Виктор Широков - Дом блужданий, или Дар божественной смерти Страница 10

Натан как-то погрустнел, стал посматривать на новые часы, их подарил вчера уважающий делового зятя тесть. Часы были механические, супермодные и стоили как минимум несколько тысяч долларов. Мы поняли несложный намек и стали прощаться.

В два приема спустились в лифте на первый этаж панельной "башни", вышли на улицу. Натан забрал сына, подошедшего к подъезду, и, помахав нам рукой, обнаженной по локоть (он вышел в стужу в одной фланелевой рубашке в крупную клетку), разгоряченный разговорами, более-менее искренними славословиями и удавшимся застольем, скрылся за железной входной дверью.

Сын Калькевича меж тем зашелся в доподлинной истерике. Он требовал всенепременно отправиться домой только на такси, мол, именно это и обещали вероломные родители. Сконфуженный отец пытался урезонить любимое чадо, но то ли стеснялся применить обычные доводы, хотя бы силу, то ли не хотел привлекать наше, уже постороннее внимание. Арфистка квохтала над сыночком что есть сил, словно курица с цыплятами, и мы с Кроликовым незаметно, по-английски дали дёру в сторону вожделенного метро, где вскоре расстались вполне довольные приемом и друг другом, пообещав легкомысленно непременно созвониться на следующий же день.

Я вернулся домой почему-то совершенно голодный и удивил Машу тем, что тут же достал из холодильника грибной суп, который съел прямо из кастрюли, прихлебывая через край и не разогревая. Она никак не могла взять в толк, что алкоголь нуждается в связывании спиртовых молекул как можно большим количеством нейтрализующей жидкости.

Потом я без конца звонил знакомым по телефону, читал стихи, нес ахинею, а когда, наконец, угомонился и уснул, то во сне очутился в одном из залов Третьяковки, где на портрете работы прославленной Серебряковой, родной сестры не менее известного Лансере, почему-то вместо изысканной авторши в зеркале мелькнул несколько искаженный облик Веры Важдаевой. "Что за наваждение!" - подумал я, проснулся, ушел в туалет, заперся и долго курил невзатяжку, стряхивая пепел белыми столбиками на желтый керамический пол, пока встревоженная Маша не прошлепала босыми ногами и не вытащила меня буквально за ухо, прицыкнув:

- Нишкни! Тоже мне герой-любовник!

Возразить на это как никогда справедливое замечание я не осмелился и поплелся досматривать сны, которые были гораздо менее красочные. Опять я стоял, как святой Себастьян, привязанный к столбу и утыканный стрелами как подушечка иголками или как мумифицированный дикобраз. Кстати вспомнился анекдот об охотнике, мечтающем настрелять ежей - жене на воротник, а теще для стелек в боты. "Это, к сожалению, мне не грозит, хоть и очень хочется", - прокричал кому-то в темноту я и почувствовал, как на меня прыгнула бодрствующая кошка и принялась когтить меня сквозь недавно купленное одеяло. Собаки сидели, видимо, у края кровати и настороженно ждали хозяйского сигнала, чтобы проучить эту обнаглевшую тварь.

XI

Момус в диалоге Лукиана язвительно вопрошает: "Что это за Митра? Что это за мидянин, в платье с большими рукавами и в тиаре; Митра, не говорящий по-гречески и даже не понимающий, когда пьют за его здоровье?" А между тем Митра обладал не менее древним благородством, чем сам Зевс-Юпитер, прежде чем оказался новопришельцем на греческом Олимпе. Прежде чем быть мидянином, Митра занимал важное место в Пантеоне древних арийцев, как бог восходящего солнца и благодетельного света, чуть ли не наряду с Варуною. В зороастризме он занял место рядом с Агурою-Маздой.

Его культ, пережив расцвет в Персии, исчезнет на долгое время и вновь возродится в Римской империи II-V веков, соперничая с христианством. Любопытно и сообщение Геродота о том, что персы называют Митрою Афродиту, которую ассирийцы называли Милитою, арабы - Амилат и которая, по сути, не что иное, как сирийская Матерь богов.

Фригийские божества Сабазий, Мен, Аттис нередко отождествлялись с Митрою. Опять же в зороастризме Митра в качестве покровителя верующих был сближен с Саошиантом, спасителем, который должен был при конце мира воскресить мертвых, убив быка, мозг которого дал бы новое тело каждому воскресшему.

После великих завоеваний Александра Македонского греческие идеи и восточные верования слились, видоизменив культ Митры. И этот преображенный культ вскоре расцветет в Риме, где многие подземные комнаты были переделаны для служения культу Митры, как, например, первоначальный склеп церкви св. Климента.

