Всеволод Овчинников - Восхождение на Фудзи (Репортажи из Японии) Страница 10

Поселок Акидзима не фигурирует в туристских путеводителях. Но по воскресеньям туда часто приезжают большие группы людей. И всегда перед этой молчаливой, сосредоточенно слушающей толпой можно видеть фигуру учителя Гото.

Он ведет гостей вдоль проволочных заграждений. Налево, между густо рассыпанных крестьянских домов втиснуты лоскутки ячменных полей, формой, цветом да, пожалуй, и размерами напоминающие разостланные циновки. А направо разительным контрастом раскинулся простор аэродрома Йокото. Сколько земли в краю безземелья обречено на бесплодие там, за колючей проволокой!

Поход обычно заканчивается у школы. Страницы брошюры "Шум самолетов" здесь словно оживают. Дети сами читают отрывки из своих сочинений, а взлетающие и садящиеся бомбардировщики напоминают гостям, что небо над Акидзимой никогда не бывает тихим.

Хоть и часты аварии при взлете и посадке, отнюдь не в них главная опасность, исходящая от баз. Гнездилище носителей водородных бомб - это магнит, который в случае использования их для агрессии навлечет на себя первый же грозный ответный удар. Те, что обосновались за колючей проволокой в чужой стране, отдают себе отчет в этом. Они готовятся за несколько минут поднять в воздух не только боевые машины, но и свои семьи.

А японцы - где искать им спасения на собственной земле?

Слово "Микурадзима" с тревогой зазвучало на устах не только потому, что народу дороги судьбы 283 соотечественников. Участь острова, приносимого в жертву чужеземному богу войны, напомнила, что опасность стать мишенью угрожает всей Японии.

Восемь углов под одной крышей

Каково место Японии в современном мире? Какова ее новая роль? Что нужно ей для того, чтобы выступать на международной арене действительно как великой державе?

Эти естественные раздумья приобретают в Японии отнюдь не отвлеченный характер. Они стали острой политической проблемой, ибо на них пытаются спекулировать. Кое-кто старается вбить в головы молодежи, что быть мировой державой Японии мешает отсутствие неких "национальных целей". Дескать, выкорчевали из умов милитаризм и шовинизм, но ничего другого взамен не насадили. Вот и возникла "духовная пустота", помеха национальному самосознанию...

Здоровое чувство национальной гордости расцветает на почве доброжелательства и уважения к другим народам. Но у тех, кто кричит об "идейном вакууме", на уме другое. Именно по настоянию этих кругов вновь объявлен государственным праздником день восшествия на престол мифического императора Дзкмму, а 11 февраля 660 года до нашей эры стало считаться датой основания японского государства.

Прогрессивная общественность возражала не только потому, что этот взятый из легенд факт оспаривается наукой.

"Вплоть до конца войны, - писала газета "Иомиури", - японских детей учили не историческим фактам, а мифам. Их учили, что Япония - священная земля, управляемая никогда не прерывавшейся династией потомков Дзимму. Их заставляли заучивать девиз Дзимму: "Восемь углов мира под одной крышей".

Идея, заложенная в этом девизе, составляла духовную основу агрессивной, империалистической, воинствующей, ультранационалистической Японии.

Народу внушали, что божественное предназначение Страны восходящего солнца - собрать "восемь углов мира под одной крышей" (то есть объединить под властью Японии все страны света).

За шовинистический угар, за алчные планы "Великой восточной Азии" пришлось расплачиваться дорогой ценой...

Солдаты уходят на войну. Тот, кто шагает во главе колонны, вместо винтовки несет на плече двухметровую деревянную ложку, всю исписанную иероглифами. Это увеличенная до гигантских размеров самодзи - круглая лопаточка, какими в японских семьях раскладывают рис из котла в миски. Подарить большую самодзи - значит выразить пожелание: загребать добычу лопатой. С таким напутствием провожали войска.

А вот встреча. Тот же строй, та же походная форма, только без винтовок. Что несут солдаты вместо них? Бережно, словно только что полученную награду, каждый прижимает к груди аккуратный белый ящичек. Колонна награжденных? Нет, это возвращаются домой останки тех, кто погиб на заморских фронтах. Три миллиона урн, обтянутых белым траурным крепом, - вот трофей, который принесла японскому народу война.

Оба этих снимка помещены в изданном газетой "Майнити" фотоальбоме "История Японии в войне". Страницы его бесценны не только самой своей документальностью. В книге собраны как раз те снимки, которые наиболее правдиво отразили лицо войны и потому были скрыты от взоров народа: цензура ставила на них клеймо "Запрещено".

