Константин Леонтьев - Чужие чувства Страница 10

Циннеркнок:

Линни, Вы просто цветущий миндаль! Судя по красоте - будут жертвы. Девушки - совершенно непредсказуемые существа: приходится быть учтивым с каждой из них, потому что абсолютно неизвестно, кем они станут или за кого они выйдут замуж.

Линни:

Тилли, что Вы делаете среди этих детей пожилого возраста?

Циннеркнок:

(встревает в разговор) Мы беседовали о превратностях любви.

Линни:

И что же Вы теперь, Тилли, думаете о любви?

Тилли:

Думаю, что любить женщин все равно стоит, несмотря на все то, что о них говорят их мужья.

Линни:

Я тоже полагаю, что если бы богу было угодно, чтобы мужчины оставались холостыми, он не создал бы яблок.

Эдвард Дагмар:

Ах, Линни, Линни! Ну разве так можно? Применять против мужчин сразу и красоту, и ум - это чересчур жестоко. Вы бы хоть по соображениям гуманизма выбирали либо одно, либо другое.

Линни:

От чего же мне лучше избавиться - от красоты или от ума?

Циннеркнок:

Ни от чего избавляться не нужно. Главное - улыбайтесь! С тех пор, как воздушные замки стали строить из бетона, каждая недополученная улыбка может вызвать целую катастрофу. Видите, какой я несчастный - то ли слепну, то ли просто старею: женщин еще вижу, а их улыбки - уже нет. Улыбайтесь! Хотя чаще всего улыбка женщины означает только то, что ей в эту минуту, возможно, просто нечего больше делать. (обращаясь к Тилли) А Вы берегитесь, молодой человек. Улыбки девушек - это капканы судьбы.

Линни:

Тетушка Эльза велела мне пригласить всех отобедать.

Циннеркнок:

Вот здорово! А то я уже думаю: кого бы тут съесть? Люди добрые, давайте присядем, а то так кушать хочется, что денег в долг никто не дает. Вкус к жизни я давно потерял, но аппетит до сих пор не утратил. Люблю поесть вкусно, но много!

Эдвард Дагмар:

Много есть вредно.

Циннеркнок:

А мало - не получается. Есть надо больше, а то сопьешься.

Эдвард Дагмар:

А талия не исчезнет?

Циннеркнок:

У мужчин талия никогда не исчезает, просто иногда она прячется, потому что с возрастом подбородок все больше вытесняет ее в область щиколоток. Талия - это экватор, который постоянно стремится сместиться все ниже и ниже.

Эдвард Дагмар:

И почему жизнь так несправедлива: все вкусное вредно, а все полезное невкусно?

Циннеркнок:

Врачи говорят, что, в принципе, все вредно. Но в нашем возрасте это уже не имеет никакого значения. Какая разница, что люди скажут на наших похоронах? Хотя лучше всего, если они скажут: "Смотрите, он шевелится!" А Вы, молодежь, берегите фигурки, пока они у Вас есть. Как говорится, "в каждом худом человеке сидит толстый и все время нахально требует, чтобы его выпустили". Все женщины почему-то хотят похудеть. Даже те, которые не едят, а только курят и пьют. Все причитают: "Черт с ним, с весом, сбросить бы объем!"

Эдвард Дагмар:

Во всем виноват Эйнштейн. С тех пор, как он объявил, что все в мире относительно, женщины никак не могут решить: полнеют они или уже толстеют.

Циннеркнок:

Дайте мне что-нибудь съедобное! Я только немного попользуюсь и все верну обратно. Я все умею перерабатывать в жир, даже собственные волосы.

Линни:

А может быть, Вам заняться спортом?

Циннеркнок:

Спорт - это один из самых утомительных видов безделья, это тунеядство, доведенное до абсурда.

Линни:

Тогда как насчет диеты?

Циннеркнок:

На такую низость способны только вегетарианцы! Я однажды сел на диету, но раздавил ее. Хорошему человеку голодать вредно, а плохому - бесполезно.

Линни:

Расскажите нам пока что-нибудь интересное, Тилли.

Циннеркнок:

Да, только обязательно про еду.

Тилли:

Я читал, что женщины за свою жизнь в среднем съедают двадцать пять тонн пищи, а мужчины - двадцать две тонны.

Циннеркнок:

Почему так мало?

Тилли:

Видимо, больше не успевают.

Циннеркнок:

Эх! Не будем о грустном. Пойдем лучше наращивать окорочка! Будем толстенькими! А худеть начнем сразу после обеда.

Эдвард Дагмар:

Меня, любимого, подождите.(все уходят).

4

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

"ПОДСЛУШИВАНИЕ"

Эдвард Дагмар:

(стараясь скрыть волнение) Вот здесь... Я слышал за обедом - здесь они должны встретиться. А мы притаимся вот там, на скамеечке за кустами, и подождем.

Тилли:

А мне в детстве говорили, что подслушивать - нехорошо.

