Сергей Русанов - Особая примета Страница 8

Ну, и еще один момент: Козинский при первом свидании, когда принял Влоцкого на работу, вышел из управления вместе с ним. Он любит немного выпить и затащил нового лесничего в ресторан, где они «обмыли» назначение. При второй встрече Козинский поставил на стол графин вишневки, Влоцкий пил и похваливал. А когда Влоцкого принимал заведующий и они беседовали об охоте, в кабинет был подан чай> в который хозяин хотел подлить рома из фляжки — он тоже не дурак выпить, — Влоцкий попросил прощения и отказался.

Вы меня простите за все эти мелочи — в них все дело. Скажите, у вас не возникает никаких предположений?

— Предположений? Мне кажется, что их двое!

— Да, да! Смотрите, что выходит: инспектора знают именно того Влоцкого, которого они найдут в лесничестве, если приедут туда. Козинский знает именно того Влоцкого, которому, как хорошему специалисту и энтузиасту, можно надолго предоставить самостоятельность. А на случай каких-нибудь дел с большим начальством — один Влоцкий известен заму, а другой — заву, значит, опять-таки можно сманеврировать. Конечно, долго так не протянешь, но долго-то ему и не нужно.

— Простите, товарищ генерал, это все так, но какая же цель? Зачем нужна такая сложная и рискованная механика? Почему тот человек, который имеет все данные, чтобы занять место лесовода, не поехал в лесничество? Зачем понадобилось посылать вместо себя другого?

— Ну, я думаю, затем, что настоящий лесовод работает в каком-то другом месте, под другим именем и может появляться здесь только изредка, когда нужно обработать понимающего человека, которому не вотрешь очки. При таком способе он как специалист может служить ширмой не для одной шпионской базы, а для двух и, может быть, больше. Ведь гастролировать он может за нескольких майоров. В стране еще не во всем наведен четкий порядок, бдительность, хромает и такие махинации возможны.

Теперь вот какой — и последний — вопрос: Влоцкий номер один и Влоцкий номер два по наружности в общем — похожи. Не заметили вы сходства между майором и шофером машины, на которой вас возили? Помнится, из слов вашего убийцы вы поняли, что водитель — лесовод?

— Да, я очень ясно слышал: «Эх, лесовод!» Но я не видел лица шофера и даже рост его затрудняюсь определить. По голосу он на «майора» не похож, а вот-боязнь вида крови у обоих одинаковая.

— Ну, это, конечно, ничего не доказывает.

Вы не помните, каким тоном говорил Юзеф с шофером?

— Довольно фамильярно, но все-таки на «вы», а тот говорил ему «ты».

— Примечательно, что шофер очень уж прятался — никто из Ковалей не видел его в лицо. Почему-то он особенно конспирируется. Я уверен, что мы в конце концов разберемся. Однако поздно уже, вы устали. Отдыхайте и поправляйтесь. Снимок обработают в фотолаборатории, потом наш человек придет с ним к вам — не откажите ему в указаниях. Желчный пузырь — единственная особая примета, которую мы знаем у Влоцкого номер два. Жаль, что по ней нельзя узнать человека на улице. Ну, выздоравливайте, берите пример с. вашей пациентки. Три дня назад ее перевезли сюда, в госпиталь, а сегодня сняли швы — и все в порядке. До свидания, Иван Михайлович!

Генерал Чугунов вышел. Да, вот когда хирург испытывал удовлетворение. Он поступил правильно — нить, которую он дал, в надежных руках и ведет к какому-то очень важному клубку. И все же длинный разговор утомил профессора, голова разболелась, и он долго не мог уснуть.

Генерал тоже засиделся за работой в этот вечера Чем глубже он вникал в дело, тем сложнее и интереснее оно ему представлялось. Влоцкий-майор, наверное, удрал за границу. Но где-то остался другой Влоцкий и вокруг него второе, может быть основное, гнездо шпионов и диверсантов. Как до него добраться? Попробуем подвести итоги — что и о ком известно?

Яснее всего с семьей Ковалей, или, по-настоящему, Кочанов. Они сразу все рассказали. Старик Кочан, хозяин дома, — украинский националист, кулак, уроженец Западной Украины. При фашистах был старостой на Львовщине. Сыновья его служили полицаями, потом их забрали в дивизию СС «Галичина», откуда они дезертировали во время изгнания немцев из Западной Украины. Они недолго скрывались в лесах, пристав к остаткам шаек Бандеры. Потом Кочан со всей семьей бежал из Советского Союза. Под видом переселенцев на новые земли и под фамилией Ковалей им удалось осесть здесь, на территории, воссоединенной с Народной республикой. Каким-то темным путем они сумели закрепить за собой богатое немецкое хозяйство. Тут их и нашел полгода назад майор. Он напомнил им прошлое и без труда завербовал. Устроившись на работу лесничим, майор поселился в доме Кочана. Роль Кочанов в «организации» Влоцкого до последнего времени ограничивалась собиранием антидемократических и антисоветских пересудов и сплетен. Первой «акцией» явилось покушение на командующего.

