Владимир Полуботко - Железные люди Страница 9

Володя Ненастьев, бывший сокурсник Рымницкого, а ныне удачливый боец идеологического фронта в столице нашей Социалистической Родины городе-герое Москве, был принципиальным врагом женитьбы и всю свою бурную жизнь делил между карьерой одетого в военно-морской мундир трибунного трепача (Родина-Ленин-Партия-Брежнев!) и — женщинами.

К обеим этим сторонам своего бытия он относился с тихим юмором; совершенно спокойно рассказывал и про заседания Верховного Совета, в которых он участвовал, и про невероятные приключения с женщинами.

Представители высшей коммунистической власти в его рассказах были сплошь глупыми и подлыми, а женщины — сплошь скачущими в голом виде у него по квартире. Придя после Володиной обработки в неистовство, они у него опрокидывали мебель, выли и сладострастно визжали и стонали… Ну, ты же знаешь, что я кое-какую литературку почитываю и лично знаком кое с какими светилами по этой части. Так что у меня всё по науке. Да вот, кстати, у меня тут есть магнитофонная запись. Не хочешь ли послушать?.. Ну, как?.. Каково?.. Ну, ты ж, конечно, представляешь, до какого состояния я их довожу?.. Одно только плохо: не было у меня ещё негритяночки! А так хочется чего-нибудь африканского!..

В партийной карьере Володя старался не упустить ничего и добиться всего. И в отношениях с женщинами тоже всегда отличался дотошностью и деловитостью: вёл журнал наблюдений, содержал картотеку. Сотни и даже тысячи фотографий и кратких анкетных данных должны были по его мысли скрасить ему когда-нибудь неизбежную старость, лишённую детей, внуков и семейного очага; вместо всего этого, будет картотека: посмотрел, перебрал — вот и стало теплей на душе.

Ну а когда дело дойдёт до того, что некому будет и стакан воды подать перед смертью, тогда — пулю в лоб и с чувством, что взял от жизни всё, — прогулка на тот свет и новые захватывающие приключения ещё и там…

Так вот, Володя Ненастьев этот самый рассказывал Рымницкому такие вещи: в Москве, мол, возле памятника Пушкину, регулярно собираются для любовных утех люди — молодые, старые, женщины, мужчины, с корыстною целью и без таковой… В частности там всегда встречается примерно такой тип женщин: хорошая, добрая мать своим детям, любящая и чуткая жена, отличная хозяйка, с высшим образованием или какими-то другими талантами и титулами. По какому-то графику, или от случая к случаю, или даже всего лишь один раз в год, такая женщина вдруг перевоплощается во что-то иное: подбирает себе подходящего мужчину и весело и разухабисто проводит с ним ночь или только несколько часов, словно бы старательно отрабатывая какой-то свой долг перед кем-то или перед чем-то. Перебесившись и постояв на голове (быть может, и в самом прямом смысле), женщина возвращается к своему домашнему очагу и ведёт и дальше смиренный, добропорядочный образ жизни. Потупленные глаза, выполнение ежедневных обязанностей, чистая совесть. И так — до следующего раза.

Рымницкий говорил:

— Но ведь это просто шизофрения! Раздвоение личности! Нужно быть или психически ненормальным человеком, чтобы вот так спокойно и равномерно жить, зная такое за собою или… или… Или это — просто какой-то необыкновенный, фантастический сволочизм!

А Володька Ненастьев возражал:

— Никакого сволочизма! Это обычная жизнь! Просто ты на своих подводных лодках оторвался от неё.

Были намёки, были слухи, а были и прямые сообщения: видели то-то и то-то, знаем то-то и то-то… Были и собственные косвенные наблюдения.

Факты — упрямая вещь. Но ведь и трое детей — это тоже факт.

Да, всякой женщине нужен мужчина… Одни женщины спокойно выдерживают долгие месяцы без мужской близости, другие выдержать такое неспособны; для них это пытка. Допустим, что мужчина гоняет на своих подводных лодках ради какой-то высшей идеи, а ради чего женщина должна мучиться? У неё идея одна — быть матерью, женою, хозяйкою. Мужа своего она получит в полное владение, когда тот выйдет на пенсию, но ведь это уже будет не тот молодой и красивый, каким он был прежде, а усталый и, чего доброго, с радиоактивным зарядом в крови!.. Получай, баба, своего мужика!

Ну и как же быть?

Рассуждение: да, я знал, на что шёл, когда выбирал себе этот путь, а она — понимала ли она? И женское ли это дело — понимать? Дело женщины быть за мужчиной, как за каменною стеною. Если мужчина сначала обещает создать такую стену, а потом отказывается от своего обещания и влюбляется в море и корабли, и не собирается этой любви изменять, то женщина вправе считать его предателем…

Ну и как же быть?..

