Виктор Верстаков - Афганский дневник Страница 8

В долинный лагерь успели прилететь до темноты. После доклада командиру пошли перекусить. За столом вспомнили вчерашний разговор, начавшийся с цитаты из «лучшего приятеля». Хотелось узнать: что ответил Скобелев?

— А ничего особенного. Сказал, что если бы я не служил, то и он бы следов в науке не оставил. Да и не только он, и не в одной науке…

Заметки по истории

(Продолжение)

В декабре 1837 года в Кабул прибыл с дипломатической миссией адъютант Оренбургского губернатора В. А. Перовского поручик И. В. Виткевич.

Ян (Иван Викторович) Виткевич еще гимназистом участвовал в работе тайного революционного общества, за что в 1824 году, четырнадцатилетним, был сослан из Польши в Оренбургскую губернию. Блестяще владея несколькими европейскими языками, он скоро изучил и ряд восточных. В 1831 году за отвагу, проявленную в пограничных столкновениях, и за успехи в изучении восточных языков Виткевича произвели в офицеры с восстановлением прав дворянства. Одним словом, посланец России был человеком незаурядным и примечательным.

Незадолго до миссии Виткевича, в мае 1836 года, в Оренбург прибыл афганский посол — просить помощи «против угрожающей кабульскому владельцу опасности от англичан и против Рендшид-Синга, владетеля Пенджаба».

Губернатор Перовский, переправляя афганского посла в Петербург, писал: «Если Афганистан станет английским, то англичанам… останется до самой Бухары один только шаг. Средняя Азия может подчиниться их влиянию, азиатская торговля наша рушится: они могут вооружить против нас при удобном случав соседние к нам азиатские народы, снабдить их порохом, оружием и деньгами».

Так что поручик Виткевич поехал в Афганистан, как говорится, с ответным визитом. В инструкции министерства иностранных дел посланцу России предписывалось способствовать укреплению целостности и самостоятельности Афганистана, прекращению вражды между местными ханами.

Помимо этого Виткевич в ходе переговоров согласовал вопросы значительного расширения взаимной торговли, а также от имени правительства России предложил афганскому эмиру помощь в размере двух миллионов рублей наличными и столько же — товарами.

Между тем Англия предъявила Афганистану ультиматум: немедленно удалить русского посланника и прекратить всякие контакты с Россией и Ираном. Подоплека этого ультиматума была скорей экономическая, чем политическая: англичанам в то время были особенно нужны новые рынки сбыта своей продукции — в 1837 году в стране разразился кризис перепроизводства. В ответ на отклонение эмиром ультиматума англичане объявили Афганистану войну.

За всю историю Англия трижды воевала с Афганистаном. Это были странные войны: захватчики, как правило, побеждали в боях и сражениях, а затем панически отступали, покидая страну.

Первая англо-афганская война началась в 1838 году. Английская армия вторжения имела более 30 тысяч человек. Для ее снабжения в походе использовались 30 тысяч вьючных верблюдов.

Власть афганского эмира Дост Мухаммада распространялась в то время на сравнительно небольшую территорию, протяженность которой с севера на юг составляла около 270, а с запада на восток — около 320 километров. Общая численность населения была тоже небольшой: примерно 1300 тысяч. О промышленной и военной отсталости Афганистана не приходится и говорить: противник имел огромное преимущество и в вооружении, и в технике. Правда, мушкеты афганской армии стреляли дальше английских. Англичане и так называемый «шахский контингент» их ставленника на афганский престол Шуджи уль-Мулька легко заняли Кандагар, предательство афганских ханов открыло захватчикам ворота крепости Газни, скоро пал и Кабул.

Успех был столь быстрым и полным, что завоеватели явно расслабились. Вместо того чтобы занять гарнизоном господствующий над Кабулом замок Бала-Хиссар, они отдали его новому шаху Шудже, который немедленно расквартировал там свой многочисленный гарем. (В полуразваленном Бала-Хиссаре я побывал в январе 1980 года вместе с двумя нашими политработниками. Мы искали там какой-нибудь домишко для корреспондентского пункта, облазили все порушенное и все уцелевшее, ничего подходящего не нашли, но долго удивлялись мощности построек, толщине стен, стратегически удобному положению замка-крепости.)

