Богдан Сушинский - Альпийская крепость Страница 7

— Кроме наших войск в этой части Альпийской Франконии будут базироваться и дивизии союзника — Муссолини — с вальяжной раздраженностью объяснил Гитлер. — Основная масса которых, наряду с отрядами местных сил сопротивления, станут активно действовать заранее подготовленные диверсионные отряды СС, вермахта и гитлерюгенда…

При этом фюрер отыскал Скорцени и надолго задержал на нем свой взгляд. От всех дальнейших слов фюрер спокойно мог воздержаться. Задача обер-диверсанту была ясна.

Только сейчас Гиммлер сел. Он никак не реагировал на возражения фюрера — поскольку никогда никак не реагировал на них, — однако по всему чувствовалось, что магистр СС ими явно неудовлетворен.

— Всю войну мы терпели поражение именно на тех участках, на которых доверяли оборону макаронникам, — довольно громко, так, чтобы и фюрер тоже мог слышать его, проворчал Монке. Ему это позволялось.

— И все же от включения в состав Альпийской Франконии какой-либо части итальянской территории я бы отказался, — вполголоса, к тому же слишком запоздало возразил Гиммлер. — Пусть лучше итальянцы пытались бы какое-то время удерживаться в горах в качестве наших союзников, переходя при этом к партизанским методам ведения войны.

— Не следует забывать, однако, что речь идет о «германской» части Италии, — напомнил ему Скорцени, заставив рейхсфюрера покряхтеть также недовольно, как еще недавно кряхтел сам фюрер.

— Именно это и учитывается, — как можно любезнее уточнил Гиммлер.

Тем временем совещание шло своим вялотекущим чередом. В поддержку Альп-Франконии высказались доселе молчавшие Борман, Кальтенбруннер и даже Розенберг. Все трое были подчеркнуто лаконичными и столь же подчеркнуто приверженными идее фюрера, авторство которой делить между фюрером и гаулейтером Тироля так и не захотели.

— Мы должны быть готовыми сражаться до конца. Лучших редутов, чем те, которые предоставляет горная Альп-Франкония, нам не сыскать. Я, старый солдат, понимаю это так, — четко завершил эту рыцарскую меланхолию группенфюрер Пауль Хауссер, бывший командир дивизии СС «Дас Рейх». — Германия там, где мы, германцы! Наши альпийские редуты станут символом мужества народа, которому противостоит почти весь остальной мир. Я, старый солдат, понимаю это так…

И вновь, уже в который раз, Скорцени вспомнилась речь, с которой Пауль Хауссер обратился к ним в полночь с 21 на 22 июня сорок первого года, стоя на штабной бронемашине: «Через несколько недель мы проведем парад победы на улицах Москвы, я, старый солдат, понимаю это так!».

И как же они, в большинстве своем молодые необстрелянные эсэсманны, верили ему![12] Какой романтической казалась им эта первая ночь войны, на исходе которой пока еще ничто этой самой войны не предвещало; какими воинственными и бессмертными казались сами себе окружавшие Хауссера парни, многим из которых суждено было погибнуть еще до рассвета; каким провидческим представлялось им первое утро Второй мировой..

Сегодня речь «старого солдата» тоже явно импонировала и Скорцени, и фюреру. Воодушевленный его словами, Гитлер вновь заговорил о неистребимости германского духа, о необходимости мобилизовать все людские и технические ресурсы для окончательной победы над бесчисленными врагами. Правда, не уточнив при этом, что сам же он, своей политикой, своими действиями, этих врагов и породил.

… Да, это совещание у фюрера, с которого зарождалась идея создания «Альпийской крепости», уже было в прошлом, однако Скорцени понимал, что без подобных воспоминаний об истоках идеи «страны СС» Альпийской Франконии, он не был бы по-настоящему готов к сегодняшнему разговору у фюрера о давних, но все еще неосуществленных планах сотворения мощного укрепрайона «Альпийская крепость».

7

Телефон находился в гостиной замка, но именно там генерал фон Штубер обосновал свою штаб-квартиру. Когда Софи вошла, генерал стоял над развернутой на столе картой, широко упираясь в нее руками, с таким видом, словно перед ним была карта будущего поля битвы.

