Елена Семёнова - Не уклоняюсь! Страница 9

Матери и сёстрам о том, куда едет, Сулим не сказал. Наврал, что по делам в соседнюю Башкирию с друзьями. Первое письмо родным он написал, уже оказавшись в Чечне: «Всё в порядке. Воюю. Скоро найду Магомеда и дядю Бувади, и будем мы все вместе. Не волнуйтесь. Берегите себя. Ваш сын и брат, Сулим».

Быть рядовым Российской армии Сулиму не очень нравилось. Из всей роты, в которой выпало ему служить, крепко сдружился он только с вологжанином Артёмом, мечтавшим стать музыкантом и вечно слушавшим плеер с дисками, вставив маленький наушник в ухо. В музыке Сулим смыслил мало, но ему нравилась благодушие и весёлость Артёма, сочетавшаяся в нём с отвагой и большой ловкостью. Артём любил риск и всегда с готовностью брался за самые опасные поручения. Таким был и Сулим. За острый язык и чрезмерную, доходившую до безрассудства удаль Артём нередко получал нагоняи от начальства, но это же начальство считало его одним из лучших солдат.

Из командиров недолюбливал Сулим старшину их роты, прапорщика Чурбанова, прозванного Артёмом «ёкарным бабаем». Прапорщик не стеснялся в выражениях и, кажется, прикладывался к спиртному, что особенно раздражало Сулима. Антипатия эта была взаимной. Как-то в сердцах Чурбанов назвал Сулима «басаевским шпионом». В ответ Сулим чуть было не набросился на него, но его удержал оказавшийся рядом Артём.

Так случилось, что по дороге на Грозной их рота проходила через родное село Сулима. С болью узнавал он родные края, разорённые войной, вглядывался внимательно, пытаясь отыскать отчий дом, но никак не мог найти. Здесь встретил Сулим старуху Зарему, жившую некогда по соседству с Сулеймановыми. Долго плакала она, похоронившая двух сыновей, узнав «сына Ахмеда». От неё узнал Сулим, что дом их сгорел, когда во время очередного боя попал в него снаряд…

Оказалось ещё, что, уходя из села, боевики заминировали поля вокруг него (те самые, некогда дававшие урожаи поля, на которых работали они с Магомедом ещё мальчишками!). Прежде чем продолжить путь взялись за разминирование.

Сапёр, молодой лейтенант, всегда сосредоточенный, методично обезвреживал обнаруженные фугасы. Он подчас пешком и впереди колонны шагал, проверяя, нет ли на пути растяжек. В тот раз было с ним несколько солдат (Артём и Сулим – как всегда, добровольцами) и старшина Чурбанов. Старшина, человек плотный, тяжело дышал и утирал пот с раскрасневшегося лица.

– Запрел «ёкарный бабай»! – усмехнулся Артём, наклонившись к уху Сулима.

– Разговорчики! – грозно рыкнул Чурбанов. – Вот же ж ёкарный бабай! Ходи тут… Дерьмо…

В этот момент Сулим заметил в траве прямо перед собой подозрительный свежевскопанный островок земли и остановился.

– Фугас! – заорал сзади Артём. – Сулим, отходи! Взорвётся! Назад все!

Сулим никогда не боялся смерти и не мог представить, что вдруг нападёт на него от близости её такой ступор, что и звука не издать, не шевельнуться – точно окаменел он. Вдруг кто-то с силой схватил его и отшвырнул в сторону. Сулим только и услышал:

– Щенок, екарный бабай!

А потом был взрыв…

Прапорщик Чурбанов погиб на месте. Сулим, которого отбросил он в последнюю секунду, отделался царапинами. Артём и сапёр не пострадали.

Вечером Сулим тихо спросил Артёма:

– А как нашего старшину звали?.. Он мне жизнь спас… Погиб из-за меня… А я только и помню: «ёкарный бабай»…

Артём шмыгнул носом, сглотнул ком и ответил глухим, чужим каким-то голосом:

– Андреем Фёдоровичем звали…

Сулим почувствовал, как кровь прилила к голове от стыда: как мог он испугаться этого фугаса?! Испугаться так, что и шевельнуться не смог?! И зачем, зачем оттолкнул его этот русский прапор (уже и гнев полыхнул в душе к нему за то, что спас, а сам погиб геройски)? Лучше б уж было Сулиму погибнуть… А теперь никогда не избавиться от проклятого чувства стыда за то, что он испугался, повёл себя не как мужчина… И пусть родные о том никогда не узнают, но ему самому не забыть никогда.

…Военного Грозного Сулим не видел. Этот город помнил он ещё мирным. Сюда несколько раз приезжали Сулеймановы на праздники и в гости к другу отца, кажется, тоже погибшему… Или без вести канувшему… Кто разберёт теперь? Помнится, жена у того друга была русской… Жива ли? Нет, вряд ли… С тоской смотрел Сулим на разрушенный бомбёжками город. А каким он был когда-то! Ездили по улицам автомобили, ходили мирные люди с ясными лицами. Чеченцы и русские жили в согласии в этом городе. И кто бы мог предположить, в какой кошмар всё обратится, спустя какие-то несколько лет! Почему могло случиться такое? Какой злой дух отравил душу народа, посеял семена взаимной ненависти, породил братоубийственную эту войну, от которой сколько ещё раны зализывать!

