Иван Тургенев - Том 5. Рудин. Повести и рассказы 1853-1857 Страница 102

3. Эпизоды, потребовавшие наибольшего внимания и подвергшиеся наиболее тщательной обработке, связаны главным образом с изображением Аси и рассказом о ее судьбе. Радикальным переделкам подвергся эпизод, рисующий историю жизни Аси, ее детства, отношения к ней отца (см. с. 168–170). Многие сокращенные впоследствии детали этого эпизода представляют интерес. Так, характеристика Татьяны, матери Аси, первоначально была более распространенной. Вместо «Она слыла девушкой гордой и неприступной» (окончательный текст — с. 169, строка 33) первоначально было: «Она слыла девушкой примерной нравственности, очень гордой и неприступной, и в доме ее все уважали»; затем переработано: «Она слыла девушкой гордой и неприступной, и все дворовые очень ее уважали». Вместо «Сколько я мог понять из почтительных недомолвок Якова, отец мой сошелся с нею несколько лет спустя после смерти матушки» (с. 169, строки 34–36) первоначально было: «Сколько я мог понять из почтительных недомолвок старшего камердинера, отец мой полюбил ее при жизни матушки, но сошелся с нею года два спустя». После слов «Татьяна ему и в этом отказала» (с. 170, строка 16) первоначально следовало: а. «По всему было видно, что у ней был характер чрезвычайно твердый — и отец мой покорялся ее воле» б. «По всему заметно видно было, что характер у ней был твердый и что отец покорялся ее воле». Многочисленные варианты эпизода, рисующего воспитание Аси в доме отца, говорят о том, как тщательно продумывал писатель все детали своего повествования. Приведем некоторые из первоначальных вариантов чернового автографа к строкам 20–25 с. 170: а. «долгие годы, проведенные ею в постоянном пребывании с глазу на глаз с человеком, подобным моему отцу, разве они могли не отозваться… И то должно удивляться, как она совсем не изломалась, как она вынесла это вечное уединение, молчание отца и тишину или как она не зачахла в этом темпом большом кабинете с глазу на глаз с печальным стариком; кровь в ней кипела, поводья были слабы, а управлять ими было некому»; б. «Отец не баловал ее, то есть он не нянчился с нею; но он любил ее страстно [он исподтишка улыбался ей], тихо светился в ее присутствии; читая книгу, украдкой следил за нею взором и никогда ничего не запрещал ей, он как будто считал себя виноватым перед ней».

Много труда потребовала от писателя обработка эпизода, рисующего обучение Аси, — по первоначальному плану в доме богатой родственницы, а затем в пансионе. Вот один из вариантов рассказа об этом Гагина: «Я привез ее в Петербург. Как мне ни больно было с нею расставаться, жить с нею вместе я никак не мог. Я поместил ее к одной моей тетке, доброй и властной женщине с большим семейством. Ася поняла необходимость нашей разлуки, но начала с того, что заболела и чуть не умерла. Потом она обтерпелась и выжила у ней целые четыре года. Тетка только смотрела за внешним приличием, за comme il faut, и в прочее ни во что не входила. Дочери ее были очень добрые, но довольно пошлые петербургские барышни. Ася казалась им чудачкой, мальчиком в юбке, они не понимали ее, находили ее иногда сумасшедшей, иногда даже злою; она их считала за дурочек, за кукол. Они бренчали на фортепьянах разные вальсики и романсы, а Ася никогда не могла выучить простую гамму; она читала с жадностью, они вовсе ничего не читали. Они мечтали об офицерах и нарядах, и то слегка, а размышлять они не умели вовсе. Она носила у себя [на душе] в голове целый мир образов, воспоминаний, фантазий, несбыточных надежд… и сердце тлело в ней глубоко и скрытно, как уголь… Общего между ними не было ничего. Кроме того, мои кузины не умели пощадить ее гордость. [Они давали ей почувствовать разницу между и<ми>]. Ася с своей стороны [вымещала им их маленькие обиды] не спускала также им. Словом, она продолжала идти своей дорогой, только по милости теткиных увещаний она стала немного лучше держать себя, меньше [капризничала] прихотничала, хотя и в этом отношении она, кажется, не много успела». Однако весь этот тщательно отработанный эпизод был отброшен и заменен рассказом о пребывании Аси в пансионе (см. с. 172, строки 8 — 32). Окончив повесть и поставив свою подпись, писатель через некоторое время еще раз вернулся к эпизоду свидания и, перечеркнув текст чернового автографа, заменил его новым, написанным на отдельных листах. В это время возникла часть XXII главы, содержащая самоанализ героя, осмысление им своего поведения и его самоосуждение (с. 195).

Следует отметить, что фраза: «— „Ваша“… — прошептала она едва слышно» (с. 187, строка 17), после которой поведение г-на H. H. во время свидания представляется особенно возмутительным, очевидно, возникла в беловой рукописи, как и слова: «„Ваша“… — слышался мне ее шёпот» — в главе XVII (с. 189, строки 24–25).

