Гелий Хорьков - Морские были Страница 8

В тот период фашисты увеличили перевозки в северо-западной части Черного моря. Из Евпатории и Ак-Мечети направлялись их транспорты в Одессу и в устье реки Дунай. А подходили они к Крыму с запада в районе мыса Тарханкут. Вот именно на подходах к мысу Тарханкут их и встречали подводные лодки Черноморского флота. В конце ноября вышла туда и подводная лодка М-117 под командованием капитан-лейтенанта А. Кесаева.

Несколько суток курсировала она вблизи побережья. Вечером 23 ноября подводная лодка всплыла в тридцати милях северо-западнее мыса Тарханкут. Северный ветер усилился, и лодку раскачивало на довольно сильной волне. Горизонт закрыл плотный моросящий дождь. Видимость уменьшилась до пятнадцати — двадцати кабельтовых. В это время радист принял радиограмму от командира бригады подводных лодок, в которой сообщалось, что, по данным разведки, утром из Одессы в сторону Крыма вышел конвой. Командир бригады приказывал обнаружить его и атаковать.

Рассчитывая, что плохая видимость, дождь и сильное волнение моря не позволят противнику сразу же обнаружить лодку, Кесаев решил атаковать конвой в надводном положении. Принимал он при этом во внимание и то, что гитлеровцы для перевозок широко применяли различные баржи и малые корабли, которые имели невысокие и небольшие надстройки, похожие в темноте на рубку подводной лодки.

Зная, что ночь придется провести на мостике, командир спустился в лодку, чтобы переодеться, но не успел он этого сделать, как с мостика раздался тревожный голос капитан-лейтенанта В. Милова:

— Центральный, командира срочно наверх! Боевая тревога!

Необычность доклада подсказала Кесаеву, что на мостике требуется принимать какое-то срочное решение. Он пулей взлетел по вертикальному трапу.

То, что он увидел, оказалось действительно неожиданным и требовало мгновенных действий: прямо на лодку шел вражеский конвой. Несмотря на то, что видимость к этому времени уменьшилась до восьми — десяти кабельтовых, в поле зрения находилось несколько вражеских кораблей. По левому борту подводной лодки проходил сторожевой катер, справа, на расстоянии четырех — пяти кабельтовых, — две быстроходные десантные баржи. Несколько позади в мутной завесе дождя просматривался силуэт какого-то более крупного судна.

События разворачивались стремительно. В 20.58 Кесаеву доложили о готовности торпедных аппаратов к стрельбе.

Еще не зная, по какой цели будет стрелять, он приказал:

— Аппараты, товсь! Самый малый ход!

В радиограмме комбрига упоминалось, что в составе конвоя есть транспорты. Командир искал их… В этот момент с одной из десантных барж в сторону «малютки» замигал затемненный луч сигнального прожектора…

— Что делать, товарищ командир? — настороженно обратился к Кесаеву вахтенный сигнальщик старшина 1-й статьи К. Лысенко.

А что было делать? Противник обнаружил подводную лодку. Под воду уходить уже поздно — атака сорвется, да и все корабли охранения начнут забрасывать лодку глубинными бомбами.

— Что делать? Пиши! — ответил Кесаев.

— Что писать, товарищ командир?

— Пиши, что хочешь! Больше пиши, пускай разбираются!

Сигнальщик застучал сигнальным фонарем в сторону вражеского корабля. Вскоре с него опять сделали запрос. «Сколько времени удастся морочить им голову?» Эта мысль волновала сейчас всех на лодке.

Позднее, вспоминая этот эпизод, Астан Николаевич рассказывал:

— Почему я приказал писать фонарем что попало? А что могли подумать в такой ситуации фашисты? Если не боятся, пишут, значит, свои. А раз так, то нам уже не скрываться нужно было, а больше шуму делать!

Но вот, наконец, обнаружен транспорт водоизмещением три — четыре тысячи тонн. Его и выбрал Кесаев для атаки. Поставив угол упреждения на ночном прицеле, он назвал курс рулевому. Лодка начала циркуляцию в тот момент, когда в ее сторону потянулся луч прожектора. Кесаев прильнул к прицелу. Трассы пуль и снарядов прорезали темноту.

Первые взрывы прогремели в стороне от лодки, следующие встали фонтанчиками воды вдоль борта. По надстройке и ограждению рубки застучали осколки. За кармой поднялся высокий столб воды, а в следующее мгновение он обрушился на кормовую надстройку. Корма как бы осела, а потом лодка, освободившись от водяного вала, накрывшего ее, резко дернулась вперед: Секунда, еще секунда… Транспорт вышел на нить прицела.

— Пли!

В 21.02 торпеды пенными дорожками потянулись к цели. Их след был хорошо виден в свете прожекторов. Промаха быть не могло — до транспорта всего четыре кабельтовых.