Свои войска англичане разместили в предместье Кабула — в болотистом, низинном Шерпурском укрепленном лагере. Легкомыслие захватчиков дошло до того, что военное казначейство, склады снаряжения и провианта были вообще вынесены за пределы военного лагеря. Офицерам разрешалось жить в городе, многие — в их числе фактический руководитель экспедиции, «посол и полномочный министр» при шахе Шудже Уильям Макнотен — купили в Кабуле дома, выписали на жительство семьи.

В стране тем временем разгоралась партизанская война, которую возглавил бывший эмир Дост Мухаммад.

В разгар этой войны произошел любопытный эпизод, в какой-то степени характеризующий «восточные противоречия».

Дост Мухаммад в сражении у Парвана возглавил атаку против только что переправившейся через реку Горбанд кавалерии англичан, смял ее, лично сразил британского политического представителя в Северном Афганистане доктора Лорда. По свидетельству афганского историка, находившийся во время битвы в первых рядах войск «независимый политический чиновник» А. Бернс, увидев гибель Лорда, закричал: «Эй, эмир! К чему стараться? Сейчас ваши мусульмане схватят вас и выдадут!» Дост Мухаммад не ответил и продолжал сражаться, но вскоре его в самом деле попытались схватить и выдать врагам. Возможно, испугавшись этого, эмир в ночь после одержанной победы тайно ускакал в Кабул и сдался выезжавшему на прогулку Макнотену.

Дост Мухаммада отправили с семьей на жительство в Индию, народная война временно стихла, но зима 1840/41 года была на редкость морозной, местами начался голод, в Кабуле резко (в три-четыре раза) повысились цены. Измученный народ снова восстал.

Англичане вели себя так, словно ничего не случилось, больше того, они вывели из Афганистана часть оккупационных войск, значительно ослабив свой гарнизон под Кабулом. Вскоре гильзайские племена прервали сообщение гарнизона с Индией, а 2 ноября 1841 года восставшие жители афганской столицы окружили дома английских офицеров. Бернс пытался откупиться, затем переоделся в женское платье, бежал, но был опознан и убит. Его судьбу разделили большинство живших в городе англичан.

Через два дня восставшие захватили продовольственные склады британских войск. В Шерпурском военном лагере начался голод.

Далее следуют два эпизода, толкования которых во многих источниках противоречивы, не случайно их так подробно излагает К. Маркс в «Хронологических выписках по истории Индии»[1].

Два слова об участниках этих эпизодов. Посла Макнотена я уже упоминал. Историки отмечают его самоуверенность и тщеславие, редкий дар интригана. Впрочем, переоценивая силу подкупов, Макнотен проявил явную ограниченность: друга золотом не купишь. Второе лицо, Акбар-хан, сын Дост Мухаммада, воин и поэт, поныне чтится как один из героев афганского народа. В начале войны с англичанами он заболел, в битвах себя не проявил, но, когда Макнотену удалось подкупить нескольких афганских ханов и с их помощью убить вождей восстания Абдуллу-хана Ацакзая и таджика Мир Масджиди, Акбар занял их место.

Эпизод первый. Полуголодные, отрезанные в своем лагере англичане вынуждены были подписать договор о выводе войск из страны. 23 декабря 1841 года Макнотен встретился с Акбаром. Накануне командир английского гарнизона генерал Эльфинстон был предупрежден о необходимости «иметь два батальона пехоты и две пушки для секретной надобности». Не исключено, что Макнотен хотел захватить Акбара, но получилось обратное: на переговорах «Акбар застрелил его из пистолета, прямо в сердце».

Эпизод второй — продолжение первого. В английском лагере вспыхнула паника, войска потеряли боеспособность, и 1 января 1842 года генерал Эльфинстон заключил соглашение с вождями афганских патриотов: британские войска в районе Кабула должны были сдать все оружие и казну и немедленно уйти в направлении Пешавара. По другим источникам, англичане, сдав боеприпасы и военное имущество, сохранили часть пушек, причем оставили у себя на три пушки больше, чем обговаривалось в соглашении. Узнав о таком коварстве, афганские вожди немедленно отказались от своего клятвенного обещания охранять в пути уходящий гарнизон.

Как бы там ни было, но весь английский экспедиционный корпус при отходе погиб. К. Маркс писал, что истощенных, израненных людей «перебили, как баранов, во время их мучительного отхода к границе». Из Кабула вышли 4,5 тысячи солдат и офицеров, 12 тысяч человек лагерной и обозной прислуги, не считая женщин и детей. До Джелалабада, где еще оставался английский гарнизон, добрался один-единственный человек — доктор Брайдон.