Евгений Салиас - Экзотики Страница 10

— Извольте! Вы знаете, что вчера на балѣ произошло между вашимъ кавалеромъ и графомъ! Ну, вотъ, я въ качествѣ лица, интересующагося нѣсколько судьбой Загурскаго, желала бы разстроить эту нелѣпость. Вѣдь они хотятъ драться…

— Да, я знаю!

— Знаете? Ну, въ такомъ случаѣ вы мнѣ отвѣтили на мои вопросы. Если Френчъ рѣшился повѣдать вамъ то, что мужчины въ данномъ случаѣ скрываютъ это всѣхъ и даже отъ матерей и сестеръ, то слѣдовательно… — графиня запнулась и прибавила: — слѣдовательно, онъ вполнѣ въ вашихъ рукахъ и вы можете помочь мнѣ разстроить этотъ поединокъ. Стало быть, я не ошиблась, Френчъ почти женихъ вашъ?

— О, нѣтъ! — воскликнула Эми.

— Полноте! Дѣло серьезное! Намъ не до глупыхъ свѣтскихъ условій. Предположимъ, что не женихъ, ну, просто человѣкъ, который вамъ нравится и будетъ вашимъ женихомъ. Вы, конечно, желали бы тоже разстроить этотъ поединокъ. Но желаетъ ли онъ — и насколько? Подумайте, Загурскій, какъ вы знаете, мастеръ во всемъ, что дѣлаетъ. Онъ беретъ призы и на скачкахъ, и на велосипедѣ, и на рапирахъ… и, я вамъ навѣрное говорю, стрѣляетъ великолѣпно. Можете ли вы заставить Френча извиниться передъ Загурскимъ? Вы этимъ спасете человѣка, которымъ вы интересуетесь! Если же я являюсь заступницей Загурскаго, то потому, что боюсь для него простой случайности, возможной при поединкахъ.

Эми, конечно, обрадовалась, что ей въ лицѣ графини явилась нежданно помощница, и рѣшилась послѣ недолгаго колебанія объяснить совершенно искренно, въ какихъ отношеніяхъ находится къ Френчу.

— Графиня, вотъ вамъ вся правда! Я должна переговорить съ дядей. Вы знаете, что я, какъ несовершеннолѣтняя, нахожусь подъ опекой и не имѣю права выйти замужъ за кого бы мнѣ вздумалось безъ согласія опекуна. А ждать совершеннолѣтія еще долго. Именно сегодня я должна говорить съ дядей, и вотъ вамъ правдивый, искренній отвѣтъ. Если дядя согласится на мой бракъ съ Френчемъ и онъ будетъ объявленъ моимъ женихомъ, то тотчасъ же отправится къ графу и извинится, какъ онъ выражается шутя, самымъ позорнымъ образомъ. Если же дядя откажетъ, то г. Френчъ пойдетъ на все и даже поставитъ условія, ужасныя и для себя, и для своего соперника.

И у Эми при этихъ словахъ выступили слезы на глазахъ. Графиня смутилась точно также. Въ дѣйствительности красавица знала многое, чего не знала молодая дѣвушка. Она успѣла уже узнать, какого рода поединокъ долженъ состояться между двумя великолѣпными стрѣлками.

Который изъ двухъ будетъ убитъ и именно убитъ — сказать было нельзя, такъ какъ оба стрѣляютъ великолѣпно.

Послѣ недолгаго молчанія обѣихъ взволнованныхъ женщинъ первая заговорила графиня.

— Когда же это рѣшится? Когда же вы будете говорить съ вашимъ дядей?

— Сейчасъ же! — отозвалась Эми.

— Но что вы думаете, что вы предполагаете? Какъ онъ отнесется къ вашему браку?

— Совершенно не знаю, графиня! Дядя — человѣкъ не упрямый, но… не знаю, какъ сказать… У него пунктики. А его теперешняя idée fixe — чтобы я вышла замужъ за одного человѣка, который уже два раза сватался за меня. Дядя все надѣется, что я наконецъ соглашусь. И вотъ съ этой надеждой онъ носится, и эта надежда помѣшаетъ ему, пожалуй, согласиться.