На момент развода — старшему сыну Рымницкого было шестнадцать лет — почти взрослый парень; следующей по возрасту дочери — четырнадцать, а младшему сыну было восемь, это ещё совсем малыш. Сложный клубок из разных возрастов, с которым надо было возиться. И всё шло прахом…

Рымницкий счёл для себя невозможным и даже постыдным делить квартиру и имущество и почти всё, кроме самых необходимых вещей, оставил семье.

Глава восьмая

Новые берега

…Ночью на остров Огигию выброшен был, где Калипсо,Светлокудрявая нимфа, живёт.

Та новая жизненная встреча, которая так круто изменила судьбу Рымницкого, состоялась при наличии следующих пространственно-временных характеристик:

— год — 1981,

— город — Ростов-на-Дону,

— Рымницкому — сорок один год,

— прекрасной и таинственной незнакомке — восемнадцать лет.

И это после всех раздумий о трудной судьбе и законных правах женщины, имевшей несчастье выйти замуж за моряка-подводника!

Незнакомка — брюнетка с простым нормальным лицом и крепкою фигурой — мыла посуду в кафе, и Рымницкий, приехавший в Донскую Столицу ненадолго погостить у своих близких родственников, увидел её совершенно случайно, решительно и гневно зайдя за перегородку в запретную для посетителей зону, — искал запропастившуюся куда-то нерадивую официантку — старую, нахальную и с двойным подбородком.

Девушка мыла ненавистную посуду и плакала. Её обижало тамошнее начальство: кто-то чего-то от неё домогался, кто-то заставлял работать свыше всяких сил и кто-то чего-то при этом недоплачивал…

Руки и ноги у неё были необыкновенной красоты, ну а бюст, угадывавшийся сквозь замызганную одежду, — такие бюсты встречаются разве только у кинозвёзд или у фотомоделей в западных порножурналах.

Времени было очень мало: Рымницкий был в Ростове проездом на Кавказ, и жизненные решения ему, всё ещё находящемуся в шоке после развала семьи, представлялись сейчас выполнимыми так же просто и так же строго, как действия на атомной подлодке: лево руля — право руля; всплытие — погружение; выстрел — поражение цели.

Денег у Рымницкого было по местным понятиям, очень много, и он легко помог девушке оставить эту работу, не требуя ни расчёта за проработанные там две недели, ни даже трудовой книжки.

Тамара (так звали девушку) сразу же, однако, дала понять, что не намерена расплачиваться за все благодеяния доброго незнакомца единственным, что у неё было.

А тот и не настаивал.

Действовал спокойно и обстоятельно: пригласил туда, пригласил сюда, между делом беседовал, терпеливо выяснял точки зрения и жизненные установки.

После мероприятий под названием «ресторан», «городской пляж», «волейбол», «катание на лодке» и «театр» Рымницкий решил вырваться из Ростова и посетить что-нибудь из окрестных достопримечательностей: руины древнегреческого города Танаиса где-то в пространстве между Ростовом и Таганрогом или знаменитую станицу Старочеркасскую — колыбель донского казачества.

Выяснилось, однако, что в Танаис, стоящий в дельте Дона, можно добраться всё же только на электричке, то есть путём не интересным — дельта, оказывается, не во всех своих протоках судоходна. А вот зато в Старочеркасск есть возможность домчаться по воде, да на подводных крыльях! Последнее показалось предпочтительнее, и вскоре странная, явно несовместимая парочка мчалась вверх по Дону на стремительном теплоходе с острым и задранным вверх носом. Мчалась прочь от действительности — куда-то в мечту.

Заболтавшись, чересчур уж тщательно выясняя точки соприкосновения и зрения, они проскочили мимо Старочеркасска, а спохватившись, решили выйти на следующей же остановке и тут же на чём-нибудь попутном вернуться в пропущенный Старочеркасск. Пассажиры подсказали, что следующим будет хутор Арпачин. Спасибо, спасибо… Вот там и выйдем.

Вышли.

Ему сорок один, ей восемнадцать.

Безлюдный причал с шаткими перилами. Чайки. Невообразимо красивый Дон, тихо плещущий в почерневшие и покрытые мхом и водорослями сваи. На противоположном берегу — зелёная степь вперемежку с какими-то рощами. Чистое голубое небо… Этого не поймёт и не оценит никакой ни художник, ни поэт; это оценит и поймёт только тот, кто всю свою сознательную жизнь положил на погружения и всплытия, на атомные подводные лодки, на морские глубины, на ежесекундную готовность к чему-то ракетному и третьему мировому!..