Кочаны знали только Влоцкого-майора и, видимо, не имели понятия о существовании его двойника — это вполне правдоподобно и оправдано требованиями конспирации.

Врач Алоис тоже имел дело только с майором и ничего не знал о подробностях его поступления на работу. Он, как и Кочаны, был до крайности напуган арестом и показания давал охотно. «Майор» завербовал его три месяца назад якобы с помощью шантажа — пригрозил ему, будто имеет доказательства, что он, Зайонц, в сорок первом году выдал немцам врача еврея, своего конкурента по частной практике. Этот факт Алоис отвергал настойчиво, но малоубедительно. Он утверждал также, что с первой встречи и до того дня, когда его привезли к раненой Диве, майор с ним не виделся и никаких заданий ему не давал. О болезни майора ему ничего не было известно.

Менее ясен вопрос с сестрой милосердия. Она, как оказалось, работала на медицинском пункте в соседней деревне. До того, как ее вызвали к раненой, никогда не встречала ни майора, ни Кочанов и ничего о их деятельности не знала. Ей сказали, что Дива ранена нечаянным выстрелом. Другие арестованные ничего о ней не могли сказать. Монахиня была местной старожилкой, работала еще при немцах, хотя сама — славянка. Жители, все новоселы, хвалили ее как старательного и полезного работника. Но одно обстоятельство говорило против нее. В шприце, который был отнят у нее при аресте, оказался раствор морфия. Монахиня утверждала, что хотела ввести глюкозу со спиртом и ошиблась флаконом, но такая ошибка опытного работника была более чем подозрительна. Однако монахиня продолжала упорно доказывать свою непричастность, и добиться от нее не удалось ничего.

Что касается организации покушения, то, по рассказу Кочанов, дело обстояло так: в течение последних полутора — двух месяцев майор очень часто выезжал, особенно в Любницу. Несколько раз его, на грузовике лесничества, отвозили не на ближнюю, а на более удаленную станцию железной дороги. В этих случаях он в пути переодевался в форму офицера Народной армии.

За неделю до диверсии в Ментно появились Дива и черноусый под именем Юзефа Корецкого. Их появление вызвало большое недовольство майора, хотя перед Дивой он его не проявлял, обращался с ней почтительно и дал всем понять, что она — начальство. Велено было говорить соседям, что Юзеф — кузен Влоцкого, а Дива — его невеста, столичная артистка.

Юзеф и Дива приехали поздно вечером на легковой машине, которая тотчас ушла. Дива оставалась в Ментно всю неделю, а Юзеф через два дня уехал по железной дороге и вернулся только в ночь на субботу на том же большом красивом автомобиле. Рано утром Дива, Юзеф и молодые Ковали уехали, но не на этой машине, а на грузовике лесничества. Легковой же автомобиль остался в сарае, и шофер при, нем. Майор тоже остался дома.

Грузовую машину вел Стефек Коваль. В лесу их ждали три лесника. Все пассажиры легли в кузов, на солому, там же было спрятано оружие. Стефек накрыл их брезентом. Так они проехали около ста километров и выехали к автостраде Любница — Щитно, где и была устроена засада. Там одной из пуль, выпущенных охраной, ранило Диву. Ее привезли в Ментно. Майор отругал Юзефа и тотчас послал старого Коваля на лошади за сестрой милосердия, а Стефека на грузовике за Алоисом. Потом Стефек с доктором еще раз ездили за лекарствами. Уже под вечер Юзеф, надев пижаму, с молодыми Кочанами сел в легковую машину, и неизвестный шофер повез их в Любницу, откуда они доставили главного хирурга. Обратно хирурга отвозили только Юзеф с шофером. Вернулся Юзеф пешком — машина в деревню не зашла. Он прошел в комнату раненой, где находился в это время майор. Дива уже очнулась после наркоза. Они выслали Монахиню и говорили минут десять, потом майор вышел, а Юзеф остался у Дивы вместе с сестрой милосердия. Майор был очень раздражен и взволнован. Утром он собрался на поезд, сказав, что вернется завтра, если все будет благополучно. Проводив его и Алоиса, который уехал домой, все легли отдыхать и проснулись, когда дом был уже окружен.