Чилийский поэт - Алехандро Самбра Страница 10

Тут можно читать бесплатно Чилийский поэт - Алехандро Самбра. Жанр: Проза / Русская классическая проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Чилийский поэт - Алехандро Самбра

Чилийский поэт - Алехандро Самбра краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Чилийский поэт - Алехандро Самбра» бесплатно полную версию:

История об отцах и детях, амбициях и неудачах, а также о том, что значит создать семью. Это ответ на вопрос, что значит быть мужчиной в отношениях – партнером, отцом, отчимом, учителем, любовником, писателем и другом. Самбра полноценно раскрывает тему отношений на всех этапах.
После случайной встречи в ночном клубе начинающий поэт Гонсало воссоединяется со своей первой любовью Карлой. И хотя их влечение друг к другу не остыло, изменилось многое другое: среди прочего, у Карлы теперь есть шестилетний сын Висенте. Вскоре все трое образуют счастливую семью – сводную семью, хотя в их языке нет такого слова.
В конце концов амбиции тянут влюбленных в разные стороны, но все же маленький Висенте наследует любовь своего бывшего отчима к поэзии. Когда в восемнадцать лет Висенте встречает Пру, американскую журналистку, он побуждает ее писать о чилийских поэтах – не о знаменитых, мертвых, а о живых. Приведет ли это расследование Висенте и Гонсало обратно друг к другу?
«Чилийский поэт» – роман о том, как мы выбираем наши семьи и как мы иногда предаем их. Это ответ на вопрос, что значит быть мужчиной в отношениях – партнером, отцом, отчимом, учителем, любовником, писателем и другом.

Чилийский поэт - Алехандро Самбра читать онлайн бесплатно

Чилийский поэт - Алехандро Самбра - читать книгу онлайн бесплатно, автор Алехандро Самбра

человек свободен всегда. Он накупил лепешек, галет и яиц, не забыв про ежевичный джем, потому что через какое-то время после обеда в доме Карлы было принято перекусывать, и на столе появлялся ежевичный или дынный джем. Потом Гонсало и Карла укрывались красным пончо и смотрели «мыльную оперу». Внезапно он вспомнил, как Карла облизывала карамельку на палочке, чтобы избавиться от косточек ежевики.

Гонсало быстро вернулся в квартиру. И снова подумал: я ее запер или только хотел запереть, ведь если бы оставил дверь открытой, все равно ничего бы не случилось. Потому что даже если бы воры проникли в его крошечную квартирку, они были бы разочарованы полным отсутствием добычи – ни телевизора, ни компьютера и уж конечно никаких драгоценностей или денег. А лишь соковыжималка, книги и наполовину исписанные тетради. Да еще плеер и несколько компакт-дисков, а также поношенное черное пальто. В любом случае, имей домушники всего лишь среднюю квалификацию, они без труда вскрыли бы замок обычным куском проволоки. И, войдя, обнаружили бы сюрприз – обнаженную женщину в постели, с тревогой подумал Гонсало и помчался вверх по лестнице, как мужественный киногерой, пытающийся успеть вовремя. Увидев спящую голышом Карлу, он почувствовал себя вором, а ее представил несчастной обитательницей этой квартиры. Впрочем, Карла априори не могла ютиться в такой каморке. Почему же? В том числе потому, что у нее есть сын, сын, сын.

Он осторожно лег рядом с Карлой и, прожевав галету, попытался вспомнить стихи Хайме Саэнса, Марианны Мур, Луиса Эрнандеса, Сантьяго Льяча, Вероники Хименес и Хорхе Торреса. Впрочем, сосредоточиться не смог: все эти стихотворения ему нравились, он прекрасно их знал, но теперь они выполняли функцию разве что легкомысленных журналов в какой-нибудь приемной. Он бросил взгляд на слегка крючковатый нос Карлы, на полукруглое лицо, на правую щеку без родинок, на левую, где их целых девять. И стыдливо вспомнил, что сочинил стишок, в котором сравнивал эту щеку с рассыпавшейся горстью земли после землетрясения. И тут же сделал вывод: Карла ему нравится так же сильно, как нравилась в шестнадцать – шестнадцатилетняя.

Гонсало решил, что готов к пробуждению Карлы и у него есть что ей сказать. Но когда она проснулась, у него не оказалось времени на припасенное многословие. Первым делом она спросила, который час, и отправилась в душ. Через пару минут появилась, не забыв завернуться банным полотенцем фирмы Mazinger Z, единственным, какое было у Гонсало. Он вручил Карле пару своих трусов, которые ей не понравились, она потребовала что-нибудь покрасивее, и ему пришлось достать картонную коробку, в которой хранилась немногочисленная чистая одежда. Карла выбрала красные итальянские «боксеры».

