Дороги наши - Константин Викторович Еланцев Страница 10

говоришь? В артели золото за зарплату моют. А старатели всё-равно себе намыть ухитряются. Всякими способами пытаются на волю его вынести. В основном пешком идут. Аккурат тропа через мою заимку. Ночуют у меня, в баньке парятся, а потом дальше. Только не все, паренёк, доходят. То один пропадёт, то другой. Слухи доходят, а их никто не ищет. Зачем? Мишка говорит, что те, что пропали, бичи обыкновенные. Ни родных, ни родины.

– А золото искали? Они ведь не пустые пешком уходят! – с горящими от нетерпения глазами смотрит Васька на деда Тимофея.

– Да где ж ты его найдёшь!? – кряхтит старик, – Про него только те знают, кто видел его у них! Ладно, милок, спать пора. Вы с утра в дорогу, а я капканы рядышком проверю. Мишка сердится, что я язык распустил. Ты вот не пьёшь, Мишка что пьёт, что не пьёт, а я старенький и пьяненький, мне болтать можно!

В избушку входит Степаныч:

– Ну что, говоруны, по палатям?! Давай, Василий, ложись, ехать с утра!

3.

Васька открывает глаза. Он подтягивает до подбородка лоскутное одеяло. Ещё темно, но за столом видны два силуэта. Доносится голос Степаныча и деда Тимофея.

– Ну, в общем, дед, паренька подброшу, гружусь и обратно. Думаю, к вечеру здесь буду.

– Давай, Миша! А я по капканам пробегусь, может, зайчатинкой тебя попотчую!

– Ты как тропу-то видишь? Ослеп ведь совсем! – Степаныч хлопает старика по плечу.

– Всё по памяти, Миша, по памяти… Сколько дорожек нами с тобой здесь исхожено – не сосчитать!

– Да… – Степаныч встаёт, подходит к окну и долго смотрит в него.– Старателей не было больше?

– Откуда! Сезон закончился ведь давно.

– Ладно, старик, пойду машину греть! А ты через пол часика этого разбуди!– Степаныч кивает на притихшего Ваську, лежащего на стариковском диване.

Как только за Степанычем закрывается дверь, Васька старается рассмотреть сидящего за столом деда Тимофея.

– Мишка, Мишка! – бормочет старик, встаёт и идёт к печке снять закипающий чайник.

– Ну что, Василий Макаров, поехали! – Степаныч включает передачу, и грузовик трогается с места. В боковом зеркале видно, как постепенно уменьшается в размерах дедовская заимка.

– А почему дед Тимофей собак не заведёт? Веселее ведь! – Васька поворачивается к Степанычу?

– Заводил! Да только не держатся они у него! То ли убегают, то ли волки грызут! Да он и из дома-то почти не выходит. Изредка! Как сегодня! С утра по петлям побежал. Таёжник! Кабы не я – точно давно помер бы! Мы с ним одной ниточкой повязаны.

– Какой? – у Васьки от любопытства загораются глаза.

– Старательской! – усмехается Степаныч.

Грузовик вдруг дёргается несколько раз, слышен какой-то стук.

– Чёрт! – Степаныч бьёт руками по баранке.

Они некоторое время сидят молча в остановившемся автомобиле. Слышны только звуки работающего мотора и печки.

– Это что? –наконец, не выдерживает Васька.

– А это, брат, стоп! Центровик срезало.

Они выходят из машины. Степаныч лезет под грузовик, что-то негромко бормочет. Васька осматривает взглядом окрестности. Солнце поднимается над дальними сопками, освещая безбрежную сибирскую тайгу.

Наконец, Степаныч вылезает из-под автомобиля, жестом показывает Макарову на кабину. Уже в кабине они молча сидят под шум работающего двигателя.

И тут Степаныч с удивлением ловит задумчивый Васькин взгляд:

– Ты чего это загрустил?

– Я вот что думаю, Степаныч! – Васька вдруг напряжённо поворачивается к нему. – Ведь старатели всегда ходили через Тимофеевскую заимку, так?!

– Так! И что?

– А то, что шли-то они с золотом, верно?

– Ну да! – Степаныч удивлённо смотрит на Ваську.

– А после заимки они куда-то пропадали! Понимаешь о чём я?!

