Николай Томан - Подступы к «Неприступному» Страница 8

— Да разве можно было кому-нибудь из них остаться в живых при таком взрыве? Посмотрели бы вы на машину штурмбанфюрера. Но мы их трупы еще поищем. А может быть, и еще какие-нибудь вещички их обнаружим. Но в том, что это именно господин штурмбанфюрер и наш бургомистр Куличев на партизанской мине подорвались, у меня никаких сомнений…

Вейцзеккер снова надолго умолкает, потом решает посвятить начальника полиции в свой план подготовки железнодорожных диверсантов в Овражкове. Рано или поздно все равно пришлось бы это сделать, если бы даже Куличев и не погиб.

— А как же с партизанами быть? — с тревогой в голосе спрашивает Дыбин, внимательно выслушав Вейцзеккера. — Пока они у нас под боком, никакая школа такого рода работать нормально не сможет. Это уж я точно знаю…

— Партизан отсюда мы уведем. Это я беру на себя. Заинтересуем их другим районом. Покойный Куличев кое-что уже сделал для этого. А сам бы он очень нам пригодился как железнодорожник. Вся надежда теперь на его племянника Тимофея Стецюка. Куличев ничего вам не говорил о нем?

— О том, что у вас такие планы на него, не говорил, конечно. Но что скоро приехать должен из-под Полтавы, об этом уведомил.

— А вы видели его когда-нибудь?

— Нет, господин майор, не видел. В Овражкове он ни до войны, ни после не был ни разу. А мать этого Тимофея, сестру Куличева, помню. Когда она еще девушкой была, подолгу гостила у своего брата.

— Надо полагать, Тимофей Стецюк прибудет скоро и явится в дом Куличева, — помолчав немного, говорит Вейцзеккер. — У покойного бургомистра кто еще из родных остался?

— Да никого. Вдовцом ведь был. А в хоромах его теперь одна только домоуправительница Марфа. С хитрецой бабенка. Видать, большие планы на него имела…

— Ну так вот, — нетерпеливо прерывает разглагольствование Дыбина Вейцзеккер, — за этого Тимофея Стецюка отвечаете теперь вы. Примите его и устройте где-нибудь в укромном месте.

— А дом Куличева не подойдет разве?…

— Я же сказал: в укромном месте. Русского языка не понимаете? И никому ни слова, кто он, откуда и с какой целью. Понятно вам это?

— Так точно, господин майор!

— Как только он появится, сразу же дайте мне знать.

— Слушаюсь, господин майор!

И уже в машине, возвращаясь в свою резиденцию, Вейцзеккер невесело думает о Дыбине: «Не такой человек мне сейчас нужен. Этот, конечно, слепо исполнит любой мой приказ, но уж очень недалёк… А мне бы таких молодцов, как партизанские подрывники, оседлавшие наши железные дороги… С выдумкой, с блеском работают! И никаких для них преград… Вот бы кого к нам завербовать. Может быть, Стецюку это и удастся… А тактикой их непременно нужно воспользоваться…»

ДЕРЗКИЙ ЗАМЫСЕЛ АЗАРОВА

Они идут следом друг за другом. Впереди Азаров, потом Куличев со связанными за спиной руками, за ним майор Огинский. Дорога к партизанскому отряду лежит густым, труднопроходимым лесом через балки и овраги.

— Развязали бы, — хнычет Куличев, — не сбегу ведь…

— А мы и не потому вовсе, — усмехается Азаров. — Предоставляем тебе возможность побывать в шкуре тех, кого сам не только вязал, но и порол.

— А со мной-то вы что же теперь?…

— Полагалось бы на ближайшем суку вздернуть, — спокойно говорит Огинскнй, — да не хотим уподобляться тем, кому вы так верно служили, господин бывший бургомистр.

— Петлю, однако, он давно уже заслужил, — зло замечает Азаров.

— Ох, виноват я, что уж тут говорить, страшно виноват… — стонет Куличев. — Только по советским законам нельзя ведь без суда…

— Вот же негодяй! — возмущается Азаров. — Советские законы вдруг вспомнил!…

— Да, у нас без суда не полагается, — соглашается Огинский. — И судить вас будут, в этом можете не сомневаться. А получите за свои грехи лишь то, что заслужили, не более того.

— Ибо более и не бывает, — смеется Азаров. — На всю катушку заработал.

— Но ведь советский суд справедлив…

— Ишь подлец, о справедливости заговорил! — плюется Азаров.

— Не зачтется разве моё чистосердечное признание и покаяние?

— А ты какой, думаешь, суд тебя будет судить? Специально, что ли, из Москвы прилетит сюда с прокурорами и адвокатами? Сами мы судить тебя будем. Я, майор Огинский, партизаны нашего отряда. А мы все твои грехи и без твоего чистосердечного признания знаем.

