В Слепцов - Трудное время Страница 10

- Кто там? - спросила Марья Николавна.

- Можно войти? - нерешительно спросил Щетинин.

- Зачем?!.

Щетинин молчал. Из комнаты тоже ответа не было. Он постоял еще немного, тихо отнял руку от двери и вернулся в кабинет. Медленно сел на диван, развернул книгу, подпер голову рукою и стал смотреть в книгу; осторожно соскоблил муху, приплюснутую между страницами, перевернул лист, не замечая, что книга лежит вверх ногами, и опять углубился в чтение.

Прошло полчаса. Наконец он вздохнул, отодвинул книгу от себя, посмотрел кругом и пошел во флигель.

Рязанов лежал на кровати и смотрел в потолок. На стуле подле него горела свеча; тут же валялась на полу развернутая книга.

- Ты что? - спросил его Рязанов.

- Я, брат... Вот что: история тут вышла...

- Какая история?

Рязанов повернулся на бок; Щетинин стоял над ним и рассматривал свечу.

- А такая, что... Как бы это тебе сказать?.. Там, знаешь, это бывает...

- Где бывает?

- Да в городе. Как они, черт? Как это называется?.. Съезды. Ну да. Мировые съезды бывают.

- Так что ж?

- Ну, поедем!

- У тебя дело, что ли, там есть?

- Какое, к черту, дело? На кой мне их!

- Так зачем же ты меня зовешь?

- Да я тебя зову, видишь ли, зачем...

Щетинин отошел к окну.

- Я тебя, любезный друг, зову... - продолжал он, поднимая с полу книгу и перелистывая ее,  - чтобы... Понимаешь, не скучно было. И мне веселей, и тебе веселей. Понял? Ну да. Коптеть тут в деревне. Что хорошего? Так ведь? говорил Щетинин, складывая книгу и отдавая ее Рязанову.

Рязанов пристально посмотрел на него и взял книгу.

- Что ты такое мелешь? - наконец спросил он. - Ты, должно быть, болен, болен, что ли?

- Да, брат; у меня ужасно голова болит. Прощай!

Рязанов посмотрел ему вслед, пожал плечами, опять раскрыл книгу и принялся читать.

Щетинин, вернувшись домой, прошел прямо в спальню, зажег свечу и сел на стул у кровати. На подушках лежала ночная кофта и чепчик Марьи Николавны. Постель, как была постлана, так и осталась неизмятою. На столике, рядом с подушками, стоял графин с водою. Щетинин налил стакан, выпил и долго, со стаканом в руке, глядел на подушку, потом поставил его на столик, поправил одеяло и ушел в кабинет.

На другое утро приказчик несколько раз приходил за делом, - Щетинин все спал. Часов в девять подали самовар, Марья Николавна вышла в столовую, заварила чай; в передней показались мужики. Наконец разбудили Щетинина, приказчик вошел в кабинет. Барин сидел за письменным столом, протирая глаза, и ничего не понимал. Приказчик постоял у двери, поглядел, сделал шаг вперед, поклонился, подождал и, кашлянув, решился спросить:

- Лексан Васильич.

- А?

- Во флигаре прикажете потолки настилать, или погодить до вас?

- Погодить, погодить...

- Стало быть, сами изволите быть?

- Ну, да. Конечно.

Щетинин все протирал себе глаза и никак не мог их протереть.

Приказчик еще немного помолчал.

В это время Щетинин уж начал дремать, облокотившись на стол. Приказчик кашлянул еще раз; Щетинин вздрогнул и открыл глаза.

- Насчет крюковских мужиков будет ваше приказание? - спросил приказчик погромче.

- Как же, как же, брат...

- Леску позволите им отпустить?

- Что ж, пусть их!..

- Все маненько почистится лесок.

- А?

- Почистится, мол.

- Ну, да. Чего тут еще...

- Глядеть так-то быдто лучше, веселей.

- Хх! отличная, брат, штука!

Щетинин улыбнулся и сейчас же опять задремал.

Через несколько минут приказчик спросил:

- Так когда же изволите приехать?

- Куда?

- А на футор-с?

- Ну, вот еще! за коим чертом я туда поеду? Не видал я тваво футора, говорил Щетинин недовольным голосом и опустил голову на стол.

- Что ты к нему пристаешь? - из столовой вполголоса сказала приказчику Марья Николавна.

- Разве ты не видишь, что он спит?

- Кто спит? Я сплю? Это неправда! - вскочив со стула, говорил Щетинин. - Я не сплю.

Приказчик все еще стоял в дверях. Щетинин широко открыл глаза, потянулся, посмотрел вокруг, наморщил брови и задумался.

- Да, - как будто припоминая что-то, произнес он. - Это так... - потом, заметив приказчика, прибавил: - Ты, брат, вот что: ты там... Как это сказать?.. Ты, любезнейший... Ну, да; ты вели лошадей поскорее заложить, говорил он, уже совершенно очнувшись. - А насчет дел, это там после, мы увидим. Ступай!

- Мужички тоже было... - заговорил приказчик, указывая на мужиков, стоявших в передней.

- Гони их, - крикнул Щетинин.

Пришел Рязанов; Щетинин наскоро выпил стакан чаю, умылся. Во все это время никто из них не сказал ни одного слова. Как только выехали в поле, Щетинин заснул и проспал до самого города.