Эдвард Дагмар:

Да, подслушивать нехорошо. Кто предлагает подслушивать? Подслушивать нехорошо, низко, бесчестно, подло, пошло и аморально. Мы ни в коем случае не будет подслушивать. Мы будем подсматривать. Где написано, что подсматривать плохо?

Тилли:

Кажется, взгляд через замочную скважину считается не очень благородным поступком.

Эдвард Дагмар:

Но здесь нет никакой замочной скважины...

Тилли:

Вы не ревнуете?

Эдвард Дагмар:

В моем возрасте чувство ревности сильно заглушается ощущениями, доставляемыми ревматизмом. Каждому бог дает что-то свое: одному красоту, другому ум, третьему ревматизм.

Тилли:

Ревность - один из признаков любви, говорят, иногда она даже может стать ее причиной.

Эдвард Дагмар:

Ох, Вы не знаете жизни, Тилли! Это только в романах пишут, что если, увидев жену, беседующую с другим мужчиной, муж не накричал на нее, не подрался с ее собеседником и не покончил с собой, значит, все - большая любовь уже прошла.

Тилли:

Я читал, что женщины никогда не прощают ни ревности, ни ее отсутствия.

Эдвард Дагмар:

Да зачем мне ревновать в воскресенье, когда для этого есть остальные шесть дней недели? Конечно, я несколько старомоден и считаю, что в объятиях у одной женщины не должно оставаться слишком много места для второго мужчины. Но Ганс надоел бы ей еще быстрее, чем я.

Тилли:

Почему Вы так думаете? Я слышал, что красивые женщины и богатые мужчины никогда не надоедают друг другу, разумеется, пока не поженятся.

Эдвард Дагмар:

Тем не менее, статистика утверждает, что женщины намного вернее, чем мужчины, во всяком случае неверных мужей в два раза больше, чем неверных жен. Для меня всегда было загадкой, с кем изменяют своим женам эти лишние мужья.

Тилли:

Наверное, друг с другом.

Эдвард Дагмар:

На самом деле женщинам, которые разлюбили, не нужны ни любовь, ни нежность, ни даже деньги - им нужен только повод, чтобы иметь возможность пожаловаться на отсутствие любви, или нежности, или денег. Для женатого мужчины весь ад вымощен откровениями, которыми его жена делится с его друзьями.

(Тилли и Эдвард Дагмар, беседуя, уходят. Входят мистер Циннеркнок и Эльза Дагмар).

Эльза Дагмар:

Нам надо поговорить. Мне нужно пожаловаться.

Циннеркнок:

Желание дамы - закон... Правда, обычно мы гораздо больше нуждаемся в том, чтобы было с кем помолчать, чем в том, чтобы было с кем поговорить. Все люди делятся на тех, с кем невозможно разговаривать, и тех, с кем приятно помолчать.

Эльза Дагмар:

Знаете что...

Циннеркнок:

Что, властительница моего сердца?

Эльза Дагмар:

Скажите, только честно, я очень постарела? Как я выгляжу?

Циннеркнок:

Ну, что тут можно сказать? Вы - не красивая... Вы - очень красивая. И очень молодая. Просто прелесть!

Эльза Дагмар:

Ну да: девочке говорят - "Прелесть!", девушке говорят - "Прелесть!", молодой женщине говорят - "Прелесть!" и только нам, старухам, при встрече говорят (кривляется, изображая старушку): "Вы сегодня чудесно выглядите! О-шшш-обенно по шшш-равнению с тем, что от Вас о-шшш-танется лет через пять". Никто и никогда не скажет Вам, что Вы молодо выглядите, если Вы действительно все еще молоды.

Циннеркнок:

Вы всегда были красивы и всегда будете молоды. И как только такую красоту делают?

Эльза Дагмар:

Вы не поймете - Вы не косметолог. Но говорят, что красивые женщины не умеют красиво стареть.

Циннеркнок:

Ну что Вы, красивые женщины иногда умирают, но не стареют никогда.

Эльза Дагмар:

Красивые женщины умирают несколько раз. А годы идут и от вечности остаются какие-то опилки...

Циннеркнок:

Если женщина все еще способна расстраиваться, значит, она все еще очень молода.

Эльза Дагмар:

Льстец! Ах, какой Вы льстец! Но не Вы ли мне когда-то очень давно говорили: "Если Вы слишком молоды или недостаточно молоды - не верьте ни клятвам, ни комплиментам". А еще, помню, Вы рассказывали, что все женщины делятся на очень молодых, "все еще молодых" и "все еще молодых несмотря ни на что".

Циннеркнок:

Я тогда был слишком юн, чтобы что-нибудь понимать в жизни, а тем более - в женщинах. В молодости мужчинам все девушки старше восемнадцати лет кажутся очень взрослыми.

Эльза Дагмар:

А в старости - слишком старыми?

Циннеркнок:

Любимой женщине никогда не бывает больше тридцати...

Эльза Дагмар:

А не любимой - меньше ста восьмидесяти? И кто это придумал, что с годами мы должны стареть, в то время как внутри себя мы только молодеем? Сердце не стареет, на нем не бывает морщин, только шрамы.