Валерий Коновалов - Век Свободы не слыхать Страница 11

Но вернемся все же к "РЭНД корпорэйшн". Так что, собственно, мог дать столь могущественной корпорации телемониторинг? Собственно говоря, здесь американцы следовали поговорке, что "лучше один раз увидеть...". Еще мой коллега по Исследовательскому отделу РС Витя Ясман, с которым мы параллельно разрабатывали тему горбачевского законотворчества в видеопродукции и телекоммуникациях, набрел на вполне здравую мысль, что телевидение меньше поддается цензуре, чем печатное слово. Применительно к афганской войне и к Вооруженным Силам страны передачи советского ТВ давали неоценимый материал для исследователя. Даже в зализанных репортажах Лещинского можно было выловить не одну крупицу ценной информации. Так, случайно мелькнувший в одном из репортажей времен операции "Магистраль" генерал-лейтенант был отождествлен мною с Борисом Громовым, что дало возможность поставить точку над "i" в вопросе о личности последнего командарма 40-й. Я был первым на Западе, написавшим краткую биографию генерала Громова. Помогло давнее и практически забытое интервью воспитанника Суворовского училища полковника Громова армейскому журналу "Военный вестник". Это только один краткий пример аналитической работы. Столь же четко мне удалось вычислить и начальника Оперативной группы МО генерала армии Варенникова. За биографией, понятно, дело тоже не стало. Мой коллега Краус быстро выудил из своего архива данные на требуемого советского военачальника. Кстати, именно Краус, когда впоследствии к нам на радио "Свобода" начали заглядывать важные российские особы и особи, например, Бакатин, Калугин, Явлинский, Немцов, не раз удивлял визитеров информацией из их же собственного прошлого, которую они к тому времени, может, и сами уже подзабыли.

В общем, мое посильное сотрудничество с "РЭНД корпорэйшн" продлилось практически до конца 1993 года. Помимо "РЭНД", завязался у меня контакт и с Калифорнийским университетом. Получилось вот как. В конце 80-х у нас в "Красном архиве" находилась сотрудница Калифорнийского университета Людмила Кернер, подыскивавшая материалы для своей диссертации об аварии на Чернобыльской АЭС. Я, разумеется, помогал ей разобраться в завалах "Красного архива" и сам проникся интересом к теме. Собственно говоря, Людмила и предложила мне слетать в Штаты, где, кроме "РЭНД корпорэйшн", я мог бы попробовать свои силы в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса. В это же время домой в Санта-Монику возвращался и Серега Замащиков. Мне повезло взять билет на тот же рейс. В Калифорнии я поселился в доме Люды и ее мужа Алика. Оба они эмигрировали еще в конце 70-х. Алик оказался выдающимся инженером. Настолько выдающимся, что изобретенная и запатентованная им маркировочная машина совершила маленькую техническую революцию в авиастроительной промышленности США.

Не могу сказать, что Америка ошеломила меня. Просто на деле она оказалась совсем другой, нежели та, которую в своих фильмах тиражирует Голливуд. Это действительно бурлящий многонациональный котел с оживленными до сумасшествия городами-мегаполисами и весьма сонной, не терпящей никаких перемен и ничего чуждого сельской местностью. Это отсутствие какой-либо фундаментальной культуры и вместе с тем сонм мелких национальных гетто, живущих своей независимой друг от друга жизнью. Это страна, уровень самосознания населения которой затормозился на отождествлении себя самой с этаким подростком-"отморозком", по отношению к другим странам с развитым взрослым самосознанием, а отсюда и весь комплекс поведения и мировоззрения. Это страна, где исповедуются сотни культов и существуют тысячи сект, но никто не испытывает жалости к ближнему, равно как и не ждет милости от других, ибо реальный и единственный Бог Америки - доллар, за который продают и покупают все, включая душу и честь. Армия США? Это в порядке вещей, когда какой-нибудь пейсатый бизнесмен-деляга типа Сороса может бросить в лицо человеку в хаки просто голливудскую фразу: "Форму ты имеешь от дяди Сэма, а все остальное - от меня". Это страна, воспитанная не на принципах национальной идеологии, а в духе чуждой для нас космополитической идеи единоличного управления миром, когда не принято спрашивать остальных, хотят ли они оного управления. Наконец, самой Америкой на деле правят транснациональные корпорации и крупные еврейские банки (этакое надмировое правительство), рассматривающие хваленую демократию только с точки зрения собственной финансовой выгоды. Когда-то я считал все это выдумкой советской пропаганды. Поистине, лучше один раз увидеть...

Итак, я поселился у Люды с Аликом в дорогом фешенебельном районе Пасифик Полисэйдс на Лонг-Бич, что по лос-анджелесским меркам было рукой подать до Санта-Моники, и занялся своим докладом для Калифорнийского университета. (Попутно пришлось решить еще одну задачу: получить американские водительские права и обзавестись "колесами" - общественный транспорт в Биг Эл-Эй почему-то совсем не развит.) Доклад, озаглавленный "Развитие ядерной энергетики в СССР", понятно, надо было писать по-английски, который в ту пору у меня был не так хорош, как теперь, так что без помощи Люды я бы, конечно, не справился. Сразу скажу, что особого интереса у университетской публики и профессуры он не вызвал, но мне лично работа над ним дала запас знаний, пригодившийся впоследствии уже на редакторской должности в Русской службе РС. В Штатах я пробыл недолго и снова вернулся в Мюнхен. С Людмилой и Аликом Кернером мы остались друзьями, хотя с началом моей деятельности военного редактора РС я в основном летал только в одном направлении - на восток

ЧТО РАССКАЖЕШЬ О ВОСТОКЕ?..

