Александр Солженицын - Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России) Страница 11

Итак, самоуверенно заключал Державин, "Евреев род строптивый... в сем своём печальном состоянии [рассеяньи] получ[и]т образ благоустройства". А особенно - от просвещения: "Сей один пункт, ежели не ныне и не вдруг, то в последующие времена, по крайней мере чрез несколько поколений, неприметным образом даст плоды", и тогда евреи станут "российского престола прямыми подданными"155.

Составляя своё "Мнение", Державин запрашивал и мнения кагалов - и уж никак не обрадовал их своими предложениями. В официальных ему ответах их отрицание было сдержанным: что "евреи способности и привычки к хлебопашеству не имеют и в законе своём находят к тому препятствие"156, "сверх нынешних их упражнений, никаких других способов, служащих к их продовольствию, не предвидят, и не имеют в том надобности, а желают остаться на прежнем положении"157. Однако кагалы видели, что в этом докладе речь идёт о подрыве всей кагальной системы, о наложении контроля на доходы кагалов, - и стали оказывать всему в целом проекту Державина негласное, но сильное и долгое сопротивление.

Державин считал одним из проявлений того скорую жалобу на государево имя одной еврейки из Лиозно, что, якобы, на тамошнем винокуренном заводе он "смертельно бил её палкою, от чего она, будучи чревата, выкинула мёртвого младенца". И о том - началось расследование через Сенат. Державин же отвечал: "быв на том заводе с четверть часа, не токмо никакой жидовки не бил, но ниже в глаза не видал", - и дорывался быть принятым самим императором: "Пусть меня посадят в крепость, а я докажу глупость объявителя таких указов... Как вы могли... поверить такой сумасбродной и неистовой жалобе?" (Еврея, писавшего за женщину ту ложную жалобу, приговорили на год в смирительный дом, но через 2-3 месяца, уже при Александре, Державин, как он пишет, "исходатайствовал ему свободу из оного".)158

Убитый в марте 1801, Павел не успел принять по "Мнению" Державина никакого решения. Доклад этот "привёл в то время к меньшим практическим результатам, чем можно было ожидать, так как, благодаря перемене царствования, Державин потерял своё значение"159.

Лишь в конце 1802 был составлен "Комитет о благоустроении евреев" - для рассмотрения "Мнения" Державина и выработке решений по нему. В комитет вошли два близких Александру польских магната, кн. Адам Чарторыжский и гр. Северин Потоцкий, гр. Валерьян Зубов (обо всех трёх Державин примечает, что как раз они владели большими имениями в Польше и при выселении евреев из деревень "была бы знатная потеря их доходам", "частная польза помянутых вельмож перемогла государственную"160), министр внутренних дел гр. Кочубей и только что назначенный министром юстиции (первым в русской истории) Державин; близкое участие принимал Михаил Сперанский. В комитет ведено было пригласить еврейских депутатов ото всех губернских кагалов - и они были присланы, большей частью купцы 1-й гильдии. "Кроме того, членам комитета дано право избрать несколько лиц из известных им просвещённых и благонамеренных Евреев"161. В качестве таковых были приглашены уже известный Нота Ноткин, переселившийся из Белоруссии в Москву, затем в Петербург; петербургский откупщик Абрам Перетц, тесно друживший со Сперанским; близкие к Перетцу Лейба Невахович, Мендель Сатановер и ещё другие, - не все они бывали прямые участники заседаний, но значительно влияли на членов комитета. (Интересно тут отметить, не будет другого места: сын Абрама Перетца Григорий был осуждён и сослан по делу декабристов - возможно лишь за то, что обсуждал с Пестелем еврейский вопрос, не подозревая об их заговоре162, а внук был - российским государственным секретарём, весьма высокая должность. Невахович, из просветителей-гуманистов, но не космополит, а привязанный к русской культурной жизни, исключительное тогда явление среди евреев, издал в 1803 на русском "Вопль дщери иудейской", призывая русское общество помнить, что евреи стеснены в правах, внушая русским людям взгляд на евреев как на "соотчичей", чтобы русское общество приняло в свою среду евреев163.)

Комитет соглашался с тем, чтобы "приобщить [евреев] к общей гражданской жизни и общему образованию", "направить их... к производительному труду"164, облегчить им торгово-промышленную деятельность; смягчить стеснения в праве передвижения и жительства; приучить перейти на немецкое платье, ибо "привычка к одежде, обречённой на презрение, усугубляет привычку к самому презрению"165. Но острее всего встал вопрос о проживании евреев в деревнях с целью виноторговли. Ноткин "убеждал комитет оставить евреев на местах, приняв лишь меры против возможных злоупотреблений с их стороны"166.