Сохранившиеся изображения Митры различны на разных памятниках. Так, на Капитолийском барельефе, находящемся в Лувре, над сводом ритуальной пещеры видны: колесница солнца, которую везут четыре лошади, на ней - юноша, а впереди бежит человек с факелом, затем три высоких сосны и колесница луны, которую везут уже две лошади, на ней молодая женщина, а впереди другой факелоносец, быстро спускающийся по покатости свода со своим опрокинутым факелом.

Более традиционно следующее изображение: в глубине грота или пещеры со сводом Митра в виде молодого фригийца В национальной шапке, короткой тунике и в плаще, развевающемся по ветру, упирается коленом в спину присевшего на задние ноги быка; левая рука погружена в ноздри животного и поднимает ему голову, между тем как другой рукой он вонзает ему кинжал в шею. По правую и по левую стороны быка, хвост которого оканчивается пучком спелых колосков, двое юношей, одетых также во фригийские одежды, держа по зажженному факелу каждый; у одного факел поднят кверху, у другого - опрокинут.

На большей части памятников фигурируют пять символических животных: сверху, на краю или в извилине грота - птица, чаще всего - ворон, иногда сова; внизу, около быка - скорпион, жалящий его в семенные органы; собака, жадно лакающая кровь, текущую из раны быка; напротив собаки змея; наконец, лев, то лежащий, то сидящий, то прыгающий на урне.

Толкование изображенных таинств неоднозначно. Искупительное ли это жертвоприношение Агуре-Мазде, совершаемое богом-посредником и Спасителем? Изображение ли солнца, вечно юного, победоносного, непобедимого, входящего в зодиакальный знак Тельца во время весеннего равноденствия?

Однозначно лишь то, что Тесей греческих мифов - на мой взгляд ипостась Митры. Он (также как и Минотавр) - незаконнорожденный сын Посейдона, принесший, по сути, в жертву своего брата во имя высшей справедливости и всеобщего очищения. Позже этот (нередкий и для греческих мифов) мотив единоборства братьев за обладание женщиной, идеей, городом, царством не раз аукнется в схватке Ромула и Рема, Кия и Хорива.

Крито-микенская культура - свидетельство взаимопроникновения персидских и древнегреческих культов, ранний синкретизм восточных и западных верований, неудачная попытка основания всеобщей религии, своего рода "вавилонское столпотворение" наоборот, с закономерным исходом.

Основным обрядовым таинством в культе Митры было омовение в очистительной крови, фригийский тавробол, совершавшийся жрецами Великой Матери. Постепенно оно стало превращаться в магическое таинство, действующее уже без всяческого участия верующего.

Явно напрашиваются параллели между обрядами культа Митры и христианскими таинствами, то есть тавроболом и возрождающейся кровью Христовой, подмечено это было давно. Так Юстиниан-мученик и Тертуллиан указывали, что и другие, более специальные обряды культа Митры (очищение неофитов, конфирмация посвященных, освящение хлеба и воды) являются дьявольским подражанием христианским установлениям (крещению, миропомазанию и Тайной Вечере).

Культ Митры имел своих последователей преимущественно в войсках, среди легионеров. Последователи Митры составляли достаточно закрытое общество, которое Ренан остроумно сравнивал с языческим франкмасонством. Главным праздником для них был праздник возрождающегося солнца 25 декабря, языческий прототип христианского Рождества. Религиозные собрания происходили чаще всего в подземных часовнях, устроенных в природных пещерах или в искусственных гротах. Существовало всегда в глубине пещеры как бы рельефное алтарное изображение принесения в жертву быка Митрой.

Священный огонь обычно пылал на семи жертвенниках, горели также лампады с жемчужными украшениями, свечи, вставленные в просверленные линейки. Бог был изображен в различных видах, чаще в облике юноши, чей бюст отделялся от столба из необделанного камня. Около него находились урны, символизирующие источники плодородия. Интерьер дополняли статуи факелоносцев (Утро и Вечер или Весна и Осень), изображения символических животных, воспроизведения сцен посвящений, портреты святых, распространявших культ Солнца или Митры. Существовала строгая иерархия посвященных, во главе которых стоял Отец Отцов. Верующие (и мужчины, и женщины равноправно) становились солдатами Митры. Имелось множество отдельных названий для ступеней посвящения: солдат, ворон, лев, гиена, перс, солнечный конь, орел, ястреб, отец. Применялись различные испытания для желающих вступить в общину или перейти на более высокую ступень: умерщвление плоти (продолжительный пост, бичевание); другие более опасные роды испытаний - пламенем или водой. Вследствие случайностей или избытка рвения порой эти испытания приводили к смерти неофита. Возможно, именно отсюда жуткие слухи, что культ Митры дозволяет человеческие жертвоприношения. Император Адриан, говорят, был вынужден запретить их официально, а Коммод, наоборот, был, несомненно, виновен в ряде человекоубийств, совершенных в храмах Митры.