Исчезли в люке сигнальщик и Кесаев. Лодка пошла на погружение. «Нырнуть под следующие суда и затаиться!» — решил командир, но он не успел отдать никакой команды, как в ноги ударило и лодка произвольно легла на грунт. Глубиномер показывал восемнадцать метров.

Над лодкой прошумели винты какого-то корабля. Потом стало тихо… Только капли воды падали на стальную палубу, отдаваясь в ушах, как удары молотка по металлу. Где-то в стороне раздалось несколько взрывов глубинных бомб, потом еще…

На лицах моряков было радостное недоумение: неужели это все? Это было действительно все. Атака, длившаяся всего шесть минут, принесла победу.

Позднее, уже после войны, по архивным документам стало известно, что гитлеровцы доложили своему командованию о потоплении русской подводной лодки, которая атаковала конвой у Тарханкута. Вероятно, они решили, что при обстреле лодки она получила гибельные повреждения и не погрузилась, управляемая экипажем, а затонула. Поэтому после атаки фашисты для «надежности» сбросили всего несколько глубинных бомб в том месте, где по их расчетам находилась подводная лодка, и удалились с конвоем.

Через трое суток М-117 ошвартовалась у родного причала, оповестив о своей очередной победе выстрелом из сорокапятимиллиметровой пушки, которая сейчас экспонируется в Украинском Государственном музее Великой Отечественной войны в городе Киеве.

Глава третья. Бывало и такое

Чего только не случалось в годы Великой Отечественной войны. Приходилось не только сражаться с врагом, стрелять, атаковать и отражать атаки, но и выполнять подчас просто тяжелую работу. И именно это впоследствии обуславливало успех в выполнении боевой задачи. Бывали случаи, когда нужно было решать задание, на первый взгляд, невыполнимое. Но люди находили нужное решение и выходили, казалось бы, из безвыходного положения. Иногда в бою складывалась обстановка, требовавшая принятия решения, не укладывавшегося в рамки всей существовавшей в то время теории ведения боя. В таких ситуациях требовалось в считанные секунды выбрать способ боевых действий, подчас давно позабытый, давно ставший историей. Именно так следует рассматривать применение в морской практике таранного удара.

Случались и попросту необычные истории, в которых события и факты выстраивались в такой последовательности, что в них просто с трудом верится…

Можно ли рубить обычным топором корпусную корабельную сталь? Оказывается, можно, если это нужно. Именно такая необходимость возникла на эсминце «Беспощадный» 23 сентября 1941 года после получения им тяжелого повреждения от попадания авиационной бомбы. Нос корабля был почти оторван, но висел, удерживаясь на стальных листах обшивки корпуса. В условиях усилившегося волнения он грозил эсминцу гибелью, расшатывая весь корпус. Требовалось освободиться от него. Но как это сделать? Вокруг темень сентябрьской ночи и крутые, раскачивающие корабль волны. И помощи ждать было неоткуда. Тогда старшина 2-й статьи В. Сихнешвили предложил отрубить нос корабля… топором. Командир дал на это разрешение, не слишком веря в успех. Но старшина и помогавший ему матрос В. Никифоров, каждую минуту рискуя разбиться при ударе о борт корабля, совершили чудо: они обрубили удерживавшие нос корабля стальные листы обшивки, и он ушел под воду. А «Беспощадный» благополучно добрался до Севастополя, где встал на ремонт и вскоре вновь вступил в строй боевых кораблей Черноморского флота…

Зенитчики периода войны хорошо знают, как нелегко сбить из пулемета самолет. Немногим это удавалось. В боях с самолетами врага радовались и тому, что огнем всей артиллерии корабля удавалось отразить их атаку, не дать прицельно сбросить бомбы. А вот в августе 1943 года семнадцатилетний юнга торпедного катера Краснознаменного Балтийского флота Л. Галле, хотя и не был пулеметчиком, первой очередью из крупнокалиберного пулемета сбил атаковавший катер самолет… Такие события военных лет необычны по своей сути и поистине заслуживают того, чтобы о них сказать: «Бывало и такое…»

В первых числах июля 1944 года командующий Днепровской флотилией контр-адмирал В. Григорьев получил информацию от начальника Главного штаба ВМФ о необходимости подготовки флотилии к перебазированию с Днепра в бассейн реки Висла. Поэтому как только войска 1-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза К. Рокоссовского начали продвижение вперед и вышли к границе Польши, следом за ними двинулись и рекогносцировочные группы штаба флотилии для выбора участков рек, где можно было бы спускать корабли с железнодорожных платформ на воду. Одна группа обследовала реку Западный Буг вблизи Бреста, другая вышла к реке Висла у польского города Демблина. Результаты обследования обеих групп были неутешительны: и в Западном Буге, и в Висле уровень воды оказался очень низким. Несмотря на это по согласованию со штабом фронта на станциях Мозырь и Пинск началась погрузка кораблей флотилии на платформы. В середине августа первые эшелоны были готовы к отправке.