4. Черновой автограф дает интересный материал для изучения того, как создавались Тургеневым его знаменитые описания, о которых Л. Толстой говорил: «Это настоящие перлы, недосягаемые ни для кого из писателей» (Сергеенко П. А. Как живет и работает Л. Н. Толстой. 2-е изд. М., 1903, с. 53). Замечательные картины природы в повести «Ася» возникли после упорных поисков и многократных переделок. Часто писатель начисто отказывался от первоначальных образов и заменял их новыми. Интересно отразились, например, художественные принципы Тургенева в ходе его работы над описанием вечернего пейзажа во II главе (с. 155, строки 15–20). Создавая один вариант текста за другим, писатель сначала дает исход своему лирическому чувству в пышных, романтических образах и затем, находя всё новые реальные, живые детали, «переводит» авторскую эмоцию в «подтекст» точного, но глубоко поэтического описания. Приведем последовательно три варианта, которые предшествовали окончательному тексту этого отрывка: а. «Наконец луна встала и воцарилось ясное великолепие ночи, не уступающее светлому великолепию дня. Ветер упал совсем, и теплом обняло нас. Царственная торжественная ночь не уступает светлому великолепию дня», б. «Наконец луна поднялась и заиграла по Рейну; [вино давно] и вместе с нею воцарилась на земле и на небе — везде — ясная торжественная ночь. Ветер упал, повеяло ночным душистым теплом, тихо задвигалось всё небо звездами», в. «Наконец луна поднялась и заиграла по Рейну и повсюду началось великолепие, не уступающее светлому празднику. Ветер упал, от земли повеяло теплом, небо тихо зашевелилось звездами».

Такая же сложная работа была произведена Тургеневым при создании других описаний повести (см., в частности, с. 150, строки 29–41, с. 177, строки 17–20, с. 177, строки 24–32).

Стилистическая правка, произведенная Тургеневым с исключительной тщательностью — как посредством замены отдельных слов и выражений, так и путем изменения конструкции фраз, привела к той отточенности стиля повести, которая была замечена современниками: «Самая даже речь или слог особенный наряд имеют. Вы прежде как будто не таким языком писали», — отмечал Е. Я. Колбасин в письме к Тургеневу от 16 (28) января 1858 г. (Т и круг Совр, с. 346–347).

5. Композиционные изменения сказались с внешней стороны в том, что простые черточки, отделявшие в черновом автографе одну главу повести от другой, в беловой рукописи были заменены римскими цифрами нумерации. Некоторые небольшие эпизоды в ходе работы над текстом подверглись перестановке. Начало главы VI (с. 21 чернового автографа), вследствие внесения всё новых мотивов в текст, превратилось в сложную мозаику. Затем Тургенев часть материала со с. 21 переписал на отдельном листе. Сюда был присоединен эпизод: «Я застал ее раз за книгой — как Доротея» со с. 23 чернового автографа (см. с. 164, строки 16–34). Начало главы XII, строки: «Она вернулась через час — Видите, я уж и смеяться не могу…» — были написаны и внесены в текст позже — в то время, когда писатель работал над разговором Гагина с г-ном H. H. о любви Аси (см. с. 183). Очевидно, изображая это объяснение, раскрывающее всю силу увлечения героини, Тургенев счел необходимым усилить намеки на любовь Аси в предшествующей главе. Так на полях, рядом с началом главы XII, возник эпизод, рисующий внутреннюю готовность Аси к объяснению с г-ном H. H. (см. выше, с. 445), который затем был заменен новой вставкой, сделанной через несколько страниц, отнесенной сюда при помощи специальной пометы и вошедшей в окончательный текст (с. 179–180, строки 36–38). Как вставка, сделанная после окончания основной работы над повестью, возникли в главе XXII строки: «Впрочем, я должен сознаться — сладким замиранием!» (с. 195, строки 1 — 14). Более подробную характеристику творческой истории «Аси» и публикацию вариантов чернового автографа повести см.: Т сб, вып. 4, с. 5–65.

Некоторые дополнительные штрихи в историю работы писателя над «Асей» вносят переводы повести на иностранные языки. Первый перевод ее на французский язык был сделан А. И. Делаво и опубликован 1 октября 1858 г. в «Revue des Deux Mondes» («Annouchka. Souvenirs des bords du Rhin». — «Аннушка. Воспоминания с берегов Рейна»). Тургенева не удовлетворил этот перевод. Не вполне доволен остался автор и следующим переводом повести, осуществленным Погонкиным. Весной 1869 года Тургенев сам перевел повесть. Этот перевод был опубликован в сборнике: Tourguéneff J. Nouvelles moscovites. Paris. <1869>, с указанием: «Traduction par l’auteur». Как видно из письма Тургенева к издателю Этцелю от 8 (20) марта 1869 г., автор внес в повесть ряд исправлений во второй корректуре. В переводе «Аси» Тургенев допустил в отдельных случаях небольшие отступления от русского текста, чтобы облегчить французским читателям восприятие произведения. Само заглавие повести подверглось замене: вместо «Ася» — «Annouchka», причем в тексте повести Тургенев первое упоминание героини сопроводил сноской-разъяснением: «Annouchka ou Assia, diminutif d’Anna» — «Аннушка или Ася — уменьшительное имени Анна». Фраза: «Молодость ест пряники — хлебца напросишься» (см. с. 149, строки 12–14) во французском переводе заканчивается пояснением: «dit un proverbe russe» («говорит русская пословица»). Словам «смиренно и важно молилась, кланяясь низко, по-старинному» (с. 170, строки 11–12) во французском переводе соответствует более подробное описание, объясняющее, как кланяются «в землю»: «elle priait avec une gravité modeste, s’inclinant profondément, suivant la coutume du vieux temps et touchant la terre du bout des doigts avant de la frapper avec la front» («Она молилась со смиренной важностью, низко склоняясь по обычаю древних времен и касаясь кончиками пальцев земли прежде чем коснуться ее лбом»); слово: «Гретхен» (см. с. 150, строка 40) заменено: «le nom de Marguerite». Многие образы в описаниях упрощены, выражение «какой-то французский роман» заменено: «mauvais roman français» — «плохой французский роман» — и т. п.