Богдан Сушинский - Альпийская крепость Страница 9

— Стоит предположить…

— Вспомните, как они зверствовали, хватая в своем тылу ваших провалившихся парней. Припоминаю, как…

Предаваясь каким-то своим воспоминаниям, Дитрих уже был готов окончательно игнорировать чувственные экзальтации фюрера, но в это время Гиммлер осуждающе взглянул на некстати разболтавшихся подчиненных, и они вынуждены были приумолкнуть. Тем более что и фюрер тоже вдруг словно бы очнулся и заинтересованно взглянул на генерал-танкиста от СС.

Пока что оставалось загадкой, почему среди приглашенной на совещание правящей элиты вдруг затесался этот, один-единственный, вояка-фронтовик — коренастый, «простаковатый на вид и грубоватый на слово», как охарактеризовал его однажды рейхсляйтер Борман, генерал. И добро бы кто-нибудь из фельдмаршалов, командующих группой армий, а то ведь всего лишь командующий 6-й танковой армией СС, да к тому же расквартированной сейчас где-то в Австрии.

— Однако я призвал вас сюда, в эти освященные вечностью стены, вовсе не для того, чтобы оплакивать исход нынешней войны, гибель нынешнего, Третьего рейха германцев. — Теперь Гитлер стоял, опираясь растопыренными ладонями о стол. Скорцени видел, что ноги его подогнуты, он уже как бы и не стоит, а пребывает в каком-то полуприсесте, словно бегун, безнадежно засидевшийся на стартовой линии после второго фальстарта. — Нам следует подумать над созданием Четвертого рейха, позаботиться о том, чтобы его творцы начинали свою деятельность, имея достаточный запас драгоценностей и валюты. Должен вам прямо сказать: я хочу оставить творцам последующего великого рейха богатое наследство. Настолько богатое, чтобы оно оказалось достойным возрождаемой Великогерманской идеи. У тебя, Борман, будет особое задание.

— Как всегда готов, мой фюрер, — медленно как-то выходил из состояния своей партийной полудремы рейхсляйтер. Все это время он сидел откинувшись на спинку кресла, но при этом массивная голова его покоилась на груди, упираясь подбородком в лацкан френча армейского образца.

В последнее время Борман предпочитал ходить в таком вот, грязно-песочного цвета френче без каких-либо знаков различия, но тем самым отличаясь от всех остальных приближенных фюрера, обычно присутствовавших на подобных совещаниях.

— Я хочу, чтобы ты сейчас же отбыл в Берхтесгаден, а затем в Оберзальцберг и в Штирию, в Мертвые горы. Мы должны срочно наметить все те тайники — в ставке «Орлиное гнездо», в шахтных штреках, горных пещерах и озерах, в стенах и подземельях местных замков и храмов, наконец, под хозяйственными постройками надежных крестьянских усадеб, — в которых будут сосредоточены государственные и наши с вами личные сокровища.

Улавливая суть задания, которое фюрер давал своему заместителю по партии[19], Геринг все более нервно подергивал не в меру разжиревшим затылком, свисающим за ворот неуместно белого для подобной «похоронной церемонии» и непростительно парадного кителя. Скорцени хорошо помнил, что именно Геринг первым всерьез задумался над спасением своих сокровищ от варваров. Вот только место для собственного «острова сокровищ» стал искать неподалеку от ставки фюрера «Бергхоф» и своей собственной бункер-виллы, именуемой в народе «Герингхаузом». Но из этого не следовало, что именно он первым зародил идею «Альпийской крепости», просто дальше уходить некуда: горы — последняя надежда всяк терпящих поражение.

— Вы не ослышались, господа, и личные тоже, — понемногу оживал фюрер, пытаясь придать своему голосу надлежащие твердость и решительность, — поскольку большая их часть отныне должна служить идее будущего рейха. Запасы золота и серебра, изделия и полотна древних мастеров, наиболее ценная храмовая утварь — все это мы обязаны спасти от варваров, от разграбления; спасти ради наших последователей, ради идеи национал-социализма.

Произнося все это, Гитлер вновь обращался исключительно к Борману, вызывая тем самым ревнивое негодование у рейхсмаршала.

— Мы должны вернуться к идее «Альпийской крепости», — высказался он, как только фюрер завершил очередную часть своего монолога. — Создавая вокруг ставки «Бергхоф» мощный укрепрайон, который бы охватил западные районы Австрии и весь юг Германии, мы получим прекрасный горный редут, в котором отборные войска смогут держаться достаточно долго, чтобы диктовать врагам свою волю. Это позволит не только превратить Альпы в неприступную крепость, но и в надежную, тайную сокровищницу. Мы должны вернуться к этой идее, потому что пора, мой фюрер, давно пора!

