Натан Эйдельман - Из переписки Н Я Эйдельмана с В П Астафьевым

Тут можно читать бесплатно Натан Эйдельман - Из переписки Н Я Эйдельмана с В П Астафьевым. Жанр: Проза / Русская классическая проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Натан Эйдельман - Из переписки Н Я Эйдельмана с В П Астафьевым

Натан Эйдельман - Из переписки Н Я Эйдельмана с В П Астафьевым краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Натан Эйдельман - Из переписки Н Я Эйдельмана с В П Астафьевым» бесплатно полную версию:

Натан Эйдельман - Из переписки Н Я Эйдельмана с В П Астафьевым читать онлайн бесплатно

Натан Эйдельман - Из переписки Н Я Эйдельмана с В П Астафьевым - читать книгу онлайн бесплатно, автор Натан Эйдельман

Эйдельман Натан

Из переписки Н Я Эйдельмана с В П Астафьевым

Из переписки Н.Я.Эйдельмана с В.П.Астафьевым

Публицистика ОТ СЛОВ К ДЕЛУ?

нацизм в россии

Документы, которые мы публикуем ниже, многим читателям скорее всего уже давно известны, хотя ранее они никогда не публиковались в советской печати. Осенью 1986 года разошлись они в тысячах машинописных экземпляров и стали своего рода самиздатовским бестселлером. Это -- переписка двух писателей, Натана Эйдельмана и Виктора Астафьева. Справедливости ради, надо сказать, что основная часть скандального успеха выпала здесь на долю Виктора Астафьева. Это именно его ответ Эйдельману потряс читателей. Резко и прямо, с неожиданной откровенностью и с еще более неожиданной грубостью, были высказаны в нем шовинистические взгляды автора и традиционно черносотенные обвинения в адрес евреев.

С тех пор прошло уже более трех лет. К сожалению, то, что в 86 году казалось исключительным или даже немыслимым, в 90-м стало заурядным, обычным явлением. Идеологи нового нацизма типа Шафаревича, черные штурмовики общества "Память" и других, "породненных" с ним объединений, непрерывный поток публикаций фашистского толка, попустители и покрыватели в МВД, КГБ и ЦК -- все это сплетается в тугой клубок, становится каждодневным кошмаром нашей действительности. И пожалуй, если не самая страшная, то уж точно самая позорная подробность этого непрерывного шабаша -- участие в нем русских писателей, и не только бездарей и завистников, ни на что другое просто не годных, но и тех, что успели заслужить уважение и любовь требовательных читателей. Именно сегодняшняя ситуация в культуре, как никогда острая и опасная, заставляет нас вновь и вновь возвращаться к этой мрачной теме *.

В качестве комментария -- и к этим письмам, и к ведущейся сейчас в стране антисемитской кампании -- мы публикуем статью московского писателя Юрия Карабчиевского "Борьба с евреем". Статья ранее была напечатана в журнале "Страна и мир", издающемся в Мюнхене и имеющем крайне малый тираж. Для публикации в нашем журнале автор внес в первоначальный текст ряд изменений.

Завершает подборку интервью, данное В. Астафьевым для газеты "Ли-берасьон".

Переписка имела место в 1986 году.

Натан Яковлевич Эйдельман скончался 1989 году. -- Прим. ред.

Н. Я. ЭЙДЕЛЬМАН -- В. П. АСТАФЬЕВУ

Уважаемый Виктор Петрович!

Прочитав все или почти все Ваши труды, хотел бы высказаться, но прежде -- представлюсь.

Эйдельман Натан Яковлевич, историк, литератор (член СП), 1930 года рождения, еврей, москвич; отец в 1910-м исключен из гимназии за пощечину учителю-черносотенцу, затем -- журналист (писал о театре), участник первой мировой и Отечественной войны, в 1950-- 55-м сидел в лагере; мать -учительница, сам же автор письма окончил МГУ, работал много лет в музеях, в школе; специалист по русской истории XVIII-- XIX веков (Павел I, Пушкин, декабристы, Герцен).

Ряд пунктов приведенной "анкеты" Вам, мягко говоря, не близок, да ведь читателя не выбирают.

Теперь же позволю себе высказать несколько суждений о писателе Астафьеве.

Ему, думаю, принадлежат лучшие за многие десятилетия описания природы ("Царь-рыба"); в "Правде" он сказал о войне, как никто не говорил. Главное же -- писатель честен, не циничен, печален, его боль за Россию -- настоящая и сильная: картины гибели, распада, бездуховности -- самые беспощадные.

Не скрывает Астафьев и наиболее ненавистных, тех, кого прямо или косвенно считает виноватыми...

Это интеллигенты-дармоеды, "туристы"; те, кто орут "по-басурмански", москвичи, восклицающие: "Вот когда я был в Варне, в Баден-Бадене". Наконец, -- инородцы.

На это скажут, что Астафьев отнюдь не ласкает также и своих, русских крестьян, городских обывателей.

Так, да не так!