Графиня уѣхала, прося Эми написать ей два слова тотчасъ же послѣ объясненія съ Дубовскимъ.

IX

Владиміръ Ивановичъ Дубовскій, всякій день вставая довольно рано, занимался писаньемъ писемъ. Корреспонденція у него была большая, обусловленная его занятіями, и при этомъ еще на трехъ языкахъ: на французскомъ и нѣмецкомъ, кромѣ русскаго. Затѣмъ, позавтракавъ, онъ аккуратно всякій день выѣзжалъ изъ дому и возвращался лишь къ обѣду.

Теперь, вернувшись изъ Россіи, онъ началъ тотъ же образъ жизни.

Эми раза два уже давно спросила у дяди, какія у него дѣла и чѣмъ онъ занятъ, но онъ отвѣчалъ уклончиво; а только однажды сказалъ:

— Такъ, Любочка, пустяки! Хотя въ случаѣ чего, при Божьей помощи, эти пустяки могутъ оказаться очень серьезными. Я могу въ одинъ прекрасный день сдѣлаться вдвое богаче, чѣмъ ты сама.

Что это значило — разумѣется, молодая дѣвушка понять не могла. Въ дѣйствительности у Дубовскаго были дѣла особаго рода и, такъ сказать, опаснаго, да кромѣ того, опаснаго не столько для него, сколько для молодой дѣвушки. Онъ игралъ на биржѣ парижской и берлинской, прихвативъ немного и петербургскую.

Имѣя крошечное состояніе, онъ года два назадъ проигрался и, сохранивъ за собой свое маленькое имѣніе, уплатилъ деньгами питомицы. Затѣмъ онъ сталъ выигрывать и стадъ играть шибче. Съ полгода назадъ онъ опять проигрался, но надѣялся отыграться. Проигрышъ былъ пустой сравнительно съ состояніемъ Эми.

И вотъ именно ради этой игры на деньги опекаемой имъ племянницы онъ и уговорилъ ее очень легко согласиться на продажу ея имѣній въ Россіи, въ томъ числѣ и ярославской родовой вотчины, и имѣть состояніе въ видѣ чистогана. Когда хлопоты по имѣніямъ прекратились, онъ уже всей душой отдался игрѣ.

Будучи человѣкомъ неглупымъ и будучи человѣкомъ честнымъ, онъ однако началъ играть шибче и шире. Онъ какъ будто не сознавалъ, что иногда ставитъ на карту всю жизнь и будущность Эми и, конечно, свою честь.

За послѣднее время въ Парижѣ Дубовскій былъ особенно въ духѣ, потому что былъ въ сильномъ выигрышѣ, а выигрышъ явился, какъ онъ думалъ, вслѣдствіе того, что онъ близко сошелся съ личностью, помогавшею ему своими совѣтами и указаніями. Это былъ баронъ Герцлихъ. Дубовскій когда-то служилъ, былъ дѣйствительный статскій совѣтникъ и въ должности церемоніймейстера, разумѣется, членъ петербургскаго высшаго круга, съ большой родней и большими связями. Однако, прослуживъ уже въ трехъ министерствахъ, онъ ни въ одномъ не достигнулъ важнаго поста, какъ желалъ онъ, желала родня и ожидали многіе.

Впрочемъ, лѣтъ десять нагадь онъ было-достигъ мѣста губернатора, но его прозвали послѣ этого «калифъ на часъ», такъ какъ назначенный управлять губерніей въ Поволжьѣ, онъ черезъ шесть мѣсяцевъ покинулъ свой постъ по прошенію. Въ Петербургѣ родня и знакомые говорили ему потомъ:

— Какъ же это вы такъ, Владиміръ Ивановичъ?

— Чортъ его знаетъ! — извинялся онъ, дѣлая кислую физіономію.

