Вячеслав Пьецух - Деревенские дневники Страница 10

Наискосок от моей усадьбы третий год строится некто Елена Сергеевна, предпринимательница из Твери, и вкруг постройки валяются сосновые бревна, на них-то мы и усаживаемся курить. Сидоркин заводит свой козырной сюжет...

- Сколько раз я ей говорил: на хрена, говорю, Сергеевна, тебе эта санатория, построила бы домик с марсандой - самое было б то!

- Для человека главное,- отвечаю,- это живительное пространство, в котором себя вольготно чувствует твое "я". Недаром настоящий крестьянин всегда норовил прикупить земли.

- Ну это, наверное, при царе Горохе существовала такая мода, сейчас колхознику земля и даром-то не нужна.

- Удивительное дело,- говорю.- Неужели у вас на весь колхоз не нашлось ни одного мужика, который решил бы завести собственное хозяйство?!

- Ну почему? Нашелся один такой, землю взял, телят завел, сушилку свою построил - все, как полагается у мироеда и кулака...

- Ну и что?

- Убили.

- Как так убили?!

- А так: приехал какой-то хмырь с того берега Волги, вытащил из багажника двустволку и застрелил.

Солнце уже давненько перебралось на ту сторону реки и, точно с устатку, присело на кроны деревьев, произведя неожиданное, золотисто-салатовое свечение, молодая трава, еще нечувствительная к движению воздуха, потемнела, да и ветер стих, галки угомонились, слышатся только соседские, по-вечернему умиротворенные голоса. Вот уж, действительно, как подумаешь, благодать.

По вечерам обыкновенно бывают гости. Поскольку слышимость в наших местах противоестественная, то о приближении гостей из соседних деревень я узнаю задолго до их появления, когда они еще только въезжают в Козловку, а это за рощей, гречишным полем, речкой Козловкой же и предлинным оврагом, который почему-то называется - Сухой Ключ. По голосу двигателя я даже распознаю, кто именно едет в гости: то - Логиновы на "девятке", сё - Диодоровы на "рено".

Положим, вечерним делом сижу у Генки-Астронома на скамеечке у ворот. Заметим, что Астроном он прозывается вот по какой причине: за малой приспособленностью к хозяйству жена Татьяна частенько посылает его сторожить утят; сидит Генка на берегу маленького вонючего пруда, затянувшегося тиной яхонтового оттенка, и смотрит в небо: не ровен час, ястреб налетит и нанесет урон сонму его утят. Разумеется, такое меланхолическое занятие на могло не сказаться на его умонастроении, во всяком случае, понятно, отчего он пописывает стихи. Подозреваю даже, что Генка по-своему обогатил поэтическую традицию, по крайней мере он обошел японскую культуру тристишия "хокку", ибо навострился сочинять вирши, состоящие из двух строк. Например:

Того и жди

Пойдут дожди.

Или:

Внутри бьется, чуть дыша,

Молодежная душа.

Так вот, сидим мы с Генкой-Астрономом на скамеечке у ворот; я любуюсь на закат, грозно-багровый, волнующий, как дурное предзнаменование: запад придавила темно-лиловая туча, оставив голубую полоску по-над горизонтом, и солнце оттуда выглядывает, словно глаз, налившийся кровью,- Генка по инерции смотрит в небо.

- Ген,- говорю,- сколько молока надоил сегодня?

- Литров шесть,- отвечает он,- а вчера было полноh ведро. Ну с каждым днем всё хуже и хуже, то есть вся Россия помаленьку идет к нулю! В позапрошлом году продали лен? Худо-бедно продали, а в прошлом году льнокомбинат ни копейки не заплатил, и, можно сказать, пошел по миру наш колхоз. Так надо думать, что в этом году вообще лен сеять не будем, вот до чего дошло!

У Генки-Астронома три коровы, две свиньи, десяток овец и птицы не сосчитать, но он аккуратно голосует за коммунистов и после очередного поражения левых сил напивается так, что начисто пропадает, и Татьяна, вооружившись совковой лопатой, идет по деревне его искать.

Невольно подумаешь: русская жизнь, взятая среднеарифметически,- это сплошной какой-то "Вишневый сад", а взятые среднеарифметически русские люди сплошные фирсы, которых защемило по двум кардинальным пунктам, именно: человека забыли, и куда было лучше при господах. Ну не умеет - или не желает наш соотечественник жить сегодняшним днем, а предпочитает существовать либо днем завтрашним, либо вчерашним, не важно, что завтра для него чревато всененавистными демократическими свободами, а вчера он, высунув язык, гонялся по Москве за любительской колбасой. Но то, что мы называем "сегодня", собственно, и есть жизнь, и, стало быть, русский человек просто-напросто не очень-то любит жить, что проясняет многие особенности нашего быта и национальной истории, например, почему мы-таки победили в Великой Отечественной войне.