9

Из шифрограммы Даллес знал, что в Швейцарию под именем дона Чигарро должен прибыть генерал-майор Уильям Донован[20], но до последней минуты не верил, что подобный визит вообще в принципе возможен. Начальник Управления стратегических служб США — и вдруг столь неожиданный, рисковый вояж!

Конечно, благополучная нейтральная Швейцария — это не объятая войной Германия, и уж тем более — не Россия, так что опасаться ему здесь особо нечего. Тем не менее должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы сам шеф разведки Соединенных Штатов оставил свой офис на Чепел-Хилл в Бэрр-вилле и подался на армейском самолете в Италию, дабы оттуда прилететь в Берн.

— Не трудно догадаться, что, исходя из принципов безопасности, в Вашингтоне были против моей поездки сюда, — выкладывал свою «домашнюю заготовку» Донован, сидя за массивным обеденным столом в номере Аллена. — Но я принадлежу к тем немногим руководителям разведки, которые предпочитают лично инспектировать свои наиболее важные резидентуры.

— К тому же у вас произошла довольно… — Даллес замялся, подыскивая самое безобидное слово, — основательная, что ли, беседа с генералом Дуайтом Эйзенхауэром.

Шеф управления разведки с такой грустью осмотрел бокалы с пивом и огромные «альпийские» отбивные, исходящие паром на еще более огромных мисках и присыпанные тонко нарезанным жареным картофелем — словно все это благополучие у него бездушно отбирают, и угрюмо, с виноватым видом спросил:

— Значит, об этом разговоре вам тоже известно?

«Причем с куда более пикантными подробностями, чем вы способны представить себе, генерал», — мысленно ответил Даллес. Но при этом сочувственно пожал плечами и щадяще произнес:

— Лишь в самых общих чертах, как вы понимаете, сэр.

В своих стычках с людьми в мундирах Главнокомандующий союзными силами в Европе генерал Эйзенхауэр вообще никогда особой деликатностью не отличался. А уж в беседе с начальником управления разведки он попросту рассвирепел. И было от чего свирепеть.

В течение нескольких месяцев агентура Донована уверяла его и Президента США, что фюрер готовится перенести свою канцелярию и штаб Верховного командования вермахта в подземелья некоего подземного города СС «Регенвурмлагеря», он же «СС-Франкония». При том, что никто ему, Главнокомандующему союзными войсками в Европе, не способен был толком объяснить, что собой представляет эта «подземная страна СС». Да, чуть ли не каждый день поступали все новые сведения о том, что будто бы немцы переносят туда, в подземелья, заводы по производству ракет «Фау» и ядерной бомбы, создают запасы урановой руды, строят подземные аэродромы, а также лаборатории по созданию непобедимых «солнечных дисков»[21] и бессмертных, не ведающих ни боли ни страха зомби-воинов; а еще — создают мощные склады с оружием и продовольствием, разводят подземные огороды, животноводческие фермы и все такое прочее.

И поскольку в последние месяцы Гитлер все равно не появлялся в Берлине, предпочитая отсиживаться в своей далекой восточно-прусской ставке «Вольфшанце», почти под носом у русских, а тут еще маршал Жуков на несколько месяцев остановил продвижение своих войск в Польше и почему-то стал окапываться на правом берегу Вислы, — то вроде бы все сходилось.

Получалось так, что русские благородно позволяли англо-американцам увязать в многомесячных боях, теряя сотни тысяч своих парней на фронтах Германии, на всем пространстве уже даже не вплоть до Берлина, а вплоть до Эльбы. А сами ждали, пока Гитлер вместе со всей верхушкой рейха пожалует в эту подземную мышеловку, «Регенвурмлагерь», чтобы взять их там вместе со специалистами, технологиями и заводами по производству «Фау», «солнечных дисков» и даже такой вожделенной для Сталина атомной бомбы!

Причем все яснее становилось, что, чем сильнее оказывался напор вверенных Эйзенхауэру союзных экспедиционных сил, тем ближе были к заветной цели войска Жукова, до поры отсиживавшиеся на берегах Вислы. К тому же русские генералы готовились в первых рядах бросить на доты «СС-Франконии» поляков из лихорадочно формирующейся Армии Людовой, чтобы ворваться в подземелья на их спинах, а точнее, по их трупам.