Константин Вагинов - Козлиная песнь (сборник) Страница 111

ВАКХ:

Я подкреплю их силой опьяненья.

АПОЛЛОН:

Искусства им дадут забвенье.

ВЕНЕРА:

Любовниками истинными будут.

Статуи прохаживаются. Одни идут гордо и (…). Другие печально. Венеру ведут под руки Вакх и Аполлон, она идет, пошатываясь и опустив голову. На лужайке музы исполняют простонародные песни и пляски. Актеры снимают маски. Видны бледные лица. В зале шум. Тептелкин вскакивает:

«Нам опять показали кукиш в кармане!»

Июнь 1925

Ворон

Прекрасен, как ворон, стою в вышине,Выпуклы архаически очи.Вот ветку прибило, вот труп принесло,И снова тина и камни.И важно, как царь, я спускаюсь со скалИ в очи свой клюв погружаю.И чудится мне, что я пью ясный сок,Что бабочкой переливаюсь.

Январь 1926

На крышке гроба Прокна…

На крышке гроба ПрокнаЗовет всю ночь сестру свою.В темнице Филомела.Ни петь, ни прясть, ни освещатьУже ей в отчем доме.Закрыты двери на запор,А за дверьми дозоры.И постепенно, день за днемСлова позабывает,И пеньем освещает мракИ звуками играет.Когда же вновь открылась дверь,Услышали посланцы,Как колыханье волн ночных,Бессмысленное пенье.Щебечет Прокна и взлетаетВ лазури ясной под окном.А соловей полночный таетНа птичьем языке своем.

1926

И снова мне мерещилась любовь…

И снова мне мерещилась любовьНа диком дне.В взвивающемся свисте,К ней все мы шли.Но берега росли.Любви мы выше оказались.И каждый, вниз бросая образ свой,Его с собой мелодией связуя,Стоял на берегу, растущем в высоту,Своим же образом чаруем.

1926

Над миром рысцой торопливой…

Над миром рысцой торопливойБегу я спокоен и тихКак будто обтечь я обязанИ каждую вещь осмотреть.И мимо мелькают и вьются,Заметно к могилам спеша,В обратную сторону тениКогда-то любимых людей.Из юноши дух выбегает,А тело, старея, живет,А девушки синие очиЗа нею, как глупость, идут.

1926

В стремящейся стране, в определенный час…

В стремящейся стране, в определенный часСебя я на пиру встречаю,Когда огни заетигнуты зарейИ, как цветы, заметно увядают.Иносказаньем кажется тогдаНочь, и заря, и дуновенье,И горький парус вдалеке,И птиц сияющее пенье.

1926

Эвридика

Зарею лунною, когда я спал, я вышел,Оставив спать свой образ на земле.Над ним шумел листвою переливнойПустынный парк военных дней.Куда идти легчайшими ногами?Зачем смотреть сквозь веки на поля?Но музыкою из туманаПередо мной возникла голова.Ее глаза струились,И губы белые влекли,И волосы мерцая изгибалисьНад чернотой отсутствующих плеч.И обожгло: ужели ЭвридикойИскусство стало, чтоб являться намРассеянному поколению Орфеев,Живущему лишь по ночам.

1926

Психея

Любовь – это вечная юность.Спит замок Литовский во мгле.Канал проплывает и вьется,Над замком притушенный свет.И кажется солнцем встающимПсихея на дальнем конце,Где тоже канал проплываетВ досчатой ограде своей.

1926

Тебе примерещился город…

Тебе примерещился город,Весь залитый светом дневным,И шелковый плат в тихом доме,И родственников голоса.Быть может, сочные луныМерцают плодов над рекой,Быть может, ясную зрелостьНапрасно мы ищем с тобой!Все так же, почти насмехаясь,Года за годами летят,Прекрасные очи подругиВсе так же в пространство глядят.Мне что – повернусь, не замечуКак год пролетел и погас.Но для нее цветы цветут,К цветам идет она.И в поднебесье голосаИ голоса в траве.И этот свист и яркий светВ соотношеньи с ней —Уйдет она и вновь земляИсчезла предо мной.Вне времени и вне пространствБесплотен, словно дух,Я метеором промелькнул,Когда б не тихий друг.

1926

Я восполненья не искал…

Я восполненья не искал.В своем пространствеЯ видел образ женщины, онаС лицом, как виноград, полупрозрачным,Росла со мной и пела и цвела.Я уменьшал себя и отправлял свой образНа встречу с ней в глубокой тишине.Я – часть себя. И страшно и пустынно.Я от себя свой образ отделил.Как листья скорчились и сжались мифы.Идололатрией в последний раз звеня,На брег один, без Эвридики,Сквозь Ахеронт пронесся я.

