Александр Верхозин - Самолеты летят к партизанам (Записки начальника штаба) Страница 7

Когда мы поделились с Гризодубовой этими мыслями, она с присущей ей способностью быстро улавливать существо вопроса сразу же спросила:

— И что вы предлагаете, начальник штаба?

— Пока немногое. Нужно мобилизовать экипажи на большую бдительность в полете, на усиленное наблюдение за воздухом, чтобы не давать возможности фашистским истребителям внезапно атаковать самолеты…

Валентина Степановна, внимательно слушая, постукивала острым карандашом по листу бумаги, потом, нарисовав замысловатую фигурку, бросила карандаш на стол, посмотрела сначала на комиссара Николая Александровича Тюренкова, затем на меня и сказала:

— Полет к партизанам по-своему сложен, и не каждый летчик сможет его выполнить. Тут требуется больше индивидуального мастерства не только от летчика, но и от штурмана, радиста, стрелка и бортмеханика. Хорошо, что мы все вместе думаем об этом и действуем в одном направлении. Вчера я говорила командирам эскадрилий, чтобы они обратили внимание на выбор маршрута. Летать надо в стороне от крупных населенных пунктов, зачем лезть в зоны зенитного огня? — Помолчав минуту, предложила: — Пойдемте сегодня все на подготовку экипажей к полету, послушаем, что они скажут…

Комиссар полка, опасаясь, что Гризодубова, закончив говорить, выйдет из комнаты, торопливо сказал:

— Минуточку, Валентина Степановна. Как вы смотрите, если мы с начальником штаба организуем совещание или конференцию (дело не в названии) по обмену опытом полетов к партизанам?

— Как я должна смотреть? И спрашивать не надо. Добро, как говорят моряки.

В течение нескольких дней после первого массового вылета к партизанам в разные районы глубокого тыла противника успешно летали одиночные самолеты. Они выбрасывали на парашютах боеприпасы и небольшие группы людей, посылаемых партией для развития всенародной борьбы против захватчиков.

В Центральном штабе партизанского движения Гризодубовой сказали, что Брянские леса представляют базу партизанского движения. Там действуют партизаны Орловщины и Смоленщины, Украины и частью Белоруссии. Нам и придется больше всего летать именно туда.

В ночь на 6 августа экипажи Чернопятова, Лунца, Слепова и Васильченко доставили боеприпасы и медикаменты брянским партизанам на площадку у деревни Салтановка-Борки. Поблагодарив летчиков, командование брянских партизан попросило Гризодубову послать им самолет с посадкой и вывезти раненых. Попытка решить эту задачу с ходу не удалась. Вылетевший в Брянские леса старший лейтенант Георгий Чернопятов посадку у партизан произвести не смог. Неправильная расстановка костров на площадке не позволила летчику определить место приземления самолета, и он возвратился домой. Чернопятов без вины чувствовал себя виноватым, ведь раненые партизаны живут надеждой на прилет самолета!

Утром в кабинете Гризодубовой раздался телефонный звонок: Центральный штаб партизанского движения тоже требовал посадки самолета в Брянских лесах. В тот же день пришел приказ командующего авиации дальнего действия, в котором говорилось: «101-му авиационному полку посадить в партизанском отряде в районе Салтановка-Борки самолет с целью вывезти из отряда раненых партизан».

Гризодубова сказала партизанским руководителям в Москве, что, пока партизаны не подготовят пригодную для посадки самолета площадку, выполнить приказ не удастся. Она предложила, чтобы для подготовки посадочных площадок партизаны использовали людей, служивших ранее в авиации. 10 августа командующий объединенными отрядами брянских партизан Д. В. Емлютин донес, что площадка для посадки самолетов подготовлена летчиками со сбитых самолетов. Мы их еще не знали. Позднее пришлось перевезти из тыла врага десятки таких летчиков. Это были летчики — истребители, штурмовики, бомбардировщики, сбитые над территорией, занятой противником.

Встал вопрос, кому поручить сделать вторичную попытку сесть к партизанам. Гризодубова попросила комиссара Тюренкова и меня высказать наше мнение. Мы начали перебирать летчиков, у кого высокая техника пилотирования сочетается с храбростью, а храбрость с рассудительностью и мгновенной находчивостью. Этими качествами обладали многие, но особо выделялся заместитель командира 2-й эскадрильи Чернопятов. Друзья звали его просто Жора или цыганенок. Жора — бывший беспризорник времен гражданской войны. Все любили его за пытливый ум, широкий кругозор и проницательность. Он был молчалив, но остер на язык, попадать на который побаивались и товарищи, и его начальники. Перед войной Чернопятов работал начальником Восточно-Сибирского управления Аэрофлота.

