Игоpь Семенов - Рассказы Страница 11

Холод камня, проникнув в тело, вывел его из дремотного состояния. За спиной злобно заскрипели и тут же умолкли ветви деревьев. Он резко обернулся и не увидел ничего кроме темноты. Достав и прикурив последнюю сигарету, он скомкал пачку и метнул ее в ближайшего истукана. Сверток бумаги ударился в пустую каменную глазницу и отлетел во мрак. Неожиданно погасли все фонари, и площадь погрузилась в ночь. У него создалось впечатление, что своим броском он разом выключил все электричество в мире. Осталась включенной только луна, скалящаяся из глубин мироздания. Он курил медленно, наблюдая за искоркой сигареты, и пытаясь расслабиться, чтобы не чувствовать ледяного ветра. В сгустившейся вокруг темноте кожей чувствовалось присутствие звезд, заставляющее запрокинуть голову. Гармония небесной полусферы окутала его целиком и всосала его сознание в совокупный мировой вакуум. Исчезли страхи, страдания, мысли и даже сама способность мыслить. Он сидел с задранной к верху головой и таращился на рассыпанные во мраке звездные точки.

Обжегшая пальцы сигарета сбросила его на землю, вернув к реальности. Затянувшись напоследок, он тщательно загасил бычек о красноармейский ботинок и негромко произнес, обращаясь к истукану: "Я, наверное, скоро умру." Затем добавил непонятно для чего: "Да-с. Такие вот дела." В голову вновь полезли скользкие смрадные мысли, и чтобы хоть как-то отогнать их, он начал вслух читать стихи какого-то известного только ему поэта.

Жизнь оборвется, как резинка у трусов,Когда вокруг снует толпа народа,А ты к такому обороту не готов,Точней, не ждешь такого оборота.И бесполезно убеждать ЕГО затем,Что он не прав ни в коей мере,Что смерть — глупейшая из всех ЕГО затей.Неверящим в НЕГО он сам не верит.

Стихи сместили шкалу настроения с "мерзко" на "гаденько" и немного возвысили душу. "Не-ве-pя-щи-и-им" — нараспев повторил он. "Я вот тоже неверящий. Не неверу-ю-щий, а именно не верящий. Хорошо сказал, сукин сын. "Похлопав себя по карманам в поисках сигарет, он сплюнул и нехотя поднялся с холодного ложа и, задрав голову вверх, взглянул в суровое солдатское лицо. — Что, земляк, дерьмово? — Дерьмово. — … Комичность происшедшего посадила его на землю. Встав, он недоверчиво задрал голову и пристально вгляделся в лицо ответившего ему красноармейца. Камень под придирчивым взглядом даже в полумраке хранил молчание, пустые глазницы по-прежнему были устремлены на мушку. "Почудилось." — прошептал он себе под нос и чтобы совсем оправиться от потрясения громко сказал: — Камень — он и есть камень. Он не может разговаривать даже если он — … скульптура. Во время этого монолога он уголком глаза косился на статую, готовый в любую минуту быстро пересечь площадь и достойно скрыться в темноте зданий. Несмотря на все предосторожности, красноармеец не пошевелил ни рукой, ни ногой и даже не счел необходимым ответить ему. "Однозначно, почудилось" уже более уверенно сказал он себе и медленно приблизился к солдату. Ничего не произошло и на этот раз. "Странное какое-то место"-подумал он, все еще сжимаясь, как пружина, готовая к броску в сторону, и непонятно для кого сказал: — А жаль, что померещилось. Скукотища же. — Скукотища — снова проскрипело над головой. Застигнутый врасплох, он тем не менее, на этот раз устоял на ногах и, перейдя на истерический визг, крикнул в темноту: — Говорит-то кто? — Кто? Кто? Конь в пальто. — Проскрипело в ответ и раздался мерзостный смешок. — Да не боись ты, пошутил я. — Добавил добродушно тот же скрип. — А-а-а я и-и-и н-н-е б-б-боюсь — немного заикаясь ответил он и добавил уже более уверенно: — Какой конь-то? В ответ на его вопрос над головой проскрипело: "Сивый мерин", и на землю что-то смачно шлепнулось. Тут же в его сторону зашаркали две ноги. Погрузившись в ступор, он застыл на месте, не в силах пошевелить конечностями. Перед глазами начали было мелькать картины из его личной жизни, но кряхтение и настойчивое подергивание за штанину вернуло его к реальности. Опустив зрачки и приоткрыв глаза, он увидел перед собой забавное существо. Роста оно было небольшого, даже скорее маленького, а если быть более точным, то очень маленького и доходило ему до колен. Существо с ног до головы было покрыто алебастровой пылью и потому передвигалось медленно. Над вздернутыми вверх заячьими ушами светилось что-то, напоминающее нимб, а за спиной топорщилось что-то, напоминающее крылья. "Ангел божий."-пронеслось у него в голове, придавая мыслям некий библейский оттенок. — "Не иначе за душой прилетел моею." — Ну здорово, земляк! — произнесло существо, удобно усаживаясь на пятую точку своего небольшого туловища. — Здравствуйте. — чтобы показаться вежливым, поприветствовал человек. — Что-то вы рановато ко мне. — Да потрепаться захотелось. — по-простецки признался ангел. — Двадцатый год, почитай, в молчанку сам с собой играю. Надоело. Того и гляди говорить разучусь. — Обет что ли? — Какой к аллаху обет, работа наша такая: сиди и молчи. — Понимаю. — кивнул головой человек, хотя уже давно перестал что-либо понимать. — Вы, стало быть, от него? Ангел занервничал и стал торопливо озираться по сторонам. — От кого, от него? — озадаченно и в тоже время подозрительно спросил он через некоторое время. — Ну… — человек замялся пытаясь подобрать слово, характеризующее божественное начало мироздания. — От отца. — Наконец, нашелся он. — Да что ты, мил человек. — Замахал руками ангел. — Отца моего, почитай, уж три века в живых нету. Голова у человека совсем пошла кругом, и он почувствовал, как медленно и неотвратимо начали распрямляться в голове извилины. В висках нервно забилась только одна мысль: "Бог умер". Что-то смекнув, ангел более участливо осведомился: — Да ты в себе ли, мил человек? Может спутал меня с кем?

