Юрий Стукалин - Последний защитник Брестской крепости Страница 9

Но их никто не встретил. Пехотинцы вермахта стремительно продвигались вперед, уверенно захватывала рубежи. Пару раз они натыкались на пустующие ДОТы. Для спокойствия в амбразуры одного сооружения накидали гранат, внутри его гулко ухнуло, и черный дым повалил из бойниц. Второй спалили огнеметами. Струи пламени врывались в темноту амбразур, выжигая там все дотла. Кустарник около ДОТа занялся огнем.

— Быстрее, не терять времени! — орал Пабст, торопя солдат.

Они огибали Западный остров по окраине. Земля по-прежнему сотрясалась от взрывов. Но они упорно двигались вперед. Уже показались заграждения из «колючки», заборы, здания казарм, но из-за густого дыма видимость была плохой. Пока эффект неожиданности играл вермахту на руку. Передовые подразделения уже ввязались в бой.

— Вон они! — радостно выкрикнул Риммер, указав рукой направление.

Дым понемногу рассеивался, и Хорн увидел фигуры русских солдат. Одеты они были кое-как: кто в белье, кто в одном сапоге. Один русский бежал полностью обнаженный, но в руках крепко сжимал винтовку. Враги вели себя по-разному. Некоторые замирали, поднимали руки и испуганно озирались, но основная часть бежала сломя голову к укреплениям. Те немногие, у кого было в руках оружие, отчаянно отстреливались.

— Господи!… — уже в сотый раз за последнюю пару часов повторил Матиас.

Он попытался представить себя на их месте, он видел, как они, словно загнанные в ловушку звери, метались по острову, ища спасения. Как бы он поступил на их месте? Сдался бы на волю победителя или попытался прорваться с боем? Хорн не знал и знать не хотел. Ему и на его месте было сейчас крайне неуютно. Его бил озноб, члены парализовал страх, а сердце от творящегося вокруг безумия готово было выпрыгнуть из груди.

— Быстрее, раззява, вперед! — Пабст толкнул в спину зазевавшегося Хорна и заорал остальным: — Пока основные силы берут цитадель, мы здесь зачищаем недобитков!

Неподалеку горело деревянное здание конюшни. Ворота были закрыты, и лошади, задыхающиеся в едком дыму пламени, метались внутри. Сердце щемило от их жалобного, душераздирающего ржания. Матиас заметил, как к конюшне зигзагами побежал безоружный русский солдат. Вместо того чтобы спасаться самому, он рисковал жизнью ради несчастных животных. Пехотинцы открыли по нему огонь, но русский не остановился. Действо превратилось в некое соревнование — удастся ли ему добраться до цели или его прибьет к земле немецкая пуля. Матиас поймал себя на мысли, что переживает за отважного бойца.

Красноармейцу удалось добежать до ворот конюшни. Одной рукой он дергал задвижку, другой заслонялся от жара, вздрагивая каждый раз, когда рядом с ним в дерево врезалась очередная пуля. Русскому, несомненно, было страшно, но он не отступался.

Матиас завороженно смотрел за действиями солдата. Наконец задвижка поддалась, и ворота распахнулись. Русский отскочил в сторону, и табун вырвался на волю. Его худощавая фигура затерялась среди проносящихся лошадей.

Хорн с облегчением вздохнул и тут же устыдился. Как он может сопереживать врагу?! Ведь именно этого солдата и еще тысячи других вермахт должен смести со своего пути, уничтожить!

— Посторонись, приятель, — услышал он хриплый голос Риммера.

Карл вскинул карабин и, неторопливо поводя им, начал выискивать русского. Когда среди лошадей буквально на секунду показалась белесая голова, Карл плавно нажал на спусковой крючок. Русский дернулся и тут же был сбит с ног обезумевшим табуном.

— Вот так-то! — удовлетворенно сказал Карл.

Табун рассеивался, и Матиас увидел, как под копытами лошадей катается в пыли, словно тряпичная кукла, тело мертвого русского смельчака. Оно так и осталось лежать на земле у горящей конюшни, напоминая о последнем подвиге безымянного солдата.

Бойцы вермахта рассредоточились на Западном острове и добивали последние очаги сопротивления. Слева от Матиаса готовился к стрельбе минометный расчет. Парни деловито установили опорную плиту, закрепили ствол на треноге и приготовились к стрельбе. Действовали они слаженно и четко. Секунда, и заряжающий опускал цилиндрик мины в ствол, расчет затыкал уши, раздавался звонкий хлопок, и бац! — Матиас перевел взгляд на ближайшую казарму — от стены отлетели куски кирпича. Бум! — одно из окон заволокло дымом.

На душе Хорна стало чуть спокойнее. Он в очередной раз поразился мощи германской армии. Никто перед ней не устоит, никто!