– Ты к чему это, паренёк?

– К тому, что дед Тимофей знает куда девается золото! И про старателей знает!

Васькины глаза лихорадочно блестят. Его бьёт озноб.

– Охладись, Василий!– Степаныч зло смотрит на Макарова, – Я старика много лет знаю!

Васька обиженно замолкает и отворачивается к окну.

И снова в тишине слышен только звук работающего мотора.

– Ладно, не обижайся! – наконец, не выдерживает Степаныч, – Нам здесь долго куковать! Пока ещё машины пройдут! Если хочешь – вернись к старику, пораспрашивай!– Он вдруг хитро подмигивает Ваське.– Пока недалеко отъехали!

– А что, и вернусь! – Васька пытается открыть дверь кабины.

Степаныч дотрагивается до его плеча:

– Ты поживи там у него пару дней! Пока в райцентре машину отремонтирую, пока назад вернусь. Извини, брат, такая у нас дорога получилась! Старик, поди, уже с зайчатиной вернулся!

И наклонившись к Васькиному уху шепчет:

– Деду привет!

4.

Утопая по колено в снегу, бредёт по тайге Васька. Мешает закинутый за плечи рюкзачок, и он недовольно морщится.

– Вот дебил! Ну, дебил! – бормочет про себя парень, – Ведь шёл же по дороге! Нет, срезать надо!

И вдруг, взмахнув руками, он проваливается в какую-то яму. На голову сыпятся обломки веток и снежная пыль. Васька с криком падает на дно и от боли закрывает глаза.

Наконец, когда всё оседает, в полной тишине он открывает глаза. Вскочив на ноги, в ужасе отскакивает к стенке ямы.

На дне, вповалку, лежит несколько тел. Одни полуистлевшие, другие сохранились лучше. Он смотрит на их окоченевшие лица, на которых видны гримасы боли.

От мелькнувшей догадки парень закрывает руками рот. Он с надеждой поднимает кверху глаза. Потом пытается, уцепившись за жиденькие корешки, торчавшие по бокам ямы, выбраться наружу. Промёрзшие корни ломаются с хрустом, и Васька снова падает на дно. После нескольких попыток он садится на корточки и закрывает голову руками.

У одного трупа, лежащего сверху прямо на других телах, замечает зажатый в руках кожаный мешочек. У Васьки снова загораются глаза. Он, забыв про страх, пытается вытащить мешочек из одеревеневших рук. Замёрзшие Васькины пальцы не слушаются. Взглянув на широко открытые, запорошенные снегом глаза трупа, Макаров с содроганием отскакивает в сторону, и крик вырывается из его груди:

– Кто-нибудь! Помогите!!!

Он кричит долго. С надеждой смотрит на кусочек облачного неба.

Теряя последнее самообладание, снова пытается подняться по стене.

– Кто там? – от голоса, прозвучавшего сверху, Васька в ужасе падает на дно ямы. А потом, начинает нервно смеяться. Вытирая руками хлынувшие из глаз слёзы, он только шепчет:

– Дед, дед…

– Ты что ли, Вася?!

– Я, дед, я!

– Ты это, подожди немного! – дед Тимофей склоняется над ямой, прищурясь, всматриваясь вниз, – Я сейчас! До заимки рукой подать! Я быстро!

– Куда ты?!– кричит Васька, колотя кулаками по стене, – Куда?!

– Я быстро, Вася, быстро! – доносится до него уже издали.

Васька, как в забытьи, опускается на землю.

5.

Избушка. Трещат дрова в топящейся печке. Васька сидит за столом с накинутым на плечи байковым одеялом и пьёт горячий чай. У окна, в которое заглядывают лучи зимнего солнца, искоса поглядывая на парня, стоит дед Тимофей.

– Отогрелся? – спрашивает он, подходя ближе и смотря на Васькины руки.– Вишь, руки верёвкой стёр!

– Отогрелся! – ставя кружку на стол, отзывается Васька.– А руки ерунда! Ты хоть догадался её к дереву подвязать! Как ты меня услышал, дед?

Дед, усмехаясь, садится за стол напротив парня:

– Кричал громко! Холодно в ловушке–то?

– А что это за ловушка? – не отвечая на