Уже и февраль на дворе! А на окраинах Грозного ещё не стихли бои. Ещё держится укреплённый Заводской район. Но это – дело времени теперь. Остальной-то город освобождён, наконец… Кончится война, отстроится он заново и будет опять таким же мирным, как в те далёкие (точно и небывалые) дни…

Когда-то на площади «Минутка» было кафе. В нём как-то сидели они с отцом и сестрой Фатимой. Сулиму тогда было лет шесть… Отец был ещё молод, весел… Сулим тогда ударился обо что-то, захныкал, и отец тотчас нахмурился:

– Настоящий мужчина стойко переносит боль. Не позорь меня. Ведь ты мужчина, Сулим?

– Да, отец, – ответил Сулим, мгновенно успокоившись. – Мне и не больно вовсе. Просто в глаз попало что-то.

Отец довольно улыбнулся, потрепал сына по голове:

– Правильно, Сулим! Ты настоящий мужчина!

Как наяву вспомнилась теперь эта сцена… И теперь он даже боли не почувствовал в первый момент. Только вдруг ударило что-то между рёбер, как огнём прожгло…

– Сулим! Сулим! – раздался вскрик Артёма, показавшийся неожиданно очень далёким…

Тут только Сулим понял, что лежит на земле, тут только почувствовал пронзительную боль в груди, почувствовал, что ни рукой, ни ногой шевельнуть не может… Перед глазами заплясали разноцветные искры. Сулим закусил губу, чтобы не застонать от дикой боли… «Мне и не больно вовсе…» – «Правильно, Сулим! Ты настоящий мужчина!» Так и слышался в ушах голос отца…

И вот, кажется, последнее пристанище, которое суждено ему увидеть ещё своими глазами… Полевой госпиталь… Запах спирта и крови… Русский врач, лица которого невидно из-за маски, его усталые глаза под очками…

– Позвонок раздроблен…

– Артерия…

И потонуло всё в сплошном гуле… А следом и лицо доктора, за которое так цеплялся последним взором умирающий Сулим, исчезло во мраке… Бедная мать… Она точно предчувствовала…

Глава 4.

Генерал Булыгин

Хроника

В ночь с 28-го на 29-е января 2000-го года около 1000 боевиков во главе с Шамилем Басаевым, Лечей Дудаевым, Хункарпашой Исрапиловым и др., двигаясь из Грозного к Алхан-Кале (Ермоловке), попали в засаду на мосту через Сунжу. В результате, погибло более половины боевиков: в том числе, Леча Дудаев и Исрапилов. Басаев потерял ногу, но сумел выбраться из «котла».

04.02.00. Принято решение о подготовке к выводу из Чечни значительной части федеральных войск.

06.02.00. Освобождён последний район Грозного – Заводской.

08.02.00. И.О. президента В. Путин заявляет о достигнутом переломе в ходе контртеррористической операции в Чечне. Сергей Ястржембский сообщает, что активная общевойсковая операция сменяется действиями сил МВД.

Аж в глазах потемнело, и кровь к голове прилила. Да что они там, мать их за ногу, совсем ум потеряли?! Мало перемирия этого гребаного было (сколько пацанов зазря положили!), так теперь уже и войска выводить! Ещё Грозный едва взяли (а они подмахнули, когда ещё и Заводской стоял), а уже – назад! Так же и в апреле 95-го Грачёв, гореть ему в пекле, на голубом глазу чесал об окончании военного этапа спецоперации. Сукины дети! Вас-то нет здесь! А вас бы сюда, сюда, прямо в чистилище это, чтобы мало не показалось, чтобы на шкурах своих дублёных всё ощутили! Сидят там в высоких кабинетах, задниц от кресел не отдирая, и бумажки пишут! А здесь – война! Да чтоб их там всех разорвало…

Расстегнул Булыгин ворот, мясистую шею вдруг сдавивший так, что и не вздохнуть. А, может, ошибка? Одумаются ещё? Нет, пустая надежда… Кабы что путное решили, так зараз передумать бы могли (добрую команду получил: спеши исполнять – пока не передумали), а недело делать у нас завсегда – петухом скакать. Быстрее, быстрее, быстрее… И армию в 96-м выводили – быстрее! Всё забывали: людей, технику – быстрее! Куда гонят?! Не годится спешка в таких делах. Не блох же ловим! Эх, теперь бы пойти в эти высокие кабинеты, высказать им всё это, вдолбить! Да словес они, пожалуй, что и не разумеют. Так во лбы их забубенные – кулаком – вдарить – чтобы до самых кишок дошло!

А на днях ещё одно расстройство вышло. Жители местные жаловаться вздумали. Тоже твари хорошие… У самих родственники по горам шастают, наших пацанов постреливают да взрывают, а они строят из себя невинных овец. У них, видите ли, две коровы пропали… Ну, был, был грех. «Оскоромились» солдаты. А что с них взять? Жрать-то охота! Так ведь выдали этим «мирным жителям» (мирным ли?) в качестве компенсации консервов несколько ящиков, извинились, помощь оказали в восстановлении их села… Какого лешего надо ещё?!