"Учреждение Комитета вызвало переполох в кагалах", - пишет Гессен. Чрезвычайное собрание их депутатов в Минске в 1802 постановило: "просить Государя нашего, да возвысится слава его, чтобы они [сановники] не делали у нас никаких нововведений". Решили послать особых ходатаев в Петербург, объявили для того сбор средств и даже трёхдневный общий еврейский пост, "тревога разлилась... по всей черте оседлости". Не говоря уже о грозящей высылке евреев из деревень, "кагалы, оберегая неприкосновенность внутреннего быта... отрицательно относились к вопросам культуры". И в ответ на главные статьи проекта "кагалы заявили, что вообще реформу нужно отложить на пятнадцать-двадцать лет"167.

А по свидетельству Державина: "Тут пошли с их стороны, чтоб оставить их по-прежнему, разные происки. Между прочим г. Гурко, белорусский помещик, доставил Державину перехваченное им от кого-то в Белоруссии письмо, писанное от одного еврея к поверенному их в Петербурге, в котором сказано, что они на Державина, яко на гонителя, по всем кагалам в свете наложили херем или проклятие, что они на подарки по сему делу собрали 1.000.000 и послали в Петербург, и просят приложить всевозможное старание о смене генерал-прокурора Державина, а ежели того не можно, то хотя покуситься на его жизнь... Польза же их состояла в том, чтоб не было им воспрещено по корчмам в деревнях продавать вино... А чтоб удобнее было продолжать дело", то будут доставлять "из чужих краёв от разных мест и людей мнения, каким образом лучше учредить Евреев", - и действительно, такие мнения, то на французском, то на немецком языке, стали в Комитет доставлять168.

Между тем Нота Ноткин "стал центральной личностью организовавшейся тогда небольшой еврейской общины" Петербурга. В 1803 он "представил... в комитет записку, которой пытался парализовать влияние державинского проекта"169. По словам же Державина, Ноткин "пришёл в один день к нему, и под видом доброжелательства, что ему одному, Державину, не перемочь всех его товарищей [по Комитету], которые все на стороне еврейской, - принял бы сто, а ежели мало, то и двести тысяч рублей, чтобы только был с прочими его сочленами согласен". Державин "решился о сем подкупе сказать Государю и подкрепить сию истину Гуркиным письмом", он "думал, что возымеют действие такие сильные доказательства, и Государь остережётся от людей, его окружающих и покровительствующих Жидов". Но после императора стало известно Сперанскому, а "Сперанский совсем был предан Жидам", и - "при первом собрании Еврейского комитета открылось мнение всех членов, чтоб оставить винную продажу... по-прежнему у Евреев"170.

Державин - противился. Александр становился к нему всё холодней, вскоре (1803) и уволил с министра юстиции.

Впрочем, по "Запискам" Державина видно, что служил он - хоть на военной службе, хоть на светской - всегда слишком порывисто, пылко, и повсюду получал скорые отставки.

Надо признать, Державин предвидел многое из того, что подымется в российско-еврейской проблеме ещё и во весь XIX век, хотя и не в тех неожиданных формах, как оно на самом деле произошло. Выражения его грубы, согласно его времени, но в плане его не было замысла угнетать евреев, напротив: открыть евреям пути более свободной и производительной жизни.

1. Ю. Бруцкус. Истоки русского еврейства // [Сб.] Еврейский мир: Ежегодник на 1939 г. (далее - ЕМ-1). Париж: Объединение русско-еврейской интеллигенции, с. 17-23.

2. Еврейская Энциклопедия (далее - ЕЭ): В 16-ти т. СПб.: Общество для Научных Еврейских Изданий и Изд-во Брокгауз-Ефрон, 1906-1913, т. 15, с. 648.

3. Краткая Еврейская Энциклопедия (далее - КЕЭ): 1976 - ... [продолж. изд.], т. 2, Иерусалим: Общество по исследованию еврейских общин, 1982, с. 40.

4. ЕЭ, т. 9, с. 516.

5. В. Н. Топоров. Святость и святые в русской духовной культуре: В 2-х т., т. I., M.: Гнозис: Школа "Языки русской культуры", 1995, с. 283-286, 340.

6. Н. М. Карамзин. История государства Российского: В 12-ти т. 5-е изд., СПб.: Эйнерлинг, 1842-1844, т. I, с. 127; см. также: СМ. Соловьёв. История России с древнейших времён: В 15-ти кн. М.: Изд-во соц.-эконом, литературы, 1962 -1966. Кн. I, с. 181.

7. Ю. Бруцкус // EM-l, c. 21-22; ЕЭ, т. 7, с. 588.

8. Топоров, т. I, с. 280.

9. КЕЭ, т. 4, с. 253.

10. Карамзин, т. II. с. 87, 89.

11. В. Н. Татищев. История Российская: В 7-ми т. (1962 -1966), т. 2. М.; Л.: АН СССР, 1963, с. 129.

12. Там же *, с. 129. (В дальнейшем, если цитата приводится по данному изданию, а не по оригиналу, ссылка снабжается знаком *.)