Как доходит дело до "корня зла", обязательно все же появляется зловещий горожанин Гога Герцев (имя и фамилия более чем сомнительны: похоже на Герцена, а Гога после подвергся осмеянию в связи с Грузией). Страшны жизнь и душа героев "Царь-рыбы", но уж Гога куда хуже всех пьяниц и убийц, вместе взятых, ибо от него вся беда.

Или по-другому: голод, распад, русская беда -- а тут: "было что-то неприятное в облике и поведении Отара. Когда, где он научился барственности? Или на курсах он был один, а в Грузии другой, похожий на того всем надоевшего типа, которого и грузином-то не поворачивается язык назвать. Как обломанный, занозистый сучок на дереве человеческом, торчит он по всем российским базарам, вплоть до Мурманска и Норильска, с пренебрежением обдирая доверчивый северный народ подгнившим фруктом или мятыми, полумертвыми цветами. Жадный, безграмотный, из тех, кого в России уничижительно зовут "копеечная душа", везде он распоясан, везде с растопыренными карманами, от немытых рук залоснившимися, везде он швыряет деньги, но дома усчитывает жену, детей, родителей в медяках, развел он автомобилеманию, пресмыкание перед импортом, зачем-то, видать, для соблюдения моды, возит за собой жирных детей, и в гостиницах можно увидеть четырехпудового одышливого Гогию, восьми лет отроду, всунутого в джинсы, с сонными глазами, утонувшими среди лоснящихся щек" (рассказ "Ловля пескарей в Грузии", журнал "Наш современник", 1986, No 5, с. 125).

Слова, мною подчеркнутые, несут большую нагрузку: всем -- надоели кавказские торгаши, "копеечные души"; то есть, иначе говоря, у всех у нас этого нет -- только у них: за счет бедных ("доверчивых") северян жиреет отвратительный Гогия (почему Гогия, а не Гоги?).

Сила ненавидящего слова так велика, что у читателей не должно возникнуть сомнений: именно эти немногие грузины (хорошо известно, что торгует меньше 1% народа) -- в них особое зло и, пожалуй, если бы не они, то доверчивый северный народ ел бы много отнюдь не подгнивших фруктов и не испытывал недостатка а прекрасных цветах.

"Но ведь тут много правды, -- воскликнет иной простак, -- есть на свете такие Гоги, и Астафьев не против грузинского народа, что хорошо видно из всего рассказа о пескарях в Грузии".

Разумеется, не против: но вдруг забыл (такому мастеру непростительно), что крупица правды, использованная для ложной цели, в ложном контексте, -это уже неправда и, может быть, худшая.

В наш век, при наших обстоятельствах только сами грузины и могут так о себе писать или еще жестче (да, кстати, и пишут -- их литература, театр, искусство давно уже не хуже российского); подобное же лирическое отступление, написанное русским пером, -- та самая ложка дегтя, которую не уравновесят целые бочки русско-грузинского меда.

Пушкин сказал: "Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног -но мне досадно, если иностранец разделит со мною это чувство"; стоит задуматься -- кто же презирает, кто же -- иностранец?

Однако продолжим. Почему-то многие толкуют о "грузинских" обидах по поводу цитированного рассказа; а ведь в нем же находится одна из самых дурных, безнравственных страниц нашей словесности: "По дикому своему обычаю, монголы в православных церквах устраивали конюшни. И этот дивный и суровый храм (Гелати) они тоже решили осквернить, загнали в него мохнатых коней, развели костры и стали жрать недожаренную, кровавую конину, обдирая лошадей здесь же, в храме, и, пьяные от кровавого разгула, они посваливались раскосыми мордами в вонючее конское дерьмо, еще не зная, что созидатели на земле для вечности строят и храмы вечные" (там же, с. 133).

Что тут скажешь?

Удивляюсь молчанию казахов, бурятов. И кстати бы вспомнить тут других монголоидов -- калмыков, крымских татар -- как их в 1944 году из родных домов, степей, гор "раскосыми мордами в дерьмо..."

-- Чего тут рассуждать? -- расистские строки. Сказать по правде, такой текст, вставленный в рассказ о благородной красоте христианского храма Гелати, выглядит не меньшим кощунством, чем описанные в нем надругательства.

170 лет назад монархист, горячий патриот-государственник Николай Михайлович Карамзин, совершенно не думавший о чувствах монголов и других "инородцев", иначе описал Батыево нашествие; перечислив ужасы завоевания (растоптанные конями дети, изнасилованные девушки, свободные люди, ставшие рабами у варваров, "живые завидуют спокойствию мертвых"), -- ярко обрисовав все это, историк-писатель, мы угадываем, задумался о том, что, в сущности, нет дурных народов, а есть трагические обстоятельства, -- и прибавил удивительно честную фразу: "Россия испытала тогда все бедствия, терпенные Римскою империей .. когда северные дикие народы громили ее цветущие области. Варвары действуют по одним правилам и разнствуют между собою только в силе". Карамзин, горюющий о страшном несчастье, постигшем его родину, даже тут опасается изменить своему обычному широкому взгляду на вещи, высокой объективности: ведь ужас татарского бедствия он сравнивает с набегами на Рим "северных варваров", среди которых важную роль играли древние славяне, прямые предки тех, кого громит и грабит Батый.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.