Валентина Степановна одобрила наш выбор. Она просто проверяла правильность своего решения: Чернопятов дважды побывал над площадкой, ему и садиться на ней.

И вот в ночь на 11 августа Георгий Чернопятов посадил самолет на площадку Салтановка-Борки. «Ура» летчикам партизаны не кричали: у них была очень тяжелая обстановка. В лесу, рядом с площадкой, лежали десятки тяжелораненых. Но глаза, благодарные глаза воинов, блестевшие в свете костров, говорили многое: каждый хотел пожать летчику руку в знак благодарности. В самолет погрузили 26 раненых. Чернопятов отлично взлетел и благополучно возвратился на свой аэродром. В ту же ночь на ту же площадку сбросили на парашютах боеприпасы экипажи Слепова и Янышевского. Днем, когда летный состав отдохнул, состоялась конференция по обмену опытом полетов в глубокий тыл противника. Георгий Владимирович Чернопятов подробно рассказал, как он сел на незнакомую площадку ночью, при свете костров, как его встретили партизаны. Затем выступили другие летчики, штурманы, радисты. Валентина Степановна слушала их внимательно, записывала предложения.

— Смотрите, какие ценные предложения внесли наши люди, — сказала она, обращаясь к штабистам.

— Не все, конечно, — ответил я. — Были и неприемлемые.

— Да. но выслушивать подчиненных — не значит идти у них на поводу. Нужно взять все полезное, а если что не подходит — разъяснить, почему нельзя осуществить в данное время.

— Вроде требования, чтобы прикрывали истребители, — вставил я.

— Истребители, конечно, более нужны в другом месте. Но иногда и мы не можем обойтись без них.

На второй день предложения летчиков приняли форму приказа командира полка, в котором говорилось: «Маршруты к партизанам прокладывать в стороне от крупных населенных пунктов, над районами, насыщенными партизанскими отрядами, чтобы в случае, если самолет будет сбит противником, экипаж мог найти партизан и с их помощью возвратиться в часть. Чтобы избежать поражения от зенитного огня, перелет линии фронта производить на максимальной высоте. Для поисков партизанских баз использовать радиостанции и условные костры партизанских отрядов, расположенных на маршруте полета».

В ночь на 14 августа Гризодубова решила еще раз послать Чернопятова в Салтановку-Борки с посадкой.

Партизаны встретили Жору как старого знакомого, горячо благодарили и пожелали, чтобы он прилетал к ним каждую ночь. На прощание подарили Жоре пистолет «вальтер» и передали письмо Гризодубовой, в котором просили прислать им прицел к сорокапятимиллиметровой пушке, три тонны соли, мины, бесшумные винтовки и бензин для броневика.

После этих первых полетов летчики особенно сильно ощутили необходимость полетов с посадками на партизанские аэродромы.

Утром, вернувшись со второго вылета и подкрепившись завтраком, Жора Чернопятов разговорился.

— Когда произвел посадку, — начал он, — показалось, что меня ожидали тысячи советских людей, находящихся на оккупированной территории. Эх, посмотрели бы вы, с какими радостными лицами партизаны взяли в руки газету «Правда», которую я захватил с собой!.. Они остро нуждаются в живой связи с Большой землей, с партией и со всем борющимся советским народом. Одно не пойму: почему потребовалось больше года, чтобы разрешить посадку тяжелых самолетов у партизан?

— Слушай, Жора, — перебил его Слепов. — А откуда тебе известно, что к партизанам никто, кроме тебя, не садился?

— Я не утверждаю… Но если и делают посадки летчики ГВФ, то, видимо, мало. По крайней мере я не слышал об этом. Вот когда мы начнем больше летать, тогда и результат сразу будет виден…

С Жорой нельзя было не согласиться, но мы не знали, чем объяснялась медлительность использования тяжелой авиации для полетов в партизанские соединения.

Летом 1942 года начали летать к партизанам самолеты легкомоторной авиации. Они обеспечивали связь с ближними от линии фронта отрядами, перебрасывали за линию фронта небольшие грузы, вывозили тяжелораненых, выполняли и другие очень важные задания. Но самолеты У-2 из-за малого радиуса действия и грузоподъемности полностью обеспечить связь партизанских отрядов с Большой землей не могли.