— А ты помолчал бы, — неожиданно строго говорит Азарову Куличев. — Молод ещё меня учить. И потом, тут постарше тебя начальство есть. Вон товарищ майор, например…

— Не смейте называть меня товарищем! — с яростью, удивившей даже Азарова, кричит Огинский.

— Виноват, гражданин майор, — смиренно поправляется Куличев. — Они, гражданин майор то есть, знают, конечно, что за чистосердечное признание полагается смягчение кары…

— Ну, если только в смысле замены повешения расстрелом, — усмехается Азаров. — Но это тоже смотря в чём покаешься, какие секреты своих хозяев нам поведаешь.

— Не беспокойся, у меня есть что поведать. Они, немцы то есть, многое мне доверяли. А на тебя, мил человек, я не в обиде потому, что молод ты еще и не сдержан на язык. И потому еще, что ты мне племяша моего Тимошку напоминаешь…

— Это того, на которого майор Вейцзеккер такие надежды возлагал? — интересуется Огинский.

— Так точно, гражданин майор! Он с ним схож. И ростом и обличьем даже… Потому и не серчаю я на его неразумные слова.

— Скажите какой добренький! — смеется Азаров. — А ты, между прочим, знаешь, на кого похож?…

— Ну ладно, Азаров, — недовольно прерывает его Огинский. — Хватит вам! А вы вот что мне объясните, Куличев: как вам удалось Васяткина завербовать?

— Заподозрили мы его с Дыбиным в связи с партизанами, ну и допросили с применением кое-каких методов, позаимствованных у гестапо. Он и не выдержал… С тех пор стал на нас работать.

— А как вы его к партизанам забросили?

— Для того чтобы снова забрать его в полицию, нам, как вы и сами понимаете, никакого повода не требовалось. Это у нас запросто… Ну, а «побег» его к партизанам удалось с помощью находившегося у нас под подозрением полицейского Ерохина организовать. Дали ему возможность «упустить» Васяткина. О замысле нашем он, конечно, ничего не ведал. На другой день Дыбин ему долго «мозги вправлял». Пригрозил даже не только из полиции выставить, но и гестапо передать.

— А почему же вы не осуществили этого на самом деле, раз вам ясно стало, кто такой Ерохин?

— Чтобы партизан не настораживать. И еще одна идейка у нас родилась — ложными слухами вас через него снабжать… Может быть, развяжете руки-то?

— Развяжите его, Азаров! — приказывает Огинский.

Азаров неохотно выполняет его распоряжение, незаметно для майора дав при этом Куличеву пинка под зад.

— Премного тебе за это благодарен, — не без скрытой иронии замечает ему Куличев и, обернувшись к Огинскому, сообщает: — Между прочим, Васяткин этот имеет от нас задание завлечь вас в ловушку, как только вы из-под Овражкова сниметесь и в район Пеньков станете перебазироваться. Поимейте это в виду…

— Наконец-то! — радостно встречает их командир партизанского отряда. — И слава богу, как говорится, что живы-здоровы!…

— Да еще и с господином бургомистром к тому же, — посмеивается Азаров.

— Никогда еще не волновался за вас так…

— Что мы, маленькие, что ли, — улыбается Огинский.

— Не знаю даже, что бы со мной было, если бы с вами что произошло. Только вы уехали — радиограмма из штаба партизанского движения: «Срочно отправить на Большую землю в распоряжение начальника инженерных войск фронта майора Огннского. В двадцать четыре ноль-ноль приготовить посадочную площадку в квадрате ноль один двадцать два». Ну, что бы я делал, если бы вы не вернулись или хотя бы только задержались? Имел разве я право разрешить вам участвовать в этой операции?

— Участвовал же я у вас до этого в других операциях… — удивленно пожимает плечами Огинский.

— Ну, во-первых, в таких рискованных не участвовали. А во-вторых, не знал я, что вы доктор наук, крупный специалист по взрывчатым веществам.

— Никакой я не доктор, а всего лишь кандидат технических наук, — смущенно улыбается Огинский.— И вообще не такой уж крупный специалист…

— Ну так вот, дорогой майор Огинский, позвольте мне вас поздравить с присвоением вам ученой степени доктора технических наук за ваши предвоенные труды по детонации взрывчатых веществ и расчеты по изготовлению кумулятивных зарядов.

С этими словами командир крепко обнимает Огинского и звонко целует.

— Откуда это известно? — спрашивает Огинский.

— Ваш друг, подполковник Бурсов, весточку нам прислал. Спешил вас порадовать. Вы скоро с ним увидитесь. Он в штабе инженерных войск армии генерала Светлякова. Не без его участия, конечно, стало известно штабу фронта, что вы находитесь в моем отряде. Рад я за вас, но расставаться с вами, право, жаль…