Итак, сидим мы с Генкой-Астрономом на скамеечке у ворот, разговариваем, вдруг явственно слышу, что гости едут: вот Диодоровы на "рено", вот Логиновы на "девятке", да к тому же еще и Холмогоровы на "Оке". Благо, по деревенской жизни всегда найдется, чем угостить, вплоть до самодельного кальвадоса из райских яблок, и покуда соседи минуют овраг, гречишное поле, рощу - на маленькую полянку позади дома будет вынесен пластиковый белый стол со стульями, а на столе появится свеча в стеклянном подсвечнике, четвертная бутыль кальвадоса, соленья-варенья и большое блюдо жареных окушков. И десяти минут не пройдет, как, перецеловавшись по московскому нашему обычаю, усаживаемся за стол; разливается по стаканам яблочная водка, зажигается свечка - и вдруг увидится картина поразительной, ненынешней красоты: еще не ночь, но воздух прозрачно-темен, на востоке низко висит изумрудная Венера, звезда весенняя, и точно смотрит, чуть в стороне, у забора, белеет вишня, похожая на тучное привидение, а недвижимое янтарное пламя свечки озаряет лица каким-то библейским светом; даже собаки не брешут, разморенные тишиной, ну разве майский жук налетит, жужжа, и слышно плюхнется в смородиновые кусты. Говорить не хочется, и так хорошо, но мало-помалу кальвадос развязывает языки.

- Вот интересно,- говорю,- сколько лет нашей деревне? Вероятно, лет двести, а может быть, и пятьсот.

Логинов говорит:

- Вы представляете себе: пятьсот лет тому назад, еще при Иване III, сидели вот так же здешние мужики, от которых и костей, наверное, не осталось, и говорили о том о сем...

Я:

- И один другому говорит: не ндравятся мне теперешние порядки, вот татар зачем-то прогнали, а, спрашивается, зачем?!

- В том-то все и дело,- вступает Диодоров,- что не там мы ищем истоки вековечной своей беды. У русского человека во всем климат виноват или англичане, а сам он нечаянно падший ангел, который по недоразумению питается лебедой.

Мы так, замечу, давно знакомы, что тезисами говорим, опуская связующее звено, но все равно получается примерно "Вишневый сад".

- Истинная правда! - меж тем соглашаюсь я.- Если бы мы поменьше думали о правительственном кризисе в Доминиканской Республике, а побольше заботились о себе, Россия давно бы стала столицей мира.

Помолчим немного, разомлевшие от прелестного майского вечера и вина. Слышно, как неподалеку неустанно шумит река, в березовой роще вдруг страшно крикнет птица, на дальнем конце деревни пикнет и замолчит не совсем трезвая гармонь, и такое внезапно нахлынет ощущение счастья, что горло запрет какой-то хороший спазм.

Потом Холмогоров скажет:

- Между прочим, генерал Лорис-Меликов, которого с ног до головы оболгала советская историческая наука, был выдающийся государственный деятель и замечательный человек. Но обратите внимание: на Берию ни одного покушения не было, в Суслова только раз бросили бутылкой из-под портвейна, а на Лорис-Меликова народовольцы открыли форменную охоту. О чем это говорит?

- Это говорит о том,- отзывается Диодоров,- что человечество еще не преодолело стадию поздней дикости и ему до сих пор неведомо, что к чему. У человека, положим, за плечами высшее образование и кандидатский минимум, а он не отличает либерала от стукача!

- По этой же причине,- добавляет Логинов,- люди ищут решение проблемы жизни и смерти в коммерческой деятельности, в занятии искусствами и особенно в политической борьбе, глупее которой человечество ничего не выдумало, если не считать танцы.

Я:

- Между тем Лафотер еще двести лет назад открыл, что смысл жизни заключается в самой жизни, как смысл вращения Земли вокруг Солнца заключается во вращении Земли вокруг Солнца, а вовсе не в том, чтобы можно было выжигать по дереву через увеличительное стекло. Ведь простая, кажется, вещь: "Когито ерго сум", то есть живешь постольку, поскольку понимаешь, что ты живешь. И сразу самая простецкая жизнь приобретает глубокий смысл...

Ну и так далее в том же роде. Небо над головой тем временем почернело, и звезды давно высыпали, злорадно намекающие на то, что пространство беспредельно, а время имеет счет. Действительно, подумается, если через шесть миллиардов лет Солнце поглотит Землю, то зачем я, спрашивается, пишу...

ЛЕТО

На самом деле жизнь человека задумана и организована так премудро, что, как уже было отмечено выше, "единственное настоящее несчастье - это собственная смерть".