Дмитрий Агалаков - Боги войны Страница 9

– Хасим-бек, племянник князя Уруса, – сказал Пелепелицын, взглядом давая тому дорогу. – Прошу любить и жаловать!

Годунов поклонился долгожданному послу, ответил сдержанным поклоном и ногаец.

– Мы уже и дары приготовили хозяину его! – продолжал Годунов. – От царя-батюшки. Как залог нашей дружбы! Всё ли хорошо было, уважаемый Хасим-бек? Всем ли угодили тебе?

– Я сам хочу сказать, всё ли хорошо было, – вдруг проговорил ногаец.

Годунов и Бельский переглянулись.

– Говори, Хасим-бек, ничего не таи. Не обидел ли тебя наш посол Василий Пелепелицын? – спросил Борис Годунов. – Невниманием? Незаботой? Всё говори…

Посол Хасим-бек улыбнулся язвительно, но гнев уже пробивался через другие чувства, заполонял его сердце.

– Невниманием? Незаботой? Что вы, бояре! Василий Пелепелицын честь нам воздал! Да вот уберечь от воровских казаков не сумел. И нет в том его вины, коли царёвых слуг на Волге по пальцам сосчитать можно, а разбойников по Волге да по Самаре гуляет – великие тыщи!

Борис Годунов нахмурился, за ним насупил брови и Богдан Бельский.

– О чём ты, Хасим-бек? – спросил Годунов.

– Передумал я, Василий, скажи сам боярину, как было дело, – потребовал ногаец. – А я послушаю…

Василий Пелепелицын вздохнул:

– Прибыли мы по царскому повелению в Сарайчик, где нас, надо сказать, приняли не очень любезно, мы уже с жизнями попрощались. Поправь, Хасим-бек, коли не так говорю. Но потом договорились мы с князем Урусом. Дал он нам три сотни своих нукеров, дабы мы к его же лиходеям по дороге в столицу не попали, и поехали мы с бухарским караваном в Москву. Пред царские очи. Там, где река Самара в Волгу впадает, устроили нам переправу. Казачки устроили. Поначалу войско ногайское перевезли на ту строну, и вот там казачки атамана Ивана Кольцо их и покрошили. А на той стороне, где мы остались, другой атаман – Богдан Барбоша – со своим воинством нас поджидал. Бухарцев и оставшихся ногайцев они тоже перебили. Только Хасим-бек со своими избранными людьми и остался. Упросил я за него. А то бы разделали, как барашков. Скажи, Хасим-бек, что не вру я.

– Было дело, боярин, – кивнул ногаец. – Коли не Василий Пелепелицын, и нас бы разделали эти звери!

– Но царских послов, слава богу, не тронули и послушали, – заканчивал свою речь Василий Пелепелицын. – Вот таким сладким было наше путешествие до Москвы.

И вновь переглянулись Богдан и Борис. Но куда тяжелее. Ушла благостность с их лиц. Новость была некстати! Совсем некстати! В одночасье рушились большие планы Москвы. Прахом шли.

– Так что вы скажете хозяину моему, князю Урусу? – вопросил Хасим-бек. – О каком мире вы нас просите?! – узкие глаза ногайца наливались кровью. – Вы же сами с казаками-лиходеями справиться не можете! И тех, кого в письмах и грамотах братьями называете, защитить от них не в силах! – Хасим-бек, которого неожиданно прорвало, в неистовом гневе сжал кулаки перед самыми лицами Годунова и Бельского. – Что я скажу своему князю Урусу?! Да он меня живьём в землю прикажет закопать за такой мир с Русью! – Взбешённый ногаец замотал головой. – Не бывать миру между нами! Не бывать!..

5

Иван Кольцо выполнил своё обещание. И Богдан Барбоша помог ему в этом. В жестокие недели середины лета 1581 года тысячи ногайцев из Орды князя Уруса перешли Волгу и грабили русские земли повсюду, куда им хватило смелости залететь. Больше всего досталось городам Алатырю и Темникову. Напившись русской крови, завалив обозы добром, степняки двинулись назад. Тысячи русских пленных тащили они за собой – в основном молодых мужчин и женщин, чтобы обеспечить и себя рабами, и выгодно продать живой товар на рынках Каспия и Чёрного моря.

Один из таких обозов и подстерегли два казачьих атамана. Это случилось как раз в те дни, когда Василий Пелепелицын с послом Хасимом были на полдороге к Москве. Ногайцы переправлялись через Волгу в районе Девьих гор. Когда часть их войска перебралась на плотах на левый берег и, дожидаясь лошадей, оказалась пешей, по ним и ударили из засады казаки. Как всегда, били из пушек и пищалей, затем, уже верхом, резали ногайцев саблями и добивали пиками. Пеший ногаец – слабый ногаец. Другие степняки, только ещё вышедшие на плотах на реку, выли от бессилья, глядя на побоище. Но что толку! Это была крупная военная вылазка, продуманный стратегический манёвр, лихая месть за убиенных русских! Иван Кольцо и Богдан Барбоша ради такого предприятия созвали всех казаков со Средней Волги. Всех малых атаманов пригласили под свои широкие крылья! Шестьсот ногайцев перебили казаки в тот день, трёх мурз взяли в плен. Другие ногайцы так и остались на том берегу – кусать локти и ждать подкрепления. Полтысячи человек русского полона освободили казаки.