1926

Ночь

И мы по опустевшему паркетуПодходим к просветлевшим зеркалам.Спит сад, покинутый толпою,Среди дубов осина чуть дрожитИ лунный луч, земли не достигая,Меж туч висит.И в глубине, в переливающемся зале,Танцуют, ходят, говорят.Один сквозь ручку к даме гнется,Другой медлительно следитЗа собственным отображеньем,А третий у камина спитИ видит Рима разрушенье.И ночь на парусах стремится,И самовольное встаетПолулетящее виденье:– Средь вас я феникс одряхлевший.В который раз, под дивной глубинойНеистребимая, я на костре воскресну,Но вы погибнете со мной. —– Спокойны мы, за огненной заставойТы временно забудешь нас.Но в глубине глухих пещерСтоит твое изображенье,Оно развеяно вездеИ связано с тобою нераздельно,Куда б ни залетела ты,Ты свой состав не переменишь. —Сквозь дым и жар Психея слышитДалекий погребальный звон.Ей кажется – огонь чужое тело ломит.Пред нею возникает мирСперва в однообразии прозрачном.

1926

На лестнице я как шаман…

На лестнице я как шаманСтал духов вызыватьИ появились предо мнойИ стали заклинать:«Войди в наш мир,Ты близок нам.Уйди от снов земли,Твой прах земнойДавно истлел.Пусть стянут внизЛишь призрак твой,Пусть ходит он средь них,Как человек, как человек, молчащий человек».И хохотали духи зло.У лестницы толпаТянула вниз, тянула внизМой призрак, хлопоча.

Ангел ночной стучит, несется…

Ангел ночной стучит, несетсяПо отвратительной тропинке,Между качающихся рож:«Пусть мы несчастны, размечает,Должны подруг мы охранитьИ вопль гармонии ужаснойСияньем света охватить».И ноги сгибнувшей подругиОн плача лобызать готов.Вот дверь открыласьИ с цветами идет мне сон свой рассказать,И говорит: «Ты бледен странно,Идем на кладбище гулять».Вокруг могилки и цветочки,И крестики и бузина.И по могилкам скачут детиИ сердцевины трав едят.И силюсь увести подругуПод опьяняющую ночь.Столбы ограды забиваю,Краду деревья – расставляю,И здание сооружаю.И снится ей, что мы блуждаемКак брат с сестрой,Что позади остался свист пустыннойЧто вечно существуем мы.

Звук О по улицам несется…

Звук О по улицам несется,В домах затушены огни,Но человека мозг не погасаетИ гоголем стоит.И удивляются ресницы:«Почто воскреснул ты,Иль на небе горят зеницыИ в волосах – цветы».В венках фиалковых несетсяВеселый хоровод:«Пусть дьяволами нас считаетЧестной народ.В пустыне мы,Но сохраняемСвои огни.И никогда мы не изменим,Пусть нас костят орлы.Пусть будем жаждою томитьсяИ голодать.К скале прикованный над намиПрообразом висишь,Твои мы дети и иначеНе можешь поступить».

Музыка

В книговращалищах летят слова.В словохранилищах блуждаю я.Вдруг слово запоет, как соловей —Я к лестнице бегу скорей,И предо мною слово точно коридор,Как путешествие под бурною луноюИз мрака в свет, со скал береговыхНа моря беспредельный перелив.Не в звуках музыка – онаВо измененье образов заключена.Ни О, ни А, ни звук инойНичто пред музыкой такой.Читаешь книгу – вдруг поетНеобъяснимый хоровод,И хочется смеяться мнеВ нежданном и весеннем дне.

1926

За ночью ночь пусть опадает…

За ночью ночь пусть опадает,Мой друг в лунеСидит и в зеркало глядится.А за окном свеча двоитсяИ зеркало висит, как птица,Меж звезд и туч.«О, вспомни, милый, как бывалоВо дни раздоров и войныТы пел, взбегая на ступениПрозрачных зданий над Невой».И очи шире раскрывая,Плечами вздрогнет, подойдет.И сердце, флейтой обращаясь,Унывно в комнате поет.А за окном свеча бледнеетИ утро серое встает.В соседних комнатах чиханье,Перегородок колыханьеИ вот уже трамвай идет.

1926