Со времени вторжения в Маньчжурию в сентябре 1931 года и до капитуляции в сентябре 1945 года в "Майнити" скопилось 24 038 таких фотографий, которые газета не могла опубликовать, Однако сотрудники редакции тайком хранили их, желая сберечь запрещенные кадры для истории, для будущих поколений.

Расправы над чужими пленными и брустверы из трупов своих солдат.

Горящие японские города и бездомные жертвы налетов, бредущие с узлами неведомо куда.

Все это летопись того, как от девиза "собрать восемь углов мира под одной крышей" в 1940 году военщина довела страну до культа самоубийств в 1945-м.

Фабриканты оружия гребли барыши большой лопатой. Но народу, пришлось дорого расплачиваться за девиз Дзимму. Цена эта определена и подсчитана не пером историков, а выписана на семейных могильных плитах.

Вот лишь одна из таких бессчетных надписей на кладбище, расположенном неподалеку от монумента Дзимму:

Хисасада Кавакубо,

28 лет, летчик, сбит над Амоем (Южный Китай) 16 мая 1938 года.

Сабуро Кавакубо,

27 лет, подводник, погиб в южной части Тихого океана 12 июля 1944 года.

Сиро Кавакубо,

24 года, летчик, убит американской бомбой на аэродроме острова Трак 30 апреля 1944 года.

Теруо Кавакубо,

23 года, моряк-смертник, взорвался вместе с торпедой у берегов Новой Гвинеи 12 января 1944 года".

Живым в этой семье остался лишь пятый из сыновей - Хидео Ковакубо, который во время войны был еще школьником и вместе с одноклассниками отбывал трудовую повинность на военных верфях Сасебо.

"К погибшим братьям я отношусь с благоговейным уважением, как к людям, которые сделали все, что требовал тогда от них долг, - пишет Хидео. - И все же, спрашивая себя сейчас, в чем был смысл этих жертв, я могу думать о судьбе братьев лишь как о напрасно загубленных молодых жизнях. Я считаю, что единственный способ оправдать тяжкие утраты минувшей войны - это посвятить свою жизнь миру, миру без войн".

Как раз в то время, когда вышел юбилейный фотоальбом, на страницах японской печати развернулась дискуссия о том, что следует знать о минувшей войне подрастающему поколению.

Профессор Сабуро Иенага, автор учебника "Новая история Японии" для старших классов, демонстративно подал в суд на министерство просвещения за то, что оно добивается внесения в текст все новых и новых поправок. Суть изменений - постепенный отход от оценки минувшей войны как преступного акта со стороны тогдашних правителей Японии - милитаристской клики.

Мысль, которая поначалу исподволь протаскивалась между строк, возможно, и не наделала бы такого шума, если бы тенденция эта не обнажилась вдруг совершенно наглядно. По договоренности с министерством просвещения издательство "Сёсеки" вздумало заменить иллюстрации в разделе "Война и жизнь населения". Вместо женщин, томящихся в очереди за продовольственным пайком, появилась фотография совсем иного плана: премьер Тодзио отечески утешает детей павших воинов.

Страница учебника попала в газеты, вызвала поток негодующих писем.

"Что хотят внушить учащимся этой иллюстрацией? - писал в газету "Асахи" школьник Кёйко Хомма из города Сендай. - Я хорошо помню снимок Дальневосточного военного трибунала, который, кстати, тоже отныне изъят из учебника. Учитель рассказывал, что главные военные преступники понесли на этом суде должное наказание. Был приговорен к смертной казни и Тодзио. Неужели мы должны теперь смотреть на него как на героя? Можно ли позволить нам расти без знания ужасов войны?"

Учителя верны клятве

Все шестьсот тысяч,

Как один, верны клятве.

Это мы, это мы - Никкёсо.

Где только не услышишь гимн Всеяпонского профсоюза учителей "Никкёсо"! Его поют стоя, взявшись за руки, сомкнув плечи и раскачиваясь в такт.

...Дальняя юго-западная оконечность острова Сикоку. Прибрежный поселок, весь завешанный гирляндами вяленой рыбы. Ветки цветущей вишни заглядывают в распахнутые окна школы, оттуда в весеннем воздухе далеко разносится пение. Учителя прощаются с выпускниками. Ну что ж, можно верить в этих подростков! Вон с каким упоением вторят они песне своих воспитателей:

Небо окрашено заревом рассвета.

Для молодежи укажем верный путь.

Это мы, это мы - "Никкёсо".

Учителя прощаются и друг с другом. Как всегда, в конце марта, когда в Японии завершается учебный год, отделы народного образования объявляют очередную перетасовку преподавательских кадров: одних - отсюда туда, других - оттуда сюда, чтобы не слишком глубоко пускали корни за пределами школы,