– Эх, – сетовал Иван Кольцо, глядя на связанных ногайских князьков, напуганных, злых, горящих ненавистью, – нет с нами Ермака и Матюшки! Вот бы Мещеряк порадовался этой сече! Никакой ливонец столько радости не принесёт казачьему сердцу, как эти вот степные морды!

Богдан Барбоша кивал, соглашаясь с Иваном. Их боевые товарищи – Ермак и Мещеряк – сейчас служили царю верой и правдой и сражались где-то в далёкой Ливонии – с немцами-рыцарями, поляками, литвой и многочисленными их союзниками. Позвали казаков – и они пошли! Один Матвей Мещеряк никогда бы не отправился в те далёкие края, не оторвался бы от Волги, но он всегда был правой рукой своего старшего товарища – Ермака Тимофеевича. Дал когда-то клятву спасшему его Ермаку – и теперь всегда был с ним.

– Как зовут? – спросил Кольцо у ногайца.

Этому степняку понадобился переводчик – не овладел ещё языком тех, кого считал своими рабами.

– Мурза Учмур, – сквозь зубы процедил ногаец.

– Что скажешь, Богдан? – спросил Иван Кольцо. – Не поменял бы ты на ливонца эту прокопчённую харю? – Атаман поставил ногу на плечо молодого мурзы и пнул того – опрокинул навзничь. Ногаец захрипел от злости и обиды. – Этого степного волчонка? Душегубчика ордынского?

– Да ни за что, – кивнул атаман Барбоша. – Ногайцев ловить в родных краях – оно веселее!

– Эй. – Иван обернулся к своим казакам. – Ванька Юрьев! Митька Бритоус!

Двое друзей, препоясанные саблями и кинжалами, были тут как тут.

– Что, атаман? – спросил огненно-рыжий Юрьев с золотой серьгой в ухе.

– Возьмётесь вот этого мурзу в Москву отвезти? Показать царю, кому он поверить решил? С кем он дружбу надумал водить? Да ещё рассказать, сколько этих волков мы положили на этом вот берегу и какой полон добрых христиан отбили?

Рыжий Юрьев и чернявый Митя Бритоус переглянулись.

– Как скажешь, атаман, так и сделаем, – согласился за обоих Иван Юрьев. – И расскажем, и покажем. Пусть царь порадуется!

– Добро, – кивнул Иван Кольцо. – Завтра же и поезжайте! Да возьмите казачков человек двадцать, – он подмигнул мурзе, – целее товар будет!

6

В Москву казацкое посольство въехало в начале августа. Стёпка Пчёлкин напросился ехать со старшими казаками – златоглавую поглядеть! Жара разливалась по столице воюющего со всем миром государства. Волжские казаки вели себя самоуверенно, важничали – как-никак, а привезли в столицу пленного мурзу! Надели яркие кафтаны и шаровары, самые дорогие сапоги.

– Гляди, казачок, вот она, первопрестольная! – говорил Юрьев парню. – Красотища! Бывал я и прежде тут, а всё не надивлюсь! На степной городок мало похожа, а?

– Ой, мало! – управляя конём, огибая торговцев, другой простой люд на улочках Москвы, отвечал Стёпка. – Как же они все уживаются-то друг с другом, а, дядь Иван?

– С трудом, смекаю я! Муравейник точно! – взгляд вольных людей притягивали храмы. – Одних церквей сколько! Да всё золотом покрыто! – Они подъезжали к оплоту столицы. – Кремль, гляди, Царь-град прямо! А вон и Василий Блаженный, так и рвётся к небу! Купола-то какие! Столица! Сейчас подлеца-душегуба подарим царю, – казак кивнул на пленного мурзу, – а потом по кабакам пойдём гулять! Пока не ополовиним все тутошние бочонки, назад не вернёмся!

Но всех казаков в Кремль не пустили. Только перового из них. Иван Юрьев как старший сказал своим: «В Замоскворечье ждите меня! Там в кабаках мёд да вино рекой льются! Только не упейтесь на радостях, меня подождите! – Соловья распирало от гордости за себя и своих героев-товарищей. – Тебя, Пчёлкин Стёпка, вольный казачок, это особенно касается!» – «Я без вас и глотка не сделаю!» – пообещал парень. «Вот и я о том же!» – кивнул его командир.

И потащил мурзу Учмура к царю.

В Кремле объявили: «Казак Иван Юрьев от волжского атамана Ивана Кольцо с подарком!» И вновь встречали послов два придворных человека – Борис Годунов и Богдан Бельский. Настороженно смотрели они на бравого казака, державшего за плечо связанного пленного мурзу.

– Здорово живёте, бояре! – сорвав шапку, низко поклонился Соловей.

– И тебе не хворать, – усмехнулся Годунов.