдневных боях, о которых даже сталинградцы отзываются, как о невиданных, достигли высшей точки ожесточения. И если немцам кое-где и удается ценой потери сотен танков пробить небольшую брешь, продвинуться на два-три километра, то туг же перед ними встает новая стена, которую они вынуждены начинать проламывать с таким же страшным напряжением, как и первую.

Времена, когда немцам удавалось одним ударом пробивать оборону противника и устремляться на его коммуникации, миновали.

Сейчас уже глубокая ночь. Под ее покровом огромные армии производят перегруппировку. При свете десятков ярких ракет, подвешенных на парашютах, поле боя продолжает жить: активно работают разведчики, подтягиваются резервы, происходит смена частей, подвозятся огнеприпасы, подбитая техника эвакуируется на ремонт в тыл, подбираются оставленные на поле боя убитые и раненые.

Большое сражение 1943 года продолжается…

Подвиг гвардейца Бессарабова

8. VII, 18 ч. 40 м.

К сведению редакции. Выслали непроявленную пленку со снимками героев последних боев, в частности экипажа гвардейца Бессарабова, который уничтожил за один день три «тигра». Он представлен к званию Героя Советского Союза.

Сейчас начну диктовать рассказ Бессарабова, а позднее передам очерк «Старая гвардия». Желательно рассказ Бессарабова дать сегодня в номер.

Даю текст.

— Еще до начала немецкого наступления на Белгородском направлении мы глубоко и обстоятельно изучили особенности нового немецкого танка «Т-VI», прозванного фашистами «тигром», — начал свой рассказ гвардии лейтенант Георгий Иванович Бессарабов. — Мы отдавали себе отчет в том, что эта мощная машина является серьезным противником. Поэтому мы приготовились в нужный момент достойно его встретить.

Было ясно, что такую машину надо бить умеючи, ловко и лихо: стоит поколебаться, упустить удобный момент, неточно нанести удар, и снаряд «тигра» выведет твой танк из строя.

Мы учились разить немецкий тяжелый танк в его уязвимые места, а их у него немало, хотя он защищен гораздо лучше, нежели немецкие танки других марок.

Из танковой пушки следует бить «тигра» в борт, особенно по той части его, где находятся баки с горючим, в его ходовую часть. Личный состав нашей гвардейской части, используя дни временной передышки, неустанно тренировался в стрельбе с ходу, чтобы в нужный момент точно нанести удар по врагу.

Нашей гвардейской части выпала честь принять бой с противником на направлении главного удара немецкого наступления— на подступах к деревне Яковлево. Этот бой по своему ожесточению не имеет равных в истории нашей части, хотя она участвовала уже во многих тяжелых сражениях. На протяжении нескольких суток мы сдерживали и продолжаем сдерживать сейчас продвижение противника, численно превосходящего нас в несколько раз. Достаточно сказать, что в первый день боя наша танковая рота приняла на себя удар группы до семидесяти танков, поддержанных пятьюдесятью-семьюдесятью самолетами, которые непрерывно бомбили нас на протяжении круглых суток. И, невзирая ни на что, мы выстояли и не пропустили врага. В этом бою нам и пришлось впервые встретиться с «тиграми».