«Ореста бы сюда, — подумалось Жерницки. — Десять минут подобного позирования — и набросок для будущего полотна “Отставной генерал у карты проигранных сражений” готов. А что, неплохое название: “… у карты проигранных сражений”! Правда, Орест терпеть не может позирования, поскольку привык все сюжеты своих полотен зарождать в собственных фантазиях, тем не менее…»

Лишь мельком взглянув на женщину, барон движением руки указал ей на высокий журнальный столик у камина, на котором покоилась снятая трубка, и вновь решительно склонился над картой. «Рано штаб Верховного командования сухопутный войск списал этого генерала, рано, — подумалось Софи. — Душой и мыслями он все еще там, в штабе одной из дивизий, а то и армий; он все еще мыслил логикой тактических ударов и стратегических направлений».

— Здесь обер-лейтенант Жерницки, — произнесла она, прежде чем успела донести трубку до уха.

— Уже «гауптман Жерницки», — донесся до нее резкий, фаль-цетный голос Ведлинга. — Я всегда знал, что Геринг благоговолит к вам, но не думал, что настолько. Лишь недавно пообещал повысить вас в чине — и вот…

— Клятвенно обещаю не дослуживаться до генерала раньше вас, Ведлинг.

— Не оправдывайтесь. Марка моего любимого коньяка вам известна.

— Но ведь потревожили вы меня не ради воспоминаний о своей любимом коньяке?

Софи метнула взгляд на генерала. Тот все еще стоял, опираясь руками о карту, но исподлобья наблюдал за ней; скорее даже не наблюдал, а прислушивался к ее разговору с полковником.

— Завтра же вылетаете в Вену, а оттуда — в Швейцарию, — как-то слишком буднично проговорил полковник, чтобы можно было столь же буднично воспринять сказанное им.

— Уж не поспешили ли вы с опробованием любимого коньяка, полковник?

— Увы, Инга следит за моим поведением строже любого фельдфебеля.

— Эта полушведка-полугерманка умудряется следить за моральным обликом каждого из нас, — «успокоила» его Софи, мысленно добавив при этом: «И не только за моральным обликом она следит — вот в чем проблема!.». — Но вам достается больше остальных. А что вы хотите: сотрудница международного Красного Креста[13]. Однако мы не о том говорим. Кто это там желает отослать меня в Вену? Неужто рейхсмаршал Геринг?

— Да нет, похоже, что Скорцени.

— Кто?! Скорцени? — насторожилась Софи. — С какой стати обер-диверсант рейха вдруг начал устраивать судьбу бедной, беззащитной женщины?

— …И даже не в Вену, — все еще не способен был погасить Ведлинг чувство восторга, — а в Швейцарию. Где, кроме всего прочего, вы сможете защитить свою диссертационную работу по искусствоведению, которую, если помните…

— Помню, полковник, помню… Только причем здесь Скорцени? И вообще не отвлекайтесь.

— Если уж вас решил взять под свое крыло сам обер-диверсант рейха, это, Софи, знаете ли…

— Подробности, как я понимаю, в личной беседе?

— В Вену мы отбываем вместе. Но у вас свое задание, у меня — свое, и беседовать с вами будет офицер СД.

— Уж не Штубер ли его фамилия? — оживилась Софи. — Штурмбаннфюрер Вилли фон Штубер?

— Я понимаю, что речь идет о сыне хозяина замка. Нет, это не он. Этого зовут Арнольд Гредер. Полковник войск СС, то есть штандартенфюрер[14].

— В роли посыльных в СД теперь выступают полковники? — она спросила об этом, только чтобы получить хоть какие-то дополнительные сведения о «гонце» Скорцени.

— Все зависит от важности миссии. И потом, в свое время Гредер был знаком с Вилли Штубером. Судьба сводила их в начале войны, в Украине, где-то на берегах Днестра. Однако в родовом замке Штуберов бывать ему не приходилось. Да и вообще война развела их с молодым бароном. Конечно, он мог послать к вам своего подчиненного или же вызвать вас к себе, но, как видите…

— Тогда кое-что проясняется. Итак, мне следует ждать в гости штандартенфюрера Арнольда Гредера?

— Он возглавляет местное отделение службы безопасности, — слегка приглушил голос Ведлинг, как бы предупреждая, что Софи должна быть с ним повежливее. — Только неделю назад назначен. Через час он будет в замке.

Положив трубку, Софи опустилась в стоявшее рядом кресло и уставилась на генерала.

— Я не ослышался: к нам в гости следует ждать штандартенфюрера Арнольда Гредера? — спросил фон Штубер, все еще не отрывая взгляда от карты.

— Ведлинг утверждает, что с вашим сыном он познакомился еще в начале войны с Советами, где-то на Днестре.

— Везет же нам с Вилли на этого проходимца, — покачал головой барон, заинтригованно как-то глядя в окно. — Я с Гредером тоже был знаком.

— Причем произошло это при каких-то не очень приятных для вас обстоятельствах?