Записки церковного сторожа - Алексей Николаевич Котов Страница 10

чистить снег? Вряд ли. А вот стакан кофе согрел бы меня. Кроме того, насколько я помню, я и не думал развивать и пестовать в себе «те начала, которые делают меня принадлежащим к роду человеческому». Был бы здоров и придумывая дома в тепле, за столом, очередной рассказ, может быть и подумал бы о чем-нибудь таком… Но если жжет температура, в лицо бьет пурга, а желудок сводят спазмы – особо не разгуляешься. И, честно говоря, до гуманизма ли мне было тогда?

Помню лет десять назад, а может и больше, однажды ранним майским утром в храм вошли две очень молоденькие девушки лет шестнадцати. Одна, видно, пришла не впервые и хорошо знала, к какой иконе подойти, какую свечку поставить и какую молитовку прошептать. А вот вторая растерялась, в храме, наверное, давно не была, а может быть, и вообще впервые пришла. И пока первая подружка деловито обходила иконы одну за другой, вторая, прижав к груди руки, робко подошла к первой попавшейся.

До сих пор не могу забыть ее глаза!.. Удивительно чистые, огромные, а в них то ли тоска по Богу, то ли просьба, в которой нет мольбы о чем-то для себя самой. Виноватилась перед Богом?.. Да, наверное, но так виноватилась, словно в колени маме лицом уткнулась. Чтобы только она и мама знали… Нет, не о грехе! Там другое что-то… Ведь растет человек, глядишь и какие-то смутные желания у него появляются. Бог человеку чистоту дает. Великую чистоту!.. Как к ней прикоснуться не испугавшись?

Ах, ну что за глаза были у той девчонки! Только дураки говорят, что Бога нет, а другие, поглупее, вроде меня, доказательства Его бытия ищут. Да вот же оно, это доказательство и яснее его быть не может! Если бы Бог был только на небесах, молись – не молись – где Он там?.. И докричишься ли до Него? А тут вдруг вот – совсем рядом. Нет, не Бог – чистота Божья и такая, что… не знаю… нет таких слов, не придумала их еще современная русская литература.

Не одна человеческая книга, а прочитанные и привнесенные в человеческую душу многие книги, их смысловая разновекторность, духовный хаос, это и есть поле человеческой духовности, которое часто – а, по-моему, всегда – превращается в «запертый дом». Да, время может остановиться и человека вдруг коснется что-то удивительно светлое и неведомое, разрушающее любую ложь, любой «запертый дом», превратившийся в тюрьму. Но рано или поздно, казалось бы, безмерное и живое пространство человеческой духовности все-таки снова превращается в глухие стены.

Сам ли я стал на колени у котельной?.. Нет, я просто поскользнулся. А кто кого из нас быстрее вспомнил: я Бога или Бог меня?

Уже сказал: решение вопроса о духовности литературы лежит не в самой литературе, а в читателе. А это значит то, что общего – усмехнусь: общечеловеческого! – ответа на этот вопрос нет. Он есть – был и будет – только в глазах той удивительной девочки пришедшей в храм впервые и стоящей перед иконой с прижатыми к груди руками.

Милая, добрая, светлая девочка!.. Однажды я поймал себя на крамольной, а может быть даже кощунственной мысли, что если бы не было Бога, я бы придумал Его только ради тебя.

Впрочем, я очень рад тому, что Бог опередил меня…

03. Страж. День.

– Ну, хватит спать!.. Вставай.

Лень!.. Мне лень говорить, двигаться и даже открывать глаза.

Все-таки спрашиваю:

– Сколько времени?

Жена с недоумением:

– А где мой телефон?

Я слышу движение в комнате.

Наташка смеется:

– Ой, Рыжик, уйди!.. (это коту) Леша, вставай, уже пол-второго.

– Всего-о-о?..

Я спал три часа. Не так уж и мало. Боже, но какая же лень!..

Снова движение по комнате. От большого движения отделяется совсем маленькое и направляется к дивану. Мой нос осторожно трогает что-то дышащее и мягкое.

– Рыжик, уйди.

Дышащее превращается в мурчащее. Открываю глаза. Кот стоит рядом с диваном, положив на край передние лапки. Рыжик тянет носом воздух, словно хочет вынюхать что-то за моей спиной. Слабо улыбаюсь: там нет ничего кроме лени, Рыжик…

Я глажу кота. Первое движение после сна кажется мне тяжелым и грубым. Но кот охотно принимает ласку и закрывает глаза.

– Сном одолжиться пришел, да? – спрашиваю я.

Кот мурчит и ничего не отвечает.

– Наташ, чайник горячий?

– Сейчас подогрею. Вставай.

Зеваю. Ложусь на спину и тяну руки к потолку.

– Ы-ы-ы!..

Пустота какая-то… Ничего не хочется. Ну, разве что… Впрочем, я не знаю.

Наташка на кухне за полуоткрытой дверью. Она гремит посудой и мне не нравится этот дребезжащий звук. Может быть, еще тишины хочется?.. Улыбаюсь: а потом глазки смежить и еще поспать?

Снова тяну руки к потолку:

– Ы-ы!..

– Это ты воешь или кот? – спрашивает Наташка.

– Я-я-я-ы!..

Трико, майка и тапочки. Сигарета. Окно… Опять снег идет, чертяка! Я пью кофе и рассматриваю телепрограмму на подоконнике. Под ногами вертится Рыжик. У нашего кота есть удивительный талант существовать вплотную с человеком с самым минимальным зазором. И Рыжик умеет поразительно ловко уворачиваться от неприятностей связанных с таким существованием. Точнее говоря, вовремя подавать голос. И спасая хвост или лапку кота, ты – свободный человек! – имеешь право начать свободное падение в любую сторону: на стол, стул, аквариум или просто на пол. Я не зря сказал о свободе. В начале падения ее, конечно же, нет, – ты попросту валишься в самую неожиданную сторону, но зато потом!.. Ты вдруг понимаешь всю безмерность и жуть своей свободы, ведь за долю секунды тебе нужно сделать правильный выбор – куда упасть с наименьшими потерями. Кто делает этот выбор?.. Ты сам? Нет. Твои рефлексы, твои ноги и твои руки. И эта истинная свобода, к твоему ужасу не зависит от тебя самого.

Я прерываю свое очередное падение, едва не сорвав штору и громко ору:

– Рыж!

Кот рыжей молнией брызгает из-под моих ног в сторону кухни.

– Не кричи на кота, – смеется жена. – Ты есть будешь или писать пойдешь?

– Работать.

Работать значит писать. И я никогда не ем перед работой.

– Надолго? – интересуется Наташка.

Я молчу… Меня вдруг настораживает мое настроение: оно легкое, и тупое, как игрушечный, пластмассовый топорик.

Иду к раковине в ванной комнате – умоюсь, и все пройдет. Подумаешь, настроение не нравится… Ерунда. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Если утром с лопатой справился, то и этот текст одолеешь. Я уже думаю о тексте… Как там?.. А-а-а!.. Поярче нужно, поярче.

Я шумно умываюсь, и перед закрытыми