По возвращении из США я решил съездить в Париж навестить живущего там приятеля - поэта и барда Алексея Хвостенко. В то же самое время в Париже нарисовался и знакомый мне московский писатель Игорь Дудинский. А у Игоря был с собой очень интересный материал по афганской войне - стенографический отчет, прихваченный им с прежней работы в обществе "Знание". Так у меня в руках очутился закрытый по тем временам доклад старшего научного сотрудника Института востоковедения Владимира Пластуна, подготовленный им для работников ЦК и сотрудников советских силовых ведомств. То, что автор работы Пластун, я, понятно, узнал не сразу. В тексте стояло только имя и отчество: Владимир Никитич. Но, внимательно просматривая отчет, я наткнулся на интересную фразу: "Половину Афганистана прополз на брюхе, оправдывая свою фамилию". Тут я попутно вспомнил, что у казаков разведчики назывались пластунами, и решил оттолкнуться в своих поисках именно от этой версии. У Крауса в архиве нашелся только один человек с такой фамилией - им и был старший научный сотрудник Института востоковедения Владимир Никитич Пластун. Правда, из других, уже западных источников выходило, что сей старший научный сотрудник служит в советской разведке. В отношении последней источники несколько разошлись во мнениях: одни называли ГРУ ГШ, другие - ПГУ КГБ. Позднее еще один человек - майор-перебежчик из КГБ Владимир Кузичкин, знавший Пластуна по тегеранской резидентуре,- сообщил мне, что более верно второе определение. Потом через своего человека в США я достал и домашний телефон Пластуна на Остоженке, но до поры до времени не звонил.

Доклад Владимира Никитича ошеломил меня настолько, что заставил кардинально пересмотреть мою точку зрения на происходящее в Афганистане. Собственно говоря, и американская пропаганда, носившая четко выраженный антисоветский и антиармейский характер, влияла на меня довольно странно. Чем больше я имел дело с американскими пропагандистскими материалами, направленными против войны в Афганистане, тем больше я становился сторонником советского военного присутствия в этой стране. Так понятие "афганская война" постепенно ушло в иную плоскость, которую я определил бы словами моего брата Игоря Морозова: "величие и боль русского солдата". С той поры и присно лично для меня нет другого ее определения. Немалую роль в осознании истинности происходящего в Афганистане сыграл и жанр афганской песни. Самой первой оказавшейся у меня кассетой была запись Юрия Кирсанова (ныне, по некоторым данным, он начальник управления охраны президента Украины). Потом раздобыл кое-что из песен Виктора Верстакова и еще одну кассету, на которой оказалось несколько песен Игоря Морозова и песня Сергея Демешова, в которой рассказывалось о самом Игоре и его бадахшанской оперативно-боевой группе из состава 4-го "Каскада". Записанные на войне, напетые теми, кто воевал, они стали для меня гораздо большим, чем просто песни. Назовите мне хоть одну большую или малую войну после 45-го года, которая родила бы свой песенный жанр? В этом афганская война неповторима.

Уже тогда я пришел к мысли, что именно афганские песни и несут в себе самую правдивую историю войны, и с этой позиции подготовил исследовательский материал для РС. Вот тогда-то фактически я и потерпел первое фиаско. Материал этот большого интереса не вызвал, ибо не отвечал заданным пропагандистским канонам. Советского солдата в Афганистане, да и вообще советского солдата, нужно было рисовать не пишущим песни, а озверелым, безжалостно закалывающим во славу коммунизма бедных "афганских агнцев" (как сказал потом академик Сахаров, мы, оказывается, аж целый миллион этих "агнцев" там накололи, словно они до нас не воевали между собой, как и сейчас, после нас, не воюют). А уж если там образ офицера или генерала нарисовать, так никакой черной краски в вальцах пропагандистской машины не хватит. И еще одно до меня начало доходить в ту пору. Не только против коммунистической партии и партийной идеологии направлена американская пропаганда, но и против русского народа. Конечная цель вырисовывалась все более четко - развалить СССР, а затем и Россию. В общем, пока я мало-помалу "умнел", сидя себе в "Красном архиве" и изучая последствия афганской войны и советскую "науку побеждать" по доступным и недоступным источникам, не иначе как черти принесли к нам в администрацию радио "Свобода" еще одного "специалиста по Востоку" - британского подданного доктора Яна Эллиота, которого поставили отвечать за Исследовательский отдел. В Англии он имел отношение к "Обществу советско-британской дружбы" и к британской разведке, но зачем-то подался на "Свободу". (Кстати, сейчас он снова служит в обществе, но уже российско-британской дружбы.) Вот этот-то начальничек - "ключик-чайничек", помимо всего прочего, и решил вплотную заняться моей персоной. То ему не нравилось, где я сижу, то как я работаю, то что я пишу, а потом еще почему это я пишу для Русской службы. Достал он меня так, что иначе как "доктором идиотом" я его уже и не называл. Как ни странно, на это он никак не реагировал, видимо, считая, что я не в состоянии правильно произносить его долбанную шотландскую фамилию. Однако смех смехом, а становилось ясно, что в Исследовательском отделе мне уже, грубо говоря, ловить нечего. Рано ли, поздно ли, но "доктор идиот" все равно меня из него выживет, или же я не выдержу и выживу его, но уже с этого света на тот. Я даже ту самую статейку про себя из газеты "Советская Белоруссия" ему в кабинет подкинул. Не помогло. Хотя разговаривать со мной он теперь стал, сохраняя дистанцию в добрые пять-шесть метров. Русской же службой РС поставили руководить Владимира Матусевича, который тоже прилетел из Лондона, где работал собственным корреспондентом радио "Свобода".