Простые слова эти словно соскоблили пелену с глаз "мил человека". Он проморгался и выплыл из омута заблуждения. Осознание себя вернулось также неожиданно, как возвращается память после двух литров водки, употребленных накануне. Вернувшись в реальность, он принялся неторопливо анализировать обстановку, чувствуя себя человеком, проснувшимся в незнакомой комнате в обнимку с неизвестной женщиной. Он стоял на городской площади перед монументом, посреди ночи. Часы по-прежнему показывали три. Все было обыденным, все, за исключением существа, сидящего перед ним на земле.

— Что-то я не понял. — Произнес человек. — Вы собственно кто?

Бывший ангел, понимающе кивнул головой и, встав с земли, шаркнул правой ножкой:

— Порфирием меня кличут, а сам я из потомственных обелисников буду. Сам-то ты кто таков?

— Я то, Николай. Николай Звонков.

— Микола, значит. — Перебил бывший ангел.

— Неплохо. Вот и познакомились. — Довольно хмыкнул Порфирий, снова усаживаясь на землю. — Извините, а обелисник это кто ж такой? — Решился задать вопрос человек.

— Эх ты — темнота. Обелисник — это душа памятника, там, или скульптуры, но сработанных не от души. — Степенно начал Порфирий. — А, как бы это выразиться, из корысти, что ли.

— Ради денег?

— Необязательно. Не все корысть, что деньги. К примеру, хочет человек возвыситься, что-то прекрасное сваять, а руки у него, извиняюсь, под топор заточены. И начинает он по камню тюкать. Тюкает, тюкает, а в итоге — фигня. — Нравоучительно изрек обелисник.

— А-а. — Понимающе выдавил Николай. — И что в каждом памятнике свой обелисник есть?

— Зачем же в каждом? Тому, в который автор душу вложил, наш брат не надобен. Он и без нас века простоит, а вот который без души, тот без нас развалится через год.

— Понял. — Сказал человек. — Но ведь ничего такого нет в жизни. Ни обелисников никаких нет, ни говорящих камней. Иррационально все это. Бредовость происходящего совсем разозлила Николая. Он, стоя ночью на площади, беседует с "несуществующим существом". Стало как-то неуютно и немного жутко. Он поморщился и замотал головой, отгоняя наваждение. — Не бы-ва-ет! — четко произнес он скорее для самого себя.

Порфирий насупился. И по его нахохленному виду стало заметно, что он не на шутку обиделся.

— То есть, а я как же? — прогундел он. — Я то есть.

— Ты есть только в моем воображении. — Отрезал Николай. — Виртуальная, так сказать, реальность. Сейчас я закрою глаза, сосредоточусь, а потом открою и тебя не будет.

— Ну-ну, валяй. — Хмыкнул Порфирий и беззлобно ругнулся. — Хфилософ.

Человек зажмурился так, что в глазах разноцветные круги запрыгали и слились в радужные хороводы. Хороводы закружились, образовывая один огромный водоворот и растворились в темноте. Приоткрыв правый глаз, он осторожно и недоверчиво посмотрел перед собой. Порфирия не было. Осмелев, он распахнул оба глаза, и не веря им, нагнулся и потрогал мостовую перед собой. Порфирий исчез. "Ну вот, уже до белой горячки добрался." — облегченно вздохнул человек, почувствовав избавление от галлюцинации. — Аль чего потерял? — раздался тот же скрип из-за спины.