– Мне почти подходит, – сказала она, стоя у стены, словно перед зеркалом.

Гонсало спросил, не хочет ли она перекусить; Карла призналась, что умирает от голода, но должна уйти через двадцать минут.

Пока она одевалась, он приготовил кофе, яичницу и поджарил хлеб. В гостиной-столовой-кабинете были стол, два стула и два переполненных книжных шкафа. Карла с любопытством взглянула на книги. То была самая маленькая квартира, которую она когда-либо видела, и все-таки ей тут понравилось, особенно когда она представила себе веселую и беспорядочную жизнь Гонсало, его самостоятельный, независимый, мужественный путь. Ведь, в конце концов, он настоял на своем, изучал то, что выбрал сам, и жил среди своих книг и бесчисленных тетрадей, наверняка исписанных лучшими стихами, чем те, что он сочинял в отрочестве.

– Похоже, ты все еще пишешь стихотворения, – сказала она.

– Да, – подтвердил Гонсало, которому, к счастью, и в голову не пришло прочесть ей какое-нибудь из них.

Он подавил свое желание дать ей пространный ответ и всего лишь кратко резюмировал: да, продолжает писать каждый день с обузданной страстью, но ничего из созданного ему не нравится. Гонсало протянул ей блюдце с джемом.

– В твоем доме всегда был ежевичный или дынный джем, – напомнил он.

Вот одна из фраз, которые он собирался ей сказать, воображая длинный и меланхоличный диалог с обменом воспоминаниями о тех годах. Гонсало считал, что им есть о чем потолковать, он помнил слишком многое, отчасти потому, что дорожил этими деталями, а отчасти – просто сумел удержать в голове, чтобы заполнить вакуум тысячей лишних образов, застрявших в его обильной машинальной памяти.

– Может, так оно и было, – ответила она. – Уже не помню.

– Мы всегда перекусывали хлебом с джемом. Твоя мама подавала его в белых фарфоровых чашках с голубыми рисунками животных. Львов, слонов. И жирафа.

– Я люблю ежевичный джем. Конечно, мне он всегда нравился, – сказала Карла, явно избегая продолжения беседы, поскольку у нее не было времени на ностальгию.

А ему хотелось, чтобы она осталась, он желал хотя бы прикоснуться к ней, потрогать ее плечи, волосы… Увы, это казалось невозможным – она явно спешила, и не только поэтому: Карла внезапно отдалилась от него, и расстояние между ними лишь увеличивалось.

– Как зовут твоего сына? – неожиданно спросил Гонсало, пытаясь преодолеть дистанцию теплой и непринужденной фразой, которая, тем не менее, прозвучала как вопрос следователя, чиновника или любопытного соседа.

Он не поинтересовался, есть ли у нее дитя, а воспринял это как само собой разумеющееся. А также, как само собой разумеющееся, предположил, что ее ребенок – мальчик. Гонсало полагал, что, сказав такое в лоб, выражает готовность начать все по новой или возобновить отношения с Карлой. Ему казалось, что тем самым он заявляет: ребенок – не помеха и он готов на все.

– Кто тебе это сказал?

– Да никто.

Карла вдруг ощутила гнетущее давление множества обращенных к ней пристальных взглядов. «Твое тело – тело рожавшей женщины», – будто бы кто-то, возможно, Гонсало или другой, незнакомый мужчина, заявил ей. Она представила себе, как Гонсало – глашатай множества мужчин, нагло, беспощадно и с насмешливым любопытством разглядывает ее. К тому же некоторые женщины тоже глазели, посмеиваясь или жалея с мрачной улыбкой на лицах. Мол, мы изучили все отметины на твоем теле, собрали всю информацию и сделали вывод: его что-то подпортило навсегда, должно быть, роды. Страдая от разоблачения, обвинений и оскорблений, Карла все же заглянула в глаза Гонсало и даже хотела поцеловать его веки, темные окружности глаз и укусить за нос. Она медленно жевала хлеб, чтобы продлить молчание и избежать ответа. Но хлеб кончился, а она продолжала хранить молчание.

– Сына у меня нет, – наконец сказала она. – У меня дочь, ее зовут Висента.

Конечно, Карла солгала, она была матерью мальчика по имени Висенте[11]. Соврала инстинктивно, вероятно, чтобы доказать Гонсало, что он теперь не тот лучший студент курса, всегда имевший правильные ответы на все вопросы. Решила, что больше никогда его не увидит, так что ей не придется краснеть

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.