Онъ былъ уволенъ собственно за излишнее усердіе. Въ городѣ тщетно разыскивался скрывавшійся у кого-то политическій преступникъ, которымъ интересовались въ Петербургѣ… Губернаторъ взялся за дѣло самъ… И совершилось нѣчто удивительное… Въ самый моментъ исполненія дѣло казалось совершенно простымъ, а потомъ оказалось, что оно не просто.

По тайному доносу «неизвѣстнаго», губернаторъ въ сопровожденіи полиціймейстера и городовыхъ нагрянулъ ночью въ одно зданіе и все его обыскалъ до мышиныхъ норокъ. При этомъ онъ поднялъ на ноги всѣхъ полуодѣтыхъ, полусонныхъ и перепуганныхъ… всѣхъ, кто только былъ въ этомъ зданіи… института благородныхъ дѣвицъ.

А между тѣмъ Дубовскій былъ не глупый человѣкъ. Но онъ былъ изъ породы тѣхъ людей, которые не должны быть самостоятельны, должны зависѣть, быть исполнителями воли другихъ, даже въ жизни. Имъ нуженъ прямой начальникъ и по службѣ, и по существованію. Имъ нуженъ отецъ, братъ, жена, другъ… кто-нибудь… Какъ только Дубовскій и ему подобные начинаютъ дѣйствовать самостоятельно, они вертятся какъ флюгера или упорно идутъ прямо къ глупому, нелѣпому или опасному.

Когда служебная карьера не удалась, Дубовскій твёрдо рѣшилъ разбогатѣть и кинулся въ разныя аферы, при чемъ, не имѣя состоянія, сдѣлался наперсникомъ, вѣрнѣе, наемникомъ и ширмами богатыхъ аферистовъ русскихъ, иностранцевъ и евреевъ. Его выставляли впередъ, пользуясь его связями и родней, чтобы получить разрѣшеніе въ высшихъ сферахъ на концессію желѣзной дороги, на поставку чего-либо въ казну, на разрѣшеніе какого-либо учрежденія, какого-либо общества на паяхъ…

И хлопоча усердно, служа этимъ дѣльцамъ вѣрой и правдой, Дубовскій за десятокъ лѣтъ мытарствъ не нажилъ ни гроша… Его какъ-то особенно искусно, хотя совсѣмъ просто, «выкуривали» изъ дѣла, когда оно было уже на мази.

Когда умерла сестра и онъ попалъ въ опекуны въ богатой племянницѣ, онъ занялся ея дѣлами и бросилъ аферы… Но это продолжалось не долго. Мечта разбогатѣть снѣдала его. Онъ давно якобы зналъ, какъ и гдѣ можно навѣрное легко и быстро разбогатѣть. Но на это были нужны средства, которыхъ у него не было. Теперь они явились. Не свои — но все же у него въ рукахъ. Ловко обойдя законы объ опекѣ, онъ продалъ всѣ имѣнія племянницы и, распоряжаясь чистоганомъ, окунулся въ биржевую игру.

Иногда ему приходило на умъ, что бываютъ случаи, что люди проигрываются и разоряются въ пухъ и прахъ. Ну, вдругъ таковое приключится и съ нимъ?

И на это у Дубовскаго былъ отвѣтъ, было утѣшеніе. Въ его Любочку влюбленъ давно и уже сватался — и даже собственно два раза — богачъ и милый малый, нѣкто князь Соколинскій, одинъ изъ самыхъ крупныхъ землевладѣльцевъ Малороссіи. Любочка отказала наотрѣзъ и теперь слышать объ немъ не хочетъ. Но если приключится бѣда какая… то тогда она по неволѣ пойдетъ за него. А князь поклялся ни на комъ не жениться, покуда она не замужемъ. Вотъ развѣ она вдругъ за кого другого соберется… Это будетъ ударомъ, если онъ, Дубовскій, до тѣхъ поръ не успѣетъ разбогатѣть… Вѣдь замужней надо все сдать съ рукъ на руки. А сдать въ порядкѣ трудно. Да кромѣ того лишиться возможности пробовать счастья…