V

Действительно, в городе был мировой съезд и к тому же - крестьянская ярмарка. По улицам бродили пьяные мужики и разряженные бабы; на базарной площади стояли палатки и шалаши с товарами; в подвижном трактире играла музыка и пели песни; солнце пекло, пыль тучею стояла над толпою мужиков, двигавшейся во все стороны; между возов пробирался на паре караковых исправник 1, с верховым полицейским служителем позади. В толпе ходили управляющие, барыни с узлами и с раскрасневшимися лицами.

В сторонке, у весов, стояло шесть человек гарнизонных солдат в суконных галстухах и в белых холщовых мундирах. Перед ними прохаживался капитан: он делал им смотр и ругался, а сам был пьян. Солдаты тоже были пьяные и, вздыхая, равнодушно посматривали на проходящих.

Тут же стояли дрожки 2, на которых приехал капитан. Он все собирался уехать, несколько раз подходил к дрожкам и поднимал ногу, но сейчас же опять возвращался и опять принимался ругаться. На правом фланге стоял солдат с заплаканным лицом. Он был пьянее всех; стоя ввытяжку, он плакал и не сводил глаз с своего командира.

- Я тебе по-ка-жу, твою мать, я тебе покажу! - кричал капитан, наступая на солдата.

- Готов, завсегда готов, - Вытягивая лицо вперед, отвечал солдат.

- Молчать!

- Слушаю, васскрродье.

- В гррроб заколочу!..

- С радостью...

Бац.

Солдат заморгал глазами и выставил свое лицо еще больше вперед. Проходящие мужики останавливались. Солдат всхлипывал и, не утирая слез, прямо смотрел в глаза начальнику.

- У! Рраспротак, - рычал капитан, косясь на солдата и подходя к дрожкам.

- С моим с удовольствием! - крикнул солдат.

- Молчать! - заревел капитан, снова подлетая к солдату.

По улицам ездили и бродили помещики; в домах тоже везде виднелась водка и закуска; из отворенных окон вылетал табачный дым вместе со смехом и звоном графинов.

В этот день назначено было открытие по возобновлении дворянского клуба, с переименованием его в соединенный, так как в новом клубе предполагалось соединить все сословия.

Мировой съезд помещался в том же здании, а потому у ворот и на крыльце толпились мужики, вызванные посредниками в город по делам.

Щетинин с Рязановым прошлись по ярмарке и отправились в клуб. На дороге им попались дворяне; они шли вчетвером, обнявшись, в ногу и наигрывали марш на губах.

Впереди маршировал маленький толстенький помещик и размахивал планом полюбовного размежевания вместо сабли.

- Здравия желаем, ваше-ство-о! - гаркнули дворяне, поравнявшись со Щетининым, и пошли дальше.

- Спасибо, ребята! - крикнул высунувшийся из окна помещик.

- Рады стараться...

- По чарке на брата! Идите сюда! - кричал он, махая рукою.

- Правое плечо вперед, - марш! - скомандовал начальник, и отряд завернул в ворота.

По улице пронесся легонький тарантас, запряженный тройкою маленьких лошадок. В нем сидел полный мужчина в военной фуражке, но с бородою, и делал Щетинину ручкою. Он поклонился.

Из окон выглядывали дамы и говорили, показывая на Щетинина с Рязановым: "вон они, коммунисты!"

Щетинин шел молча и рассеянно глядел по сторонам, рассеянно отвечая на поклоны. В клубе у подъезда стояли и лежали сельские власти: старшины, сотские 3, старосты и проч.; некоторые пристроились в тени, а шляпы их торчали на заборе.

Заседание мирового съезда еще не кончилось. В зале, посреди не, стоял большой стол, за которым сидели посредники с цепями на шее и с председателем во главе. Вокруг них толпились помещики, управляющие и поверенные; прочие дворяне бродили по зале и, по-видимому, скучали. Из буфета слышался бойкий разговор, смех и остроты.

- Да будет вам, - уговаривал один помещик посредников. - Ну что в самом деле пристали! водку пора пить.

- Погодите, - с озабоченным видом отвечали посредники. - Не мешайте!

- Позвольте мне, господа, прочесть вам, - громко заговорил один из посредников, обращаясь к съезду,  - письмо, полученное мною на днях от землевладельца, господина Пичугина.

- Слушаем-с, - ответил председатель и сделал серьезное лицо.

Посредник начал читать: "Милостивый государь, Иван Андреевич, не имея чести быть лично с вами знаком, имею честь довести до сведения Вашего следующий анекдот. 1863 года, мая 12-го числа, крестьянин-собственник сельца Ждановки, Антон Тимофеев, приидя ко мне на барский двор в развращенном виде, с наглостию требовал от меня, чтобы я отдал ему его баб, угрожая мне в противном случае подать на меня жалобу мировому посреднику. И когда я выслал ему сказать через временно обязанную 4 женщину мою Арину Семенову, что по условию я могу пользоваться его бабами все лето, то он за это начал женщину мою всячески ругать, называя ее стерва и при том показывая ей язык. После этого что же, всякая скотина может безнаказанно наплевать мне в лицо! Конечно, они теперь вольные и могут все делать. Но я этого так не оставлю и буду просить высшие власти о защите меня от притеснения и своеволия мужиков. Нет, это много будет, если всем их пошлостям подражать. Им и без того отдано все, а мы лишены всего. Имею честь быть..." и проч.