Мост, ведущий к Тереспольским воротам, был уже захвачен. Русские, не ожидавшие столь стремительного нападения, укрылись за толстыми стенами крепости, не успев подорвать мост или хотя бы устроить тут сильную огневую точку. Значит, путь в цитадель свободен! Главное теперь было очистить Западный остров от русских и дать возможность основным силам проникнуть в крепость.

— Не отставай, Матиас, — по-приятельски подбадривал Хорна Карл.

Риммер чувствовал себя прекрасно — для него происходящее было скорее забавой, чем опасным предприятием.

— Предельная осторожность! — отдавал на ходу распоряжения Глыба. — Особое внимание к окнам, там могут быть снайперы. Не терять темпа! Живее!

Они бежали к казарме, откуда русские вели усиленный огонь по дороге, задерживая продвижение войск. Минометные расчеты постепенно превращали полуразрушенное здание в руины.

Хорн неожиданно вспомнил, как побывавшие во Франции бойцы сравнивали захват территории лягушатников с туристическим путешествием в другую страну — немного риска и море впечатлений. Наслушавшись подобных россказней, он прежде стремился оказаться в боевых частях, но теперь, увидев убитых и с той и с другой стороны, начинал понимать, что война не есть веселое путешествие в чужую страну. Из такого круиза можно и не вернуться домой. За последний час он насмотрелся достаточно отвратительных картин: обезображенные трупы красноармейцев и солдат вермахта, застывшие на земле, как опрокинутые скульптуры, валялись вперемешку. Смерть не делала между ними различий.

Впереди что-то сильно ухнуло, ворота заволокло едким дымом. Русские яростно отстреливались, забрасывали пехотинцев ручными гранатами. Подразделение Матиаса было во второй линии наступающих на кирпичное здание казармы, а те, кто находился впереди, уже ввязались в серьезный бой. Судя по всему, там разгорелась нешуточная перестрелка.

— Бегом! — орал Глыба. — Поддержать своих огнем!

В похожих на бойницы окнах, темнеющих грозными провалами на массивных стенах из красного кирпича, Хорн видел вспышки выстрелов. Разбитые кое-где прямыми попаданиями снарядов, стены походили на щербатый рот. Повсюду валялись трупы и оплавленные обломки кирпича.

Возле уха Матиаса просвистела пуля и глухо вошла в ствол дерева. Хорн бросился на землю.

— Поднимайся, трусишка! — над ним стоял ухмыляющийся Карл. — А то сейчас получишь хорошего пинка от нашего лейтенанта.

Собрав волю в кулак, Матиас нехотя вскочил на ноги и побежал, стреляя на ходу по окнам от бедра. Ясно было, что никуда и ни в кого он так не попадет, но его сейчас больше беспокоила собственная безопасность, чем нанесение урона врагу. Карл, напротив, действовал иначе. Он останавливался, приседал на колено, целился в одно из окон и, чуть помедлив, нажимал на спусковой крючок.

Немецкие войска уже рассредоточились по острову, заняли позиции и вели ураганный огонь по красноармейцам. По интенсивности стрельбы Матиас понял, что, несмотря на чудовищные последствия массированного артобстрела, красноармейцы все еще активно защищаются.

Бегущий рядом с Хорном солдат споткнулся и упал лицом вниз. Матиас немного задержался, глядя на него, — решил, что бедняга запутался в собственных ногах и ему нужно помочь встать. Но солдат лежал неподвижно, из его виска сочилась тонкая струйка крови.

— Берегитесь снайперов! — снова прокричал Пабст.

Кто-то толкнул Хорна в плечо, и он поспешил вдогонку за Риммером, сознавая, что рядом с другом будет поспокойнее. Карл яростно расстреливал боезапас, его лицо озаряла довольная ухмылка.

Внезапно из-за угла на них выскочила группа русских солдат. Это случилось так неожиданно, что противники замерли и целое мгновение оцепенело, исподлобья разглядывали друг друга. Русские тяжело дышали, лица их были темны от копоти. Красноармейцы были безоружными, лишь у одного из них имелась винтовка. И оказался он прямо напротив Матиаса.

Вид у сжимавшего в руках винтовку русского был настолько чудовищным, что Матиаса парализовал страх, и он стоял как вкопанный, не в силах поднять карабин. То же, наверное, испытали и остальные пехотинцы. Половина головы красноармейца была обожжена, черные куски кожи клочьями болтались на щеках, обнажая розовое мясо. Уцелевший глаз русского горел дьявольским огнем.

Медленно, не отрывая взгляда от Матиаса, русский стал поднимать винтовку. Страх быть убитым пересилил оцепенение. Хорн резко вскинул карабин и нажал на спусковой крючок. На обнаженной груди красноармейца образовалась маленькая дырочка, он пошатнулся и рухнул в песок. Остальные русские, как по команде, бросились врассыпную, опомнившиеся немцы